– Граф? – барон был действительно удивлен появлению Илинского. – А что вы здесь…

– Наблюдаю, чтобы вы не превысили своих полномочий, – подходя к нам, холодно произнес Владимир. – Графиня, – он церемонно склонил голову, когда выпрямлялся, во взгляде была тревога.

Не знаю, за что уж принял синяки, но их появление его явно беспокоило.

– Граф, – заставила я себя улыбнуться.

Наверное, у меня получилось совсем плохо, потому что желваки на лице Илинского дернулись, а серые глаза стали едва ли не прозрачными, как тонкий лед на реке.

– Вы позволите? – протянул он ко мне руку, требуя отдать ему бумагу.

– Да, конечно, – севшим голосом отозвалась я, подавая. Опять ухватилась за концы шали, как за спасение.

Сургучная печать хрустнула, я вздрогнула, стараясь не смотреть на барона. То, что тот был в бешенстве, ощущала и так.

– А ведь вы должны радоваться, барон, что я избавил вас от больших проблем, – неожиданно насмешливо произнес Илинский. – Превышение полномочий. Император чтит инициативу, но никак не самоуправство, – добавил он и повернулся ко мне, проигнорировав попытку Метельского что-то объяснить. – Госпожа графиня, в этой бумаге сказано, что барону поручено изъять служебные бумаги вашего мужа. Если вы не станете чинить препятствия и выдадите их добровольно, то основания проводить обыск в вашем доме, будут отсутствовать. Вам ведь известно, где они находятся? – без малейшей паузы спросил он.

Я сглотнула – все было не так хорошо, как мне бы хотелось, но намного лучше, чем могло быть:

– Да, мне известно, где находятся служебные бумаги мужа, – тихо отозвалась я, едва не пошатнувшись от мелькнувшей лишь теперь мысли.

Георгий?!

– Уж если даже женщина знает, где…

– А вы пока помолчите, барон, – оборвал его Илиниский. – И где же? – подбадривающе улыбнулся он мне.

Помогло мало, но я хотя бы внятно смогла ответить на его вопрос:

– В кабинете графа. В столе. Закрыты на ключ и запечатаны магической печатью.

– Вот видите, барон, – голос Илинского звучал довольно, – а вы – обыск, обыск. – Вы ведь позволите нам подняться и забрать их? – граф был сама любезность.

– Да, конечно, – как я ни пыталась сдержаться, но на глазах выступили слезы. Дочь. Георгий. К тому же, все происходило на глазах у мамы Лизы и Степана. – Я только попрошу вас не шуметь, – едва не срываясь на рыдания, продолжила я. – У меня больна дочь. Жар только спал.

– Не беспокойтесь, графиня, – свозь влажную пелену я заметила, как дернулся кадык Илинского, – мы будет очень осторожны. Не правда ли, барон?

– Обязательно, граф, – процедил тот сквозь зубы. И уже обращаясь ко мне продолжил: – Куда нам пройти?

– Я покажу, – выступила вперед мама Лиза. Расправила накрахмаленный передник и пошла к лестнице. – Следуйте за мной, – пригласила она, подойдя к лестнице. Оглянулась, остановившись на ступеньке: – Господа, я вас жду. – И все это так спокойно, что я невольно улыбнулась, понимая, что это ничего не изменит.

– Господин барон, вас ждут, – поторопил Метельского граф, давая понять, что сам он заниматься этим делом не собирается.

Дождавшись, когда барон и сопровождающие поднимутся на второй этаж, показал Степану наверх, мол, проследи, и только после того, как ушел и лакей, повернулся ко мне:

– Эвелин, вам нужно срочно покинуть столицу.

– Что?! – я вновь ничего не понимала.

– Оставаться здесь опасно, – Владимир вроде и говорил без нажима, но я чувствовала, насколько важно то, что он произносил. – Я рад, что успел, но это только начало. Метельский не остановится ни перед чем, чтобы смешать с грязью имя вашего мужа.

– Но почему?! – слезы высохли мгновенно.

– Сейчас это неважно, – Илинский оглянулся на лестницу. – Я его слегка придержу, но… – он резко выдохнул, качнул головой. – Вы должны уехать. До полудня.

– Владимир, как вы себе это представляете?! – не сдержалась я. – У дочери только спал жар.

– Да и сами вы едва на ногах держитесь, – подхватил он. – А еще сын магианы Горской.

– Откуда вам известно?! – кажется, я побледнела… если было, куда больше.

– Эвелин! Дорогая моя, Эвелин, вы, похоже, забываете, где именно я служу, – с легкой укоризной улыбнулся он. – Поверьте, об этом знаю не только я…

– Святая Заступница! – чуть слышно протянула я, закрыв рот руками. – Но как же?!

– Вы должны уехать! – твердо повторил он. – Если вы дорожите своей дочерью…

– Если дорожу… – сглотнула я вставший в горле ком. Наверное, он нашел нужные слова, потому что охватившая меня паника вдруг растворилась в четком понимании, что именно мне предстояло сделать. – Да… Как только… – Не договорила я сама. Посмотрела на Владимира, только теперь осознав, какой именно вопрос я так и не задала. – Что с Георгием? Он убит?

– Нет, – взгляд Илинского дернулся, но лишь на миг. – Он пропал. Вместе с очень важными бумагами, которые вез князю Алихану.

– Пропал?! – выдохнула я. Все вокруг меня закачалось, но я, ухватившись за Владимира, устояла на ногах. – Император считает, что он…

Слово «предатель» произнести я не сумела.

– Ты должна уехать! – голос Владимира звучал жестко, но не грубо. И даже вот этот неожиданный переход на «ты»… – И еще, – он наклонился ко мне, – верь своему отцу. Он не…

Закончить Владимир не успел. Степан, показавшийся на галерее второго этажа, громко закашлял, предупреждая, что время для нашего разговора истекло.

Подгонять никого не пришлось. Не знаю, что рассказала мама Лиза слугам о визите господ из Канцелярии розыскных дел, но помогали все. Кто чем мог. Так что к полудню, как настойчиво рекомендовал граф Илинский, мы управились.

Карету запрягли не парадную, с большим гербом рода Орловых, а более простую, дорожную. Герб на ней тоже присутствовал, но значительно меньше, можно и не заметить.

Со мной ехали Катерина – вот когда пожалела, что Георгий не поддержал меня, когда я выказала желание кормить дочь, Аннушка и Владислав. Ну и кучер, единственный из мужчин.

Еще два года назад меня бы это не смутило – тогда дороги империи были спокойными, но теперь, когда на границе шла война, многое изменилось.

– Ты все запомнила? – уже далеко не в первый раз спросила матушка Лиза, посмотрев на корзинку, в которую составила склянки с лекарствами для Аленки. – Эти капельки…

– Мама Лиза, – отвлек ее Владислав, вновь переодетый в простую одежду, – я запомнил, – весомо, основательно, словно взрослый, начал он. – Две капельки надо растворить в воде, налив ее по край серебряной ложечки и давать утром, днем и вечером. Эти…

– Вся надежда на тебя, малыш, – неожиданно всхлипнув, прижала она к себе сына магианы. Взлохматила ему волосы. Парнишка морщился, но терпел. – Ты уже присмотри за ними, – совершенно серьезно попросила она, выпуская мальчика из своих крепких объятий.

– Вы за них не беспокойтесь, – кивнул Владислав и, взяв корзинку, вновь отправился к карете. В сборах он участвовал наравне с взрослыми.

– Вот как! Не беспокойтесь! – фыркнула мама Лиза и, всхлипнув, посмотрела на меня: – Девочка моя!

– Мама Лиза! – строго одернула я ее. И сама была на грани, но кто-то из нас обязан был держаться.

– Да понимаю я все. Понимаю, – вздохнула она, стерев морщинистой ладонью слезы. – Все! Вам пора! – сказала, она, как отрезала и кивнула Катерине на дверь. Когда та вышла, оглядела детскую.

Разгром, как после того самого, не состоявшегося обыска.

– А барон был очень недоволен, – вдруг с усмешкой произнесла она. – Ни в столе, ни в шкафу. Ничего! Несколько писем, да и те его не заинтересовали.

О том, как все происходило, мама Лиза коротко рассказала, когда помогала укладывать мои вещи. Впрочем, там и говорить особо было не о чем. Пришли в комнату, с помощью магического ключа вскрыли ящики с бумагами, порылись и ушли.

Насколько я поняла, граф Илинский нечто подобное и предполагал, потому и не поднялся наверх вместе с бароном. То ли догадывался, то ли точно знал, что Георгий дома документы не хранил, но результаты изъятия служебных бумаг его совершенно не беспокоили.