Автобус свернул с шоссе на бетонку, пронёсся мимо лимонадной фабрики им. Ельцина и, проехав ещё немного, остановился у исполинского деревянного медведя с шишкой в левой лапе. «Приехали», – удовлетворённо отметил Саша, выбираясь из салона. Время было послеобеденное, рубиновые огни поселкового рынка, находившегося рядом с остановкой, встречали очередных покупателей. Тут же на информационном стенде посёлка висели два объявления о пропавших мальчиках, одному девять, другому десять лет.

Идти было недолго. Саша раза два бывал у дяди: вот спуск от рынка, мимо больницы и жилых трёхэтажек, ещё немного вниз, завод питьевой воды, дальше пруд – он справа, пункт назначения – слева. Синий бревенчатый одноэтажный дом с декоративным мезонином, какие строили после войны, вокруг дома сухие будыли гигантских размеров. Плохенький, с просветами, забор ничего не скрывает – огибая периметр дома, бежит полуголый человек в чёрных спортивных трусах и в коротких резиновых сапогах. Так он и наматывал круги, пока Саша подходил к дому. Это был дядя Толя.

Пройдя на участок, Саша дождался, пока дядя выбежит из-за угла.

– Привет, Санёк, заходи в дом, ставь чайник, сейчас кофе пить будем, – на ходу выложил дядя Толя, будто поджидавший племянника.

Знакомые кривые, но прочные ступени крыльца подняли в тесноватый предбанник с вешалкой, через дверь находилась кухня, и вот уж она была по-настоящему обширная. Может, отчасти оттого, что в ней недоставало мебели: сорокалетний буфет у стены, стол у окна лет тридцати, газовая плита, пожалуй, пятидесяти, над ней висели бессмертные поварёшки, ими, судя по замшелости, дядя не пользовался; у стола стоял гнутый венский стул, ещё такой же был чуть поодаль, вот и вся меблировка. Дохлые клеёнчатые обои дополняли картину. В доме было ещё две комнаты, в одной спал дядя, вторая, тоже когда-то спальня, постоянно была закрыта. Саша взял с плиты массивный чайник, налил в него сырой воды. Чиркнув спичкой и добыв огонь, он получил ностальгическое удовольствие от давно забытой процедуры – что там плиты с электроподжигом! Сев на прочный стул, принялся ждать дядю. Обращало внимание большое количество пустых пузырьков из-под йода в мусорном ведре и отсутствие холодильника. Саша вспомнил, что дядя Толя уже давно пил растворённый в воде йод на ночь, считая это крайне полезным.

Красный и распаренный от беготни, дядя ввалился через пару минут, производя впечатление шестидесятилетнего человека, хотя было ему чуть за пятьдесят. Невысокого роста, с подвижным лицом, солидной лысиной и длинными седыми остатками волос, с привычкой поглаживать подбородок – он производил больше неприятное впечатление.

– Что, небось продрог, пока шёл ко мне? – говорил дядя, снимая сапоги и облачаясь в старые треники. – Неудивительно, чем больше одежды – тем больше мёрзнешь. А знаком ли ты с учением Порфирия Иванова? Этот уникальный человек учил укреплять свой организм воздержанием в пище и закаливанием, впрочем, я тебе дам его тезисы.

Надев неимоверно длинную когда-то красную футболку, он открыл буфет и извлёк маленький бумажный кулёк.

– Сейчас угощу тебя замечательной вещью, такого кофе ты не пивал, я думаю. Ну, чего стоишь? Раздевайся, термос с полки возьми, – привычно не делая пауз между предложениями, затараторил дядя.

Бросив из кулька в термос щепотку сухого порошка и залив кипятком из чайника, дядя завинтил крышку и сел за стол.

– Как ты тут, дядя Толь, вижу, не расслабляешься?

– Держу себя в узде, чуть расслабься – и сползёшь вниз, потом очень трудно будет восстанавливать накопленное. И ты знаешь – я счастлив. Я нашёл для себя формулу существования. – Дядя пригладил несуществующую бороду. – Порфирий Иванов научил меня, как нужно смотреть на мир. Нет ничего неполезного, всё имеет свою пользу, нужно только правильно применять, изучать любое явление, пытаться найти тайный смысл, заложенный в каждой вещи. Вот, например, борщевик, ты видел, у меня на огороде растёт. Считается, что он страшно вреден, вызывает фотохимические ожоги, летом в жару под его лопухами нельзя спать, иначе страшно разболится голова, будет рвота и так далее. А то, что он выделяет огромное количество кислорода и отлично поглощает угарный газ, об этом не говорят. Мне, например, живущему у дороги, он сильно помогает. У меня тут сосед вчера умер от пьянства, так он всё убеждать пытался, что я, мол, неправильно живу, не пью ни с кем. А вот как вышло, хотя был младше меня. Так вот и большинство: «Чем вреднее живёшь, тем дольше проживёшь», – думают они. А это бездумное потребление, в корне противоречащее учению Иванова. Или возьмём холод… Да ты меня не слушаешь, Санёк, о чём-то своём думаешь?

– Да, извини, дядя Толь, у меня просто очень мало времени, я пришёл с серьёзным делом.

Саша, боясь, что дядю понесёт не в ту степь, а в ней его не остановишь, достал из папки лист с рисунком. Дядя надел очки и взглянул на странные точки. Секунд пятнадцать он смотрел на них, потом отложил в сторону и, глядя на племянника поверх очков, сказал:

– Ты знаком с теорией детерминизма? Это теория о взаимосвязи всех происходящих явлений. Нет ничего случайного. Мы существуем в событийной цепи, и чтобы найти, условно, седьмое звено, тебе надо сначала определить, где четвёртое, потом пятое, а шестое выведет уже к седьмому. Пошёл когнитивный процесс?

Саше захотелось вбить гвоздь в язык теоретика.

– Ты конкретно можешь сказать, что это такое, что означают эти точки?

– Санёк, ты всегда был непоследовательным, – заявил дядюшка, выставляя чашки из буфета. – Пока ты сам мне не дашь больше информации, я ничем тебе не помогу. Очень мало вводных. Вот откуда это у тебя?

– Я не могу ничего сказать об этом, даже полслова, пойми. Мне бы знать, что это за точки, может, код или древнее письмо?

– А говоришь, серьёзное дело. Мне сие ничего не объясняет. Ну-ка, дай ещё посмотреть… какой-то шифр, но не сложный, тут повторяющийся ритм. И не похоже на древнее письмо. Не знаю, в любом случае усвой, что я сказал: ищи недостающее звено во всём, что тебя окружает.

Дядя обратился к термосу. Отвинтил крышку.

– Ах, какой кофе! Коллега с кафедры привёз из Индонезии, «копи-лувак» называется. Его в ходе дефекации экскретируют такие маленькие животные – мусанги, поедающие кофейные зёрна. Прекрасный пример использования животных. – Дядя Толя разлил душистое варево в кружки.

Кофе действительно оказался на редкость вкусен, и, поборов первоначальную брезгливость, Саша с удовольствием его выпил.

Несолоно хлебавши, если не считать «копи-лувак», племянник, не засиживаясь долго, засобирался. После встречи с дядей его всегда щемила жалость к нему, может, оттого, что считал его чудаком, может, потому, что в пожилом возрасте тот жил один, не завёл свою семью, всё носился со странными теориями, а Саше казалось это таким бессмысленным и пустяковым.

Перед уходом дядя подарил ему тонкую книжечку, скорее брошюру, на ней было написано:

«ДЕТКА»

УЧЕНИЕ ПОРФИРИЯ КОРНЕЕВИЧА ИВАНОВА.

На первой странице было вступление:

«Мне скоро исполнится 85 лет. 50 из них я отдал практическому поиску путей здоровой жизни. Для этого я каждодневно испытываю на себе различные качества природы. Особенно суровые её стороны. Я полон желания весь свой опыт передать нашей молодёжи и всем советским людям. Это мой подарок им».

Саша прибежал к остановке, когда красные огни автобуса отъехали уже далеко, это был последний общественный транспорт на Москву. Он забыл, а дядя Толя не напомнил, что автобус здесь уходит рано. Такси тоже не было. Возвращаться в избу совсем не хотелось, оставалось только выйти на бетонку ловить машину.

– Ты о чём сейчас рассказывал? Я ничего не понял, – ошалело спросил Оселок.

Деметрий неспешно поднял опухшие веки. Тело его покрылось мурашками.

– Вот это опыт, – чрезвычайно медленно произнёс философ.