(Приподнимая край своей одежды.) Ты посмотри, какая красота, Какая прелесть женственных изгибов. Я вспомнила: однажды некий царь Невольно внял злокозненным наветам. Мои враги, оклеветав меня, Ему сказали: знай, колдунья – Саба, До пояса лишь женщина она, А ноги сплошь покрыты красной шерстью С копытами козлиными. И, вняв Наветам хитрым, повелел Премудрый В своем дворце хрустальный сделать пол И в тот покой ввести меня. Мгновенно Раздвинулись пурпурные завесы, И я увидела великий трон, Как посредине озера стоящий, Где восседал в роскошном одеянье Возлюбленный и звал меня к себе. И вот, движеньем смелым и стыдливым Приподняла я легкий мой наряд И обнажила стройные две ножки, Подобные жемчужинам морским, Сокрытым в недрах раковин цветистых Иль лепестком благоуханных лилий, Белеющих в волнах дамасских вод. Но возвратимся вновь к малютке Комос. Согласна ты покорной быть рабой, Но я еще не все договорила. Не мне одной, а нам служить ты будешь — (Указывая на Гиацинта.) Ему и мне; присутствовать всегда При наших играх, ласках и забавах, И сказками наш отдых услаждать. Ты будешь нам ко сну готовить ложе, До утра бдеть над нашим изголовьем И опахалом, веющим прохладой, Нам навевать блаженные мечты. Что ж ты молчишь? КОМОС БАЛЬКИС Ты, может быть, не поняла меня? КОМОС Все поняла, и я на все готова. БАЛЬКИС И ты зовешься женщиной! И ты Не бросилась и в бешенстве ревнивом В мое лицо ногтями не впилась?! Но неужели там, у вас, в Элладе, Все женщины так тупы и мертвы? Иль недоступны низменным созданьям Ни ненависть, ни ревность, ни любовь? Но, может быть, ты умысел коварный Таишь с кинжалом, скрытым на груди? Хитришь со мной, чтоб лучше провести И отплатить за униженье смертью? Скорей, сейчас же обыскать ее! СТРАЖА Нет ничего. Гречанка безоружна. БАЛЬКИС Нет ничего? Тем хуже для нее. О, жалкое и слабое созданье, Бессильна я пред низостью твоей! Тебя страшат лишь мелкие страданья Ничтожной плоти. Рабская душа Все вынести безропотно готова, Чтоб только плоть ничтожную сберечь. Будь я тобой, – я и в цепях сумела б Соперницу словами истерзать, На пытке ей в лицо бы хохотала, Я б ей кричала: жги и мучай тело, Хранящее следы любимых ласк, Ты не сожжешь о них воспоминанья. Оно живет и будет жить во мне, Пока последний, слабый луч сознанья Не отлетит с дыханием моим. Будь я тобой! О, жалкое созданье, Скажи, чем ты могла его пленить, Что он, узнав восторг моих лобзаний, Остановил свой выбор на тебе? Ты, может быть, чудесно обладаешь Каким-нибудь незримым обольщеньем? Откройся мне, в чем сила чар твоих? КОМОС
Вот эти чары, вот они, царица! БАЛЬКИС Как… это твой волшебный талисман? КОМОС БАЛЬКИС Не понимаю. Прошу тебя, толковей объяснись. КОМОС Понять легко, – он беден, я богата. БАЛЬКИС А, вот в чем дело! Бедное дитя! Так он тебя обманывал и клялся В своей любви не прелести твоей, А этим веским, жалким побрякушкам? ГИАЦИНТ БАЛЬКИС ГИАЦИНТ БАЛЬКИС ГИАЦИНТ БАЛЬКИС Верю, да. Теперь, конечно, любишь ты царицу. А если б я была на месте Комос, Рабыней пленной, связанной, избитой, Тогда, мой друг, любил бы ты меня? Ты жалок мне. – О мудрецы мои, Какой совет дадите вы царице: Убить ли мне или простить его? 1-Й МУДРЕЦ Ты мудрая, от нас ли ждешь ответа? Мы все – твои покорные рабы. Твой ум велик, твои веленья святы, Что ты решишь, – тому и быть должно. БАЛЬКИС 2-Й МУДРЕЦ Убей, царица. Он лжец и трус, он должен умереть. |
