Хлюпая по грязи, они перебирались через канавки, кучи мусора, соскальзывали в лужи, которыми изобиловала дорога. Кешины сапоги не боялись такой погоды, а у Сашки ботинки насквозь промокли. «Надо носить форменные сапоги», – подумал Сашка, хотя после боёвки к форме даже прикасаться не хотелось.

Возле остановки им встретился Олег, шедший из штаба. Сегодня он оделся уже по-зимнему: ватник и тёплые штаны защитного цвета, шапка-ушанка. Ещё издали Олег помахал рукой, а подойдя, сразу сообщил:

– Радость, мужики! Только что деньги выдали, за боёвку и за прошлый месяц. Получайте. Тебе, Янсен, пятьдесят семь марок.

Несколько бумажек и мелочь перекочевали из ватника Олега в руки Кеши. Кеша тут же спрятал их во внутренний карман. Олег повернулся к Сашке.

– Вижу, очухался. Извини, брат, за вчерашнее. Сам понимаешь, ты неправильно поступил. Хотя, думаю, это Лёва на тебя бросился, а ты защищался. Не любил тебя Лёва, да и вообще задиристый был. А поучить тебя, Санёк, пришлось, иначе непорядок. Ну да ладно, не убил – уже хорошо, так ведь? Получай деньги.

Олег вручил Сашке пятьдесят марок и горсть грошей.

– Подожди, – Сашка повертел бумажки. – Это очень много. Ты ошибся?

– Зарплата – раз, – Олег принялся загибать пальцы, – это десять восемьдесят, за боёвку – тридцать, ну и за героизм и обезвреживание опасного врага – червонец. Всё правильно.

– Какого врага?

Олег скривился, сощурился и сквозь зубы процедил:

– Взял деньги и пошёл отсюда. Понял?

– Олег…

– Вали, вали, – Олег тяжёлой рукой похлопал Сашку по плечу и повернулся к Кеше. – Как Хнык?

– Мы его подлечили, – сообщил Кеша.

– Нормально, – Олег развернулся и пошёл к этажке.

– Что ты выёживаешься? – спросил Кеша. – Лёва парня ухлопал, ты – Лёву. Чтобы деньги не пропали, Олег на тебя их выписал.

– Мне это не нужно, – Сашка разжал ладонь, и бумажка в десять марок упала в грязь.

– Ну и лопух, – Кеша поднял десятку и, бережно обтерев о штаны, положил в карман.

Автобуса не было. Кеша поинтересовался у торговцев, будет ли он, и, услышав отрицательный ответ, повернулся к Сашке.

– Может, завтра?

– Нет, Кеша, сегодня.

– А ты дойдёшь? Вчера вроде неживой валялся.

– Идём, – уверенно сказал Сашка.

Кеша кивнул, и они пошли дальше. Чувствовал себя Сашка гораздо хуже, чем утром. Его знобило, голова болела, в горле противно царапало, но Сашке казалось, он обязан оказаться на кладбище сегодня. А раз обязан – дойдёт…

Когда начался частный сектор, Кеша свернул на вскопанные картофельные поля.

– Тут, если напрямик, короче.

Шагалось всё тяжелее и тяжелее. Комья глинистой земли, налипая на ботинки, делали их неподъёмными. Но Сашка покорно шёл следом за Кешей – сам он не знал, где у них в городе кладбище для гражданских лиц, все его знакомые были похоронены на офицерском. Кладбище открылось Сашкиному взгляду неожиданно, сразу за чахлыми акациями, обрамлявшими очередное поле. Оно оказалось большим и неухоженным. Под ноги попадались обрывки бумаги, окурки, жестяные банки, пакеты. Оградки на большинстве могил облезли, а некоторые могилы были не огорожены – непонятно, наступаешь на холмик или захоронение, когда идёшь по тропинке…

– Новых хоронят там, – Кеша махнул рукой в сторону крайней аллейки.

Сашка увидел вереницу свежих могил, несколько только что вырытых ям, и ему стало жутко. Показалось, что яма – широко открытая пасть гигантского животного, которое замерло в голодном ожидании. Подойдёшь – схватит. Сашка вспомнил сегодняшний сон. «Иди к нам», – зазвенело в ушах.

– Санёк, сюда! Я, кажется, нашёл. У твоей матери фамилия как у тебя?

Сашка кивнул и очень медленно, с опаской обойдя пустую могилу, подошёл к Кеше. Памятник был совсем маленький – каркас из четырёх сваренных между собой железных прутьев и латунная табличка с фотографией и датами. Сашка сел на корточки, смотрел в молодое мамино лицо, чувствуя странную пустоту внутри. Можно было подумать, что из него вынули все внутренности разом и он – это не он, а кукла, поразительно на него похожая. Куда-то пропали все заботы, впервые за много дней у Сашки ничего не болело, впервые он не ощущал холода, голода и страха.

Кеша понимающе отошёл подальше, а Сашка так и сидел. «Я останусь здесь, – думалось лениво. – Здесь мне будет хорошо». Серые тучи опустились ещё ниже, и вдруг из них гигантскими хлопьями повалил снег. Он падал, размокал в грязи и исчезал, он проникал Сашке за шиворот, таял на его горячих губах, но ему было всё равно. «Я очень устал, – думал он о себе равнодушно, как о постороннем человеке. – Я устал мёрзнуть и бояться. Шиз прав. Смерть – успокоение, я лягу здесь и умру».

– Ты что, спятил? – Сашка услышал дикий Кешин крик и очнулся. Оказывается, он вплотную подвинулся к соседней, пустой ещё яме и чуть не упал в неё. – Пошли отсюда, – Кеша тащил его за воротник. – Поплачь дома и успокойся, нечего с ума сходить! Довольно с нас одного Воронцова!

«Да он среди вас самый нормальный», – подумал Сашка.

На остановке он опустился на землю и сидел молча, глядя перед собой. Кеша забеспокоился всерьёз:

– Ну что мне теперь с тобой делать? У тебя в городе больше никого нет? Знакомых каких? А то я с тобой, психом, боюсь назад идти. Вдруг ты там полбригады перемочишь! Соседи у тебя есть? Друзья? – Кеша хлопнул себя по лбу. – Вспомнил! Давай адрес этой своей девчонки… Может, она тебя в чувство приведёт!

Сашка назвал Катин адрес, удивляясь, как он его запомнил, и полез в подкативший автобус. Ему совсем не хотелось уезжать с кладбища. Опять заболели синяки и раны, опять стало холодно и тоскливо. Автобус тронулся с места, и Сашка наконец сделал то, чего так давно хотел, – уткнулся в Кешино плечо и заревел… В центре Кеша повёл его, как ребёнка, за руку. Сашка спотыкался, у него перед глазами всё плыло от слёз. «Это я виноват», – опять думал он. Себя было очень жалко.

– Смотри под ноги, недоумок, – незло ворчал Кеша.

Недоумок? Так в бригаде обычно называли Хныка. А чем он, Сашка, сейчас от него отличается? Идёт и ревёт, как девчонка. К тому же непонятно, куда идёт… Он уже совсем забыл о Кате…

– Вот, вроде пришли. Здесь эта твоя живёт?

Сашка поднял голову и увидел знакомый дом.

– Ты что, Кеша! Я туда не пойду!

– Пойдёшь как миленький, – Кеша решительно постучал в дверь.

Катя открыла сразу. Мельком глянула на Кешу, потом на Сашку.

– Саша, что с тобой?

– Он к тебе в гости собирался, – Кеша взял инициативу в свои руки, – а зайти стесняется.

– Заходите, конечно.

Кеша толкнул Сашку в дверь и остановился у порога.

– Я, наверное, проходить не буду. Ещё напачкаю тут.

«Можно подумать, я чище», – Сашка пошатнулся.

– Ой, – сказала Катя Кеше, – ты не уходи, пожалуйста. Вдруг с ним что-нибудь случится.

– Всё, что могло, с ним уже случилось, – проворчал Кеша, но остался.

Потом Сашка сидел на табурете и смотрел в пол. «Не упасть», – вертелось у него в голове, перед глазами всё плыло, перехватывало дыхание. «Болеет сильно… с кладбища… нет», – слышались обрывки фраз, смысла и порядка которых он не мог уловить. Ему даже стало казаться, что в комнате уже человек пятнадцать и все советуют ему, как выздороветь. Даже Олег почему-то оказался рядом. Явно различался его басок: «Подлянку ты нам сделал». Потом в нос ударил резкий неприятный запах. «Нашатырь», – послышалось Сашке. Он посмотрел вверх. Над ним наклонился бледный Кеша.

– Тебе лучше? Вот как мы обратно поедем? Вдруг автобуса не будет? Я то доберусь, а вот ты…

– И ты не доберёшься, – запротестовала Катя. – Вас в вашем танковом училище не хватятся? Тогда я тебе вечером постелю на полу. Ничего?

– Ничего! – Кеша явно обрадовался. – А твои родители против не будут?

– Папа с частью за город уехал. А маме я сейчас на работу позвоню.

Сашку уложили на узкий диванчик в комнате, где было много книг. Кеша ещё что-то говорил Кате, потом куда-то ушёл, а Катя сидела рядом и держала Сашку за руку. Он мельком подумал, что рука у него грязная, но выдернуть её из Катиной ладони не было сил… В очередной раз приоткрыв глаза, Сашка обнаружил, что рядом сидит не Катя, а немолодая женщина.