— Есть, кэп, — короткий ответ и пристальное внимание к серебристым фигурам, появившимся на поверхности, ослепляющей сиреневыми бликами.

Осторожно продвигаясь внутрь, постепенно они совсем исчезают из вида. В наушниках остаётся чьё-то тяжёлое дыхание, краткие предупреждения и отрывистые фразы на разные голоса, из которых становится понятно, что разрушения колоссальные. Как и то, что погибших намного больше, чем выживших.

В одну секунду ситуация меняется.

Чей-то крик. Резкий хлопок. Световые вспышки в глубине массива. И переплетение голосов, отчего понять, кто именно говорит, невозможно.

— Защита!… Не помогает она!… Боевыми давай!… Вместе!… Осторожно, слева!… Прикройте их!… Уходим, уходим! Быстро!

Но самое жуткое происходит над разрушенным крастом.

С почвы в воздух взлетают мельчайшие кристаллы, роятся, словно снежинки, поблёскивая гранями и смешиваясь в хаотичном движении. А между ними начинает клубиться фиолетовый туман. И к тому моменту, как спасательный отряд появляется в пределах видимости, перед дискоидами образуется практически стена, стремящаяся захватить их в кольцо и перекрыть сверху.

Не представляю, как пилоту удаётся сохранять спокойствие в такой обстановке. У меня уже и руки дрожат, и сердце стучит как сумасшедшее!

Едва дождавшись своих пассажиров, Эд поднимает диск с поверхности, уводя его в сторону от наступающей субстанции; вот только пространства для движения у него всё меньше, как и у второго корабля, впрочем. Проигрывают они с разгромным счётом! И дело вовсе не в скоростях. Просто за это время стена перестала быть цельной, и фиолетовая дымка начала распространяться в атмосфере. Пока ещё сгущениями, потоками, однако пилоты вынуждены виртуозно маневрировать между ними, избегая контакта с подозрительной субстанцией.

В наушниках совсем тихо: видимо, все замерли, опасаясь помешать. И только когда на пути встаёт новая призрачная стена, отец не выдерживает:

— Вверх!

Предупреждение опаздывает. Эдер успевает уйти в практически вертикальное пике, а вот второй диск, повернув горизонтально, задевает ребром кристаллическую преграду и теряет скорость, снижаясь и размашисто врезаясь в «ушастые» воронковидные образования. Несмотря на то, что мы стремительно набираем высоту, на боковом экране остаётся запечатлённым место трагедии, медленно заволакивающееся фиолетовым туманом.

Я настолько вжилась в происходящее, что переход в режим поиска словно вырывает меня из реальности. Перевожу дыхание, восстанавливая душевное равновесие. Господи! Стресс-то какой!

Понятно, почему нейроскан так долго не хотел уходить с этого фрагмента. Столько эмоций! Ой!

Ну да. Это я о времени вспомнила. Напряглась и… расслабилась, увидев не самые страшные цифры. Однако прибор всё-таки предпочла выключить. Не как в прошлый раз, за секунды «до», около получаса можно было бы работать совершенно спокойно. Вот только, с подобными воспоминаниями, — хватит ли на это времени? Слишком они стали длинными. К тому же, у меня ещё два дня, то есть ночи, впереди. Успею.

***

Успею?

Как бы теперь донести эту гениальную идею до нейроскана, который категорически отказывается выдавать на просмотр коротенькие фрагменты! А вновь возвращаться к ручному управлению глупо. Вот и остаётся — надеяться. И смотреть.

— Двенадцать случаев нападений на орбитальные патрульные дискоиды и десять — на транспортные. Выживших нет. Три разведгруппы, отправленные на планету, пропали без вести. Шесть беспилотных дисков, направленных для сбора информации, исчезли бесследно. Уничтожены две базовые станции в самой системе, — хмуро перечисляет мой отец, сидя за огромным столом, похожим по форме на амёбу. — С учётом погибших на взорванных приисках, за этот месяц мы потеряли техники и старков больше, чем за предыдущие десять лет!

Тяжёлое молчание повисает среди сидящих с ним рядом. Серьёзная сосредоточенность на лицах, решительность в глазах и напряжённость поз.

— Лоет! — капитан привлекает внимание, заставляя одного из субъектов поднять голову. — Твоей группе удалось что-нибудь выяснить?

— Пока немногое, — нервным движением руки мужчина взъерошивает короткие рыжие волосы. — Очень трудно делать выводы, основываясь на отрывочных сведениях, которые к нам поступают.

— И всё же? — в голосе прорывается нетерпение.

— Похоже, что активация реатов при взрывах, — начинает объяснять Лоет, — спровоцировала формирование микроканалов. Очень необычных, связывающих наше пространство с другим. Лучше, наверное, называть их микропорталами, но доказать пока трудно. Ни к одному из них мы не можем даже приблизиться, чтобы изучить. Как-то так, — заканчивает, беспомощно разводя руками.

— А что за фиолетовая дымка? — прищуриваются карие глаза.

— Сам бы хотел это знать, — судорожно выдыхает рыжеволосый. — Единственная запись прямого контакта с ней, которую успел передать один из исследовательских зондов, почти ничего не объясняет. Скорее расширяет круг вопросов.

В центре стола появляется объёмная проекция — стремительно влетающая в плотный туманный сгусток маленькая полусфера. Несколько секунд очертания ещё просматриваются, а потом она просто исчезает. Медленно, необратимо, словно её разъедает кислотой.

— Второй зонд разрушился аналогично, — слышно негромкое пояснение. — Мы, конечно, получили некоторые параметры этой субстанции, но они настолько необычны… — Лоет качает головой в недоумении.

— Чем именно? — продолжается допрос.

— У «тумана» нет ни физических, ни химических характеристик. Ни плотности, ни температуры, ни молекулярного состава. Он существует только на уровне квантовых флуктуаций, причём иного измерения. При соприкосновении с ним материя дестабилизируется, превращаясь в чистую энергию, которая потом исчезает бесследно.

— Допустим, что это простой эффект взаимодействия, — вступает в диалог ещё один голос. Взгляд Эда останавливается на моём дяде. Опираясь локтями на стол, сцепив пальцы в замок и опустив на них голову, тот неторопливо излагает своё видение ситуации: — Тогда как объяснить тот факт, что сразу после диверсии туман уничтожал только то, что неосторожно в него попадало: в первые дни нападал исключительно на объекты вблизи крастов, потом перешёл к активному поиску на всей планете, а сейчас ведёт на нас целенаправленную охоту!

— Хочешь, чтобы я озвучит это вслух?! — раздражённо фыркает рыжий субъект. — Изволь. Он — разумный. И очень агрессивный по отношению ко всему материальному.

— Если это действительно иная форма жизни, — поднимает брови капитан, — нужно устанавливать контакт, пока противостояние не привело к катастрофическим последствиям. А раз физическое взаимодействие исключается, значит, нужны иные способы. Идеи на этот счёт имеются?

— Можно поиграть разными диапазонами частот, — вносит предложение незнакомый мне голубоглазый мужчина, убрав упавшую на глаза русую прядку. — Проблема только в кодировке сигнала.

— С этим мы поможем, если в наличии будет хотя бы минимальный набор волновых характеристик, которые испускает эта туманная субстанция, — подключается к обсуждению ещё один шатен.

— Лоет? — отец вопросительно смотрит на скептическую физиономию рыжего типа.

— По-моему, всё это бессмысленно, — качает головой тот. — Нет, разумеется, я представлю все имеющиеся данные, но нужно искать способы защиты, а не общения. Мы слишком разные, — пытается объяснить. — Даже у существ, подобных нам, восприятие и менталитет очень сильно варьируют, а тут вообще невесть что. Можем друг друга не понять.

— Одно другого не исключает, — соглашается с его логикой капитан. — Займёшься?

В ответ получает специфическую мимику и жестикуляцию, которые, наверное, можно озвучить как: «А есть варианты?».

— Хорошо, — взгляд карих глаз возвращается к обзору сидящих за столом. — До тех пор, пока не устранена угроза, всем службам действовать с предельным вниманием и осторожностью! Количество полётов снижаем до минимума. Для уменьшения риска «Треон» займёт новую, более удалённую от планеты орбиту. Те, кто свободны от своих прямых обязанностей, могут подключиться к исследовательской работе. Вопросы?