Первая искренняя улыбка за эти дни тронула уголки губ Ханны.

— Та же группа, что и в прошлом году?

Бабушка кивнула:

— Да, только на год старше.

— Передай Лауре, я согласна. Хотя если подумать, я сама ей вечером позвоню, — выпалила Ханна, предвкушая заняться тем, что не станет напоминать ей о Дрю. Художественный лагерь намного лучше, чем хандрить дома в одиночку.

— Рада видеть, что ты не теряешь боевой дух в отсутствие Дрю. — Бабуля нежно сжала ее руку. — Семейная жизнь — нелегкое бремя.

Ханна залилась краской. Она не рассказала бабуле с дедулей о расторжении брака.

— Ты же знаешь, он находится с отцом, пока Уильям не поправится.

— Знаю. Он хороший мальчик, но вы же молодожены. Это нелегко.

Ханна слабо улыбнулась:

— Да, совсем не просто.

— Почему ты по-прежнему здесь? — спросил Уильям, глядя на Дрю поверх утренней газеты. — У меня есть медсестра.

Дрю бросил на него злобный взгляд.

— Потому что ты вчера грохнулся в душе.

— Небольшое головокружение.

Головокружения – это еще тот гемор.

— Ты не послушал медсестру. Поручни установили тебе для помощи, — напомнил Дрю. — Упрямый засранец.

Отец сложил газету, не переставая хмуриться.

— И это я упрямый? Насколько помню, это не я отвернулся от лучшего, что было в моей жизни.

Конечно, отец узнал, что сделал Дрю, но вместо угроз заявил, будто разочарован тем, что не увидится с Ханной. Обошлось без лекций. Угроз распродать компанию.

Ничего в этом духе.

— Я сделал, как лучше для нее. У нас нет причин быть вместе.

— Это самое глупое, что мне доводилось слышать в жизни, а учитывая, какую пургу несет Коннор, это говорит о многом.

— Не лезь в мои дела.

— Ты хотя бы скучаешь по ней?

Да. Он безумно скучал. Словно она забрала с собой частичку души... вернув пустоту, которую ей удалось заполнить. Больше. Пустота заполнила сердце.

— Мне нравилось проводить с ней время. Она была неотъемлемой частью моего взросления.

— О боже милостивый, — пробормотал отец. — Если именно эту чепуху ты ей наплел, я не удивлен, что Ханна тебя бросила.

— Она меня не бросала.

Тем не менее, исчезла из его жизни.

Ты ее сам отослал прочь.

Она могла посильнее побороться.

Как? Приковать себя к тебе наручниками?

— Брак — кропотливая работа. И тебе это известно. Ты умный мужчина.

— Я сделала ее несчастной.

— Ты не захотел идти на компромисс, — заметил отец очевидное. — Ты думал, женитьба не изменит тебя? И ответственность за другого человека не затронет душу?

— Мне нельзя... Я начал ставить ее превыше всего, и это напугало меня. — От этого признания руки Дрю невольно сжались в кулаки. — Находясь с ней вдали отсюда и всех обязанностей, я был совсем другим человеком. Мне было плевать на заседания совета директоров, телефонные конференции... «Монтгомери Индастрис». Единственное, что меня заботило — Ханна: находиться рядом с ней, разговаривать...

Отец рассмеялся.

— Ты влюбился, идиот. Вот что произошло.

— А я и не отрицаю.

— Уверен, ты ее любишь. И если бы ты узрел, что для тебя лучше, то отправился бы к ней, встал на колени и извинился. Эта женщина от всего отказалась, чтобы помочь тебе. Абсолютно от всего.

— Только из-за долговой расписки, которую она когда-то мне дала. — Дрю скривился. — Она никогда не вернется ко мне, как бы я об этом ни попросил.

— Тогда сделай так, чтобы она не смогла отказать. Дай ей повод дать тебе еще один шанс.

Ханна закончила последний пункт в запланированном списке дел раньше, чем ожидала, и отправилась в центральное фойе дожидаться бабулю с дедулей. Вечером они планировали зажарить рыбу, и должны были собраться все сотрудники.

Но вместо родственников ее ждал мужчина в костюме.

— Чем я могу вам помочь? — спросила она, а сердце заколотилось в груди.

— Я пришел увидеться с Ханной Монтгомери, — ответил он, оборачиваясь.

— Дрю, — прошептала она.

Напоминание об их недавнем браке больно ранило. Так сильно, что сердце вновь разбилось. Она понимала, что не может позволить ему измываться над ней.

— Простите. Я с ней не знакома. Если она была среди гостей, вы опоздали. Мы закрыты.

Он склонил голову.

— Я заслужил это.

— Да, это так.

— Мой отец посоветовал мне встать перед тобой на колени и молить о прощении.

Она приподняла бровь:

— Это бы сработало, если бы ты приехал на прошлой неделе.

— Знаю, я не идеальный мужчина, тем более – муж, но точно уверен, что без тебя мне плохо. С тех пор, как ты покинула меня, я несчастен.

Она ни за что не позволит его словам повлиять на ее решение. Его слова ничего не значат, сколь бы романтичными ни были.

— Как поживает твой отец? — спросила она, и уголки его губ изогнулись в улыбке, явив ямочку на щеке.

— Мне плохо не из-за него. Хотя он из кожи вон лезет, чтобы усугубить мои страдания, — признался Эндрю. — Отцу гораздо лучше. Спасибо.

— Ты вернулся, потому что я по-прежнему самая подходящая женщина на роль жены во имя «Монтгомери Индастрис»? Или потому, что у тебя до сих пор моя глупая долговая расписка? — Это следовало сказать. Она не позволит ему уговорить себя выйти за него... снова. Он уже женат на МИ. Он каждым словом, действием, пропущенным свиданием... и отказом идти на компромисс доказал это.

— Я люблю тебя, Ханна. — Слова едва не сразили ее. Почему он ждал так долго, чтобы сказать их? — И мне жаль, что я не уступил, когда следовало. Прости, что едва не сломил тебя. — Он сунул руку в карман и достал оттуда маленькую коробочку, перевязанную розовой лентой. — Это мое извинение. В любое время. Где угодно. Я готов сделать все, о чем бы ты ни попросила.

Он протянул ей коробочку, и на мгновение Ханне захотелось схватить ее и швырнуть в океан. Вместо этого взяла дурацкий подарок и сжала в руке.

— Спасибо.

Дрю проиграл. Он пытался, но проиграл битву.

«Но не войну», — напомнил он себе. Если ему придется до конца их дней просить у нее прощения, пока она не простит его, что ж, он так и поступит. Даже если она выберет другого.

Потому что это правильно. И он любит ее.

— В любом случае, открой его и скажи, что об этом думаешь.

Она упрямо вздернула подбородок.

— Я бы предпочла этого не делать.

— Понимаю.

«Уходи», — приказал он себе, но глупое тело отказало повиноваться.

— Уходи, черт бы тебя побрал! — закричала она с полными слез глазами. — Я не играю в эти игры.

— Никаких игр, Ханна. — Он примирительно поднял руки. — Я приехал за тобой. Пришел извиниться и готов пойти на компромисс. Мне понадобится помощь, но ты как никто другой сможешь научить меня, каким должен быть муж. Ты и твой дедушка.

— Не смешно.

Ох, ее защита слабела. Он чувствовал, что смог пробиться сквозь нее.

— Я не шучу. Если кто знает, как обращаться с женщиной — это Буд Миллер.

Ханна отвернулась, закусив губу.

— Возвращайся в Шарлотт, Дрю.

— Я уйду, только сделай мне одолжение — открой коробку.

— Почему я должна что-то для тебя делать?

— Ты не обязана, но я прошу тебя не как мужчина, которого ты узнала. А как старый друг, мальчик, которого ты любила.

— Отлично. Я ее открою, и ты уйдешь. — Открыв коробочку, Ханна вытащила сложенное письмо и развернула его. Желтый листок бумаги упал на пол. Нахмурившись, она наклонилась и подняла его. — Почему?.. О, Дрю.

Он смотрел, как она читает его долговую расписку.

— Я не понимаю, — наконец сказала она.

— Я до последнего вздоха буду обязан тебе за то, что научила меня любить, веселиться и выкидывать из головы дурные мысли. А твоя долговая расписка, — он сглотнул, — полностью оплачена, не из-за согласия выйти за меня замуж, а потому, что любила меня.

— Это нечестно, — прошептала она.

По ее щекам потекли слезы, и Дрю бросился к ней, пытаясь поцелуями иссушить каждую слезинку.