Определённо, я был в квартирке Цукерманов, но каким образом занесло меня в такую даль — я даже не догадывался. Где-то в уголках моей души родилась мысль, что, возможно, вернулась Саванна, но, очнувшись, я увидел только двух знакомых девушек и своего вечно назойливого соседа, сидевших по бокам от меня на кривых стульях.

— Очухался, наконец? — спросил Вестер привычным тоном.

— Не разговаривай с ним так, — одернула его феминистка. Да, её можно было звать именно таким образом, потому что я до сих пор не знал точно её имени.

— Ох, Клео, — спасибо тебе, Вестер. — Он просто упал в обморок, не сиганул же с крыши, правильно? — сделал страдальческий вид этот парень.

Ну, тут уж я молчать никак не мог, поэтому через силу приподнялся на руках с пропахшей пылью кровати, присев, и усилием воли вымолвил:

— Я тут, вообще-то.

— А ты думал, мы тебя не видим? — бросила вдруг черноволосая, опять одарив меня уничижающим взглядом двух своих океанов. До чего же она не годилась в подруги светлой и жизнелюбивой Саванне, я не мог надивиться. Это она, а не Саванна должна была жить в такой же тёмной квартире, тёмной комнате, где свет рассеянно падал на окружающие предметы, отчего они являли какие-то уродливые тени. В такой комнате, где в нос и лёгкие забивалась пыль, в воздухе витал запах пережаренного масла и тухлых носков, где в шкафу стояли треснутые стаканы — это точь-в-точь была комната этой самой Рейн.

Саванна же должна была жить в светлых царских палатах, куда каждое утро пробивался бы яркий солнечный свет, где она могла бы припудривать свои нежные щеки перед прогулкой, сидя у окна, перед маленьким гримировочным столиком. Там пахло бы мёдом, дождём и цветочными духами, как в самой настоящей сказке. Саванна была бы там королевой.

— Просто скажите мне, что произошло, — устало изрёк я. Слишком мало было во мне сил, чтобы язвить и сопротивляться, и слишком отчётливо болела у меня голова.

— Школьная медсестра сказала, что это стрессовое. Не каждый день сталкиваешься с пропажей близких, — приглушённым тоном начала феминистка, то есть Клео. Её медовые волосы красиво лежали на плечах, и живые каре-зелёные глаза, полные сострадания, смотрели на меня. После Рейн мне было неожиданно услышать такой размеренный, заботливый тон, и я просто убаюкивался им, как младенец. Мне хотелось спать, тёмная комната только навевала мне этой потребности, и слушал голос Клео я лишь в пол-уха. — И ещё, кажется, ты не ел с утра, так? По крайней мере, это сказала твоя мама.

— Моя мама?! — очнулся я, но тут же поправился. — Вы звонили ей? — я не понимал, когда они успели с ней связаться, ведь наверняка прошло не так-то уж и много времени, или… я посмотрел в сторону окна и заметил чёрную улицу, услышал свист ветра, ощутил душный вечерний воздух.

— Да, мы сказали ей, что сегодня мы будем вместе делать домашнее задание, и ты переночуешь у нас, — встрял обыкновенным образом Вестер. Он сидел ко мне ближе всех и бодренько вертел в руках мой сотовый телефон. Я бросил в сторону одноклассника мрачный взгляд — это подействовало, и парень вернул мне сотовый. — Согласись, не пойдёшь же ты домой в таком виде? — сказал он и, встав со стула, направился к пухлому, забитому старыми толстыми книгами, шкафу, с полок которого он достал какой-то плоский предмет. Этим предметом оказалось обыкновенное заляпанное зеркало, в которое Вестер предложил мне посмотреться.

Пожалуй, стоило ожидать того, что не звезду экрана я увижу в мутном отражении — только парня с глубокими синяками под глазами, царапиной в области виска и подбитой губой. Ещё не стоило забывать про мои кулаки.

— Меня ещё, помимо прочего, кто-то бил? — скривился я.

— Ты просто упал немного, скажем, неаккуратно, — сморщившись, сказала Клео. Её тонкие губы превратились в ломаную линию. Рейн в это время молчала, уставившись на свои белые пальцы, выказывая полнейшее пренебрежение к происходящему, а Вестер терпеливо ждал, пока я «налюбуюсь» на себя.

— Отлично, — заключил он, когда я кивнул ему, и убрал зеркало обратно, пройдясь туда-обратно по узенькой комнате. Я счёл нужным подняться окончательно с кровати, опустив ноги на скрипучий пол, и тогда Вестер продолжал:

— Теперь, когда наша спящая красавица очнулась, — захрустел он пальцами, и в этот момент на него с упрёком зыркнула Рейн, — идём есть. Может, хоть сегодня Саванна изволит вернуться.

Никто ничего не сказал в ответ, а только все повставали со стульев, отодвигая их к стене с отходившими обоями, начали суетиться. Я же, как встал, так и стоял, только позже догадавшись застелить за собой шерстяное одеяло, потянуться и доброжелательно улыбнуться Вестеру.

Все вчетвером мы прошествовали через лестницу на кухню, где мой одноклассник зажёг аналогичную всем остальным в этом доме лампу, когда на стены вновь отбросило странные тени. Здесь не было ни Тувьи, ни Джейн, ни даже привычный запах жареного или пареного не витал в воздухе — только забытье и опустение словно воцарились в комнате, отчего мне даже стало не по себе. Я не стал спрашивать, где же были родители и тот самый, что целовался с матерью, тот самый, о котором я до сих пор молчал, тот самый, из-за которого всё и произошло, тот самый…

— Флеминг! Долго будешь стоять? — гневно сказала Рейн, вновь метая молнии во взгляде. Её тонкое тело стояло рядом со мной, она тут же повернулась ко мне полубоком, чтобы мы не встречались взглядами, скорее всего. Я смог увидеть её чуть курносый профиль, острый подбородок и тонкую шею. Лишь спустя мгновения до меня дошло, что я застыл возле диванчика, оглядывая продукты на прозрачных полках: макароны, крупы, несколько клубней картофеля, ещё какие-то овощи, и на этом список заканчивался. Я встрепенулся и понял, чего от меня ждали, поэтому заставил себя побыстрее усесться на тёмно-зелёный диван, продвинуться к самому краю и ждать, когда ко мне присоединятся остальные. Вестер тем временем достал с плиты высокую кастрюлю, открыл её, и вокруг стал распространяться приятный аромат куриного бульона, совсем как в ресторане.

— Знакомьтесь с кошерной едой, господа, — сказал он, поставив кастрюлю на стол, а сам в этот момент принялся доставать тарелки. В животе у меня уже крутило от голода, и я еле сдерживался, когда одноклассник разливал по посуде дымящийся суп, от которого мой желудок готов был выпрыгнуть наружу. Как было приятно взять в руки ложку, подуть на горячую жидкость и с наслаждением попробовать её, дрожащей рукой поднося к губам.

— Блин! — отпрянул я, едва не столкнув тарелку. На меня мгновенно уставились остальные, удивлённо раскрыв глаза, кроме Рейн, конечно. Она только посмотрела на меня с секунду-другую, а затем преспокойно продолжила уплетать это нечто. — Почему так горит?!

— О, Флеминг, — засмеялась ни с того ни с сего Клео, прикрываясь ладонью.

— Не ожидал перчика, да? Обычно мы всегда его добавляем, чтобы еда не была совсем пустой, — Вестер пожал плечами, будто извиняясь, а сам беззлобно усмехнулся.

— В следующий раз предупреждай, — бросил я и через силу вернулся к супу. Пусть голод у меня и поубавился после того, как во рту, глотке и желудке стал разгораться настоящий пожар, всё полыхало и превращалось в пепел, но я не сдался. Не хотелось выглядеть слабаком, ведь как спокойно ели Клео и Рейн, ничуть не морщась, не отплёвываясь, будто уже к привыкли к подобной жгучести еды. Хотя был ли у Цукерманов выбор — одна только картошка плавала в супе, на языке чувствовался минимум соли и острый перец, а в шкафах не было ни дорогостоящих продуктов, ни каких-то неизвестных фруктов, ни даже банально каких-то напитков. Мне почему-то стало неприятно от этих мыслей и от кроткого вида Вестера, который ложку за ложкой хлебал этот противнейший суп из глубокой тарелки. В голове это всё как-то не укладывалось.

Каково было моё счастье, когда наш пресловутый ужин кончился, и всей компанией мы двинулись обратно, в соседнюю к чердаку комнату, где разговаривали до этого. Но перед этим я ненадолго задержался в коридоре, возле входа, где расположился крохотный обувной шкафчик, а на нём лежал кулон волка. В памяти всплыли недавние воспоминания, но чем больше я старался их словить, тем быстрее они меня покидали. Однако я знал, с кем был связано это украшение, и непроизвольно потянулся за ним рукой.