Не хотелось бы сейчас скандала, Питон явно не в себе. Чтобы незлить его, подошла немного ближе, но остановилась у крайнего дерева, не слишком ему потакая.
— Догадайся.
Оценив мои дипломатические передвижения, он хмыкнул и широкими шагами быстро сократил расстояние между нами, варварски приминая несчастные цветы.
— Я навел о тебе справки, ты даже близко не дура, хотя постоянно молчишь и теряешься в окружении своей благонравной семейки. Держи, это тебе! Ухаживаю, будь оно проклято.
Моей растерянности не было предела. Кто-кто, а Питон не ассоциировался с ухаживанием и цветами, но сегодня он целый день меня удивлял. Торна кидало из стороны в сторону, обычно спокойный и выдержанный, он словно провоцировал меня, целенаправленно сбивая с толку, вызывая на эмоции.
— Спасибо. Ты хочешь…
— Я хочу все, — перебил он и сунул мне в руки помятый бело-розовый пучок.
Отвлек таким образом, и приобняв за шею, подтаскивая ближе.
— Я больше ни с кем не е*ался. Теперь я достаточно чистый для тебя?
— И с Вандой? — выдаю обиженно прежде, чем успеваю подумать.
Что я несу? Мой ошарашенный разум не мог придумать ничего нового, повторяясь словно заезженная пластинка. Просто выдал что-то, чтобы не молчать. От жесткой хватки и близости мощного тела, подкосились ноги. Похоже, мой организм ассоциирует Питона с удовольствием. Я как собака Павлова начинаю плавиться от одной мысли, что мы сейчас наедине, и он меня касается.
— Ни с кем, сказал же. Когда увидел тебя на пляже…
Он сделал шаг вперед и прижал меня спиной к дереву. Ветки окружили нас подобно шатру. Снизу ярко светили садовые фонарики, отбрасывая фантастическими бликами на его руку с золотистыми, выгоревшими волосками, на упрямый резкий подбородок и надменно изогнутую линию рта.
— Целый день стояк, — поджаловался он. — Хорошо, что плавки широкие. Смотрю на тебя и все дургие мысли на х*й улетают, Вишенка.
Он сжал меня за шею, а вторую руку положил на грудь, остановив этим простым движением дыхание. Раз. И не дышу. Цветы попадали под ноги из ослабевших пальцев.
Если он больше ни на кого не смотрит и думает только обо мне, то может быть…
— Нас же тянет друг к другу, не только я завожусь. Прямо долбанная химия между мной и тобой. Подумай обо этом, Шерри. Я как никогда с тобой серьезен.
Низко, едва слышно нашептывая, он притиснул мою голову к своей, лоб ко лбу. Его рука проникла в вырез платья и по-хозяйски, ничего не смущаясь обхватил грудь. Рыкнув, он дернул за лямки белья, одновременно с платьем стянув их моих плечей, обнажив грудь.
— Вишенка моя. Если бы не праздник, не наряженные куклами гости и дурацкие правила, не был бы я так пьян, задрал бы сейчас твои тряпки повыше и вые*ал хорошенько, чтобы сомневаться перестала. Приняла бы меня до упора, орала бы и кончала. И никого между нами.
Хриплый шепот и горячее дыхание, с ароматом коньяка и вишни. Его пальцы оглаживали и терли сосок, добавляя сумасшествия и спутанности в происходящее.
Перед глазами всплыла в памяти картинка «его питона» в широкой ладони, и я с трудом вдохнула кипящий от напряжения воздух. Отвечать не было сил, да и не о чем. Он был прав — между нами искрило сразу, с первой встречи.
И когда Торн наклонился, чтобы захватить горячим ртом мой сжавшийся от желания сосок, я только согласно застонала, положив ладонь на его затылок и прикрыв глаза.
Под веками закрутились огненными вихри и вполохи.
Демонов Дик посасывал вершинку груди так, что я сейчас кончу без всякого настоящего секса.
— Ди-и-ик…
И вдруг…
— Шерон?! Что, черт подери, тут творится?
Я открыла глаза и уставилась на своего отца, стоявшего на тропинке в метрах четырех от нас.
Мгновение ужаса, и Дик резко развернулся, загораживая меня спиной. Он достаточно большой, чтобы я почти полностью за ним укрылась, но недостаточно огромный, чтобы заслонить весь мир и представить, что все это происходит не со мной.
— Папа, что ты здесь делаешь? — прошептала я, лихорадочно поправляя платье. Мои руки тряслись, пальцы никак не могли захватить лямку.
— Я искал тебя, потому что мне показалось — ты грустишь. Но видимо я ошибся… Выйди, черт возьми, я хочу видеть твои глаза!
Я справилась с платьем, нервно убрала волосы за уши и шагнула вперед. С растерянностью почувствовав, как ладонь Дика обвила мою талию. Он прижал меня крепко, будто боялся отпустить.
— А ты…, — папа явно пропустил ругательство, — немедленно убери свои грязные руки от моей девочки.
Рубашка отца ярко белела, словно туника спустившегося с небес карающего ангела. Грешник в моем лице чуть не рухнул из-за подкашивающихся ног, хорошо, что удержала крепкая хватка Питона.
— Ваша дочь, — голос Торна звучал примиряюще, — достаточно взрослая…
— Молчать! Это не тебе приходится смотреть как юная девочка разделась как шлюха и готова прямо раздвинуть ноги перед совратителем! Ты со школы портил девчонок. Извращенец! Хочешь, чтобы и моя Шерон принесла тебе в подоле ублюдка? — отец редко произносил грубые слова, но сейчас он буквально выплюнул ихв лицо Дику.
Подбородок папы дрожал. Я с ужасом осознавала, насколько ужасно все это смотрится с его точки зрения. Но… почему «извращенец»? Когда Торн встречался с Мирандой, он сам был сущим мальчишкой. Да и сейчас совсем не старый.
Но мой отец, конечно, его воспринимал по-своему, да еще учитывая, кто был ему сыном. Нужно было срочно объяснить ситуацию, пока наши громкие голоса не привлекли любопытных.
— Это не то, что ты думаешь! Вернее… В общем, мы с Генри расстались, так что…
О Боже! Все здравые мысли, похоже, решили покататься на бешеной карусели в моей голове, вместо достойного ответа, я продолжала нелепо мямлить, словно была подростком, которого застукали за курением травки.
— Пап, мы с Диком….мистером Торном, мы…
— Чуть не занялись сексом прямо на дне рождения его сына, без пяти минут твоего будущего мужа, — закончил за меня отец. И прибавил, прожигая Дика гневным взглядом: — Этот человек… Может, он тебя заставил, Шерон? Угрожал? Собирался взять силой? Скажи мне правду, дочь, не бойся.
— Я никогда не принуждаю женщин заниматься со мной сексом и уж тем более, не насилую, мистер Уайти, — холодно процедил Дик. — Вы слышали, что сказала Шерри? Они с Генри давно не вместе.
— Все происходит с моего разрешения и по моему желанию, папа, — я собралась с силами, вскинула голову и твердо посмотрела на отца. — Мистер Торн не сделал ничего, чего бы я сама не хотела. Мы еще не пара, но присматриваемся друг к другу.
— Присматриваетесь? Бог мой, какой позор! Мистер Торн… я прошу оставить меня наедине с моей дочерью, — мрачно процедил отец.
Дик не двинулся, я закусила губу и осторожно высвободилась из его объятий. Пришлось умоляюще заглядывать ему в глаза, сбивчивым шепотом уговаривая его уйти.
Это оказалось непросто. Но обнаружив, что я чуть не плачу, он нехотя кивнул.
— Хорошо. Если понадоблюсь, я буду неподалеку, в беседке у озера.
— Спасибо, — едва слышно прошептала я одними губами.
Он перехватил мою руку и поцеловал. От этого галантного, совсем не пошлого жеста лицо папы перекосило от гнева.
Когда Торн исчез среди деревьев, я прижала ладони к горячим щекам, чувствуя, как они пылают.
Мы стояли прямо на изломанных стеблях подаренных мне цветов. Таких же потерявших надежную почву, хрупких как и я.
— Что тебе наплел этот бабник? Да ты знаешь, что у него женщин, как грязи, и они постоянно меняются? Мне Кшиштоф такое про него порассказывал. А ты… — прошипел отец, хватая меня за запястье. — Ради одноразового удовольствия поставила на карту свою судьбу. Генри никогда не простит тебя.
— Папа, ты вообще слышишь меня? — закричала я, отнимая руку. — Мне плевать, что обо мне подумает Генри, его родители и друзья. Даже все равно, что подумаете об этом вы! Это моя судьба и мне решать с кем спать и за кого выходить замуж.
— Шерон…Я же хочу тебя защитить, дочка — отец резко побледнел и судорожно перевел дыхание. — Ты у меня совсем еще молодая, глупенькая девочка. Неудивительно, что этот опытный ловелас запудрил тебе мозги.
