Я сморгнула. Настя сокрушенно покачала головой.
— Мама меня теперь вообще из дома не выпустит. И кот ещё этот… В комнате моей живёт. Сестренка младшая с ним нянькается.
— Круто вы вечер провели… Ничего не скажешь.
Настя всплеснула руками.
— Да Ящик чокнутый вообще! И откуда он так драться научился? На футболе что ли?
Мимо нас, не глянув на Настю, прошёл Артем. Подруга растерянно посмотрела ему вслед.
— Вот блин, — она закусила губу. — Аня…
— Что-то ещё вспомнила?
— Вспомнила, конечно… Он мне когда кота отдавал, мы… Ну… Поцеловались.
— И ты ему (Ящику, не коту) зарядила, надеюсь?
— В том-то и дело, что нет, — Настя с ужасом, будто сама только что это осознала, посмотрела на меня. — Мне понравилось.
Прозвенел звонок. Ящик так и не пришёл. Настя обернулась, глянула на пустой стул, упрямо замотала головой.
— Ну уж нет! К чертям собачьим эти романы с одноклассниками!
— А как кота назвали?
— Что? А… Кота… Сестра его Сажиком зовёт. Она-то в восторге…
— Прости меня, — шепотом произнесла я, про себя подумав, что Ящик ещё получит по башке.
— Я до сих пор в себя прийти не могу, — Настя вздохнула. — Артем не должен был уходить из клуба. Ну, вот зачем он ушёл? Я всего-то отплатила ему той же монетой. Думала, приревнует, отобьет… Вот дура…
— Ну, Насть… Не грусти. Может, лучше с ним поговорить просто? Извиниться?
— Волошина, Кирсанов, Денежная — страница двести тридцать один задачника, — отчеканила, промаршировав от двери до стола, учительница физики. — Живее.
— Насть, у тебя задачник с собой? — очнулась я.
— Да, вроде был.
Я положила свой на угол парты. Сашка по дороге к доске забрал его. По классу прокатился смешок.
Учительница вскинула голову, прищурилась.
— Что смешного? Правая доска свободна. Кто ещё хочет взбодриться с утра? Решайте с Волошиной первую задачу на странице.
Я смотрела на текст перед собой и не могла прочитать ни строчки. Глаза закрывались, тянуло прилечь прямо на парту. Настя пихнула меня в бок.
— Извиниться…, - я удивленно посмотрела на подругу, начисто забыв, о чем мы разговаривали несколько минут назад. — Знаешь, почему мы с Артёмом поругались?
— На перемене расскажешь, хорошо?
— Я его с девкой видела в центре, когда к матери на работу заезжала. Он мне заявил, что это его дальняя родственница. Очень дальняя, видимо, раз он с её задницы руку не убирал. Вся такая из себя — шуба короткая, волосы белесые, тонкие, нос огромный, зато джинсы чуть по швам не трещат. Корова, — Настя бросила взгляд на доску. Волошина уже решила задачу и о чем-то спорила с учительницей. — Как вспомню — аж противно.
— Ты думаешь, он соврал?
— Да сфоткать их надо было, — Настя сморгнула. — Вокруг него всегда девки вьются, но я же верила, что он теперь…
— Не раскисай. Поговори с ним, объясни, что к чему.
— Он и сам теперь в обиде.
— Девочки, хотите к доске?
Я хмуро посмотрела на Сашку, который на удивление уверено что-то царапал мелом на доске. Обычно его задачу мы решали пол урока, и когда у физички кончалось терпение, она вызывала доделывать Лизу. У Сашки с физикой не ладилось от слова "вообще".
— Кирсанов, что там у… вас…
Я уткнулась в тетрадь, не желая видеть, как напарник проштрафится в очередной раз. С некоторых пор его провалы я воспринимала как свои.
— Все готово.
— Кхм, — учительница кашлянула.
Я вскинула голову. Сашка стоял у доски, скрестив руки на груди, а за его спиной ровными строчками сияла решенная задача.
— Ваш задачник, пожалуйста, — физичка по такому случаю даже поднялась со своего стула.
Сашка протянул ей книжку. Страница за страницей, учительница проверила весь задачник.
— Допустим, — она вернулась на стул. — Объясните ваше решение.
Сашка пожал плечами, повернулся к доске и принялся разглагольствовать. Он объяснял все так просто, чётко и доступно, что, кажется, все поняли, почему мощность двух оставшихся лампочек увеличилась в одну целую одну десятую раза. Сашка даже схему нарисовал. Пока он говорил, в классе царила образцовая тишина. Но стоило ему замолчать, как с последних парт зазвучали аплодисменты.
— Кирсанов, кто твой репетитор? — вопрошал Фролов. — Дашь номер?
— Вот ты зубрила!
— Списал он, я уверена!
— Не, его укусила радиоактивная моль!
— Садитесь, Кирсанов.
Сашка отряхнул руки от мела, по дороге вернул задачник, и на мой вопросительный взгляд пожал плечами.
После уроков мы, как всегда, собрались идти домой вместе. Настя в коридоре у раздевалок перебросилась парой слов с Артёмом и подала знак, что остается.
— Твои новые суперспособности в деле? — спросила я Сашку, когда мы вышли на улицу.
— Я не знаю того, что знаю, — напарник отчего-то был очень не в духе.
— И это тебя злит?
— Нет. Крыса мне четыре поставила.
Я пожала плечами.
— А ничего, что это не твои знания?
— Теперь — мои. Их прежние обладатели мертвы. Я же не могу их выпихнуть из своей головы.
— Ой, — я резко остановилась и схватила Сашку за руку. Перед нами выруливала чёрная Тесла, на этот раз четырехместная. Сашка вмиг помрачнел. Стекло перед водителем опустилось, и Зевс улыбнулся нам очень благожелательной улыбкой.
— Подвезти?
— Нет, — Сашка собрался было обойти машину сзади, но не успел сделать и пары шагов, как Зевс остановил его как бы невзначай брошенной фразой.
— Жаль. Я хотел поговорить о себе.
Я вопросительно посмотрела на Сашку.
— Садитесь в машину и задавайте вопросы, — продолжал фантом.
— Кто даст гарантии, что ты не лжешь? — не оборачиваясь, поинтересовался напарник.
— Придётся верить. Выбор не велик. Александр, Анна, я настаиваю.
Эти слова были сказаны таким тоном, что мне подумалось, будто нас собираются взять в заложники. Впрочем, мы давно оказались в плену у Зевса.
Сашка не двинулся с места. Вздохнув, я обошла его и села на заднее сидение. Через мгновение напарник присоединился ко мне.
— Хорошо, — Зевс посмотрел на нас через зеркало заднего вида. — Ваш вопрос.
— Один? — поинтересовалась я.
— Поездка большего не стоит.
Я и подумать не успела, что хочу узнать прежде всего, как Сашка выпалил.
— Зачем ты создал воинов столетия?
Автомобиль мягко тронулся.
— Я был человеком очень долго, — Зевс говорил медленно, задумчиво, будто через ответ нам пытался понять что-то для себя. — Получив тело, сохранив разум, я растворился в человеческой жизни. Я наслаждался этим миром, каждым его мгновением, каждым подаренным мне чувством. Я видел людей, понимал их, любил их и их веру в богов. Человеческая жестокость не казалась мне чем-то противоестественным. Люди могли сильно любить только потому, что могли сильно ненавидеть. Я тоже полюбил. Моя жена была прекрасна, добра и бескорыстна. У нас появились дети. Мы оберегали их, заботились, хранили дом и наш союз. А потом моя жена умерла во сне. Её мысли, веяния, надежды, даже мою любовь, все пожрал дух. Я не мог уйти обратно, в мир фантомов, чтобы отыскать чудовище, укравшее часть моего счастья. Я думал, что потеряю тело и человеческую жизнь, если решусь вернуться в свой мир. Мы оплакали нашу любовь, я и мои дети. И именно тогда, на пике страданий, я понял, что мои наследники — не простые смертные. Они могли много больше, чем обычные люди. Я рассказал им, кто повинен в смерти их матери, назвал себя именем одного из богов, величайшего Зевса. И они поверили. Поверили, что сами — боги. Так появились Арес и Афина, первые воины столетия. Они уходили в Перехлестье, как и ты, Александр, без каких-либо приспособлений. Их родственные связи и сила, унаследованная от меня, позволяли переноситься туда по одному лишь желанию. Они боролись с духами при помощи обычного оружия, передавая ему свою мощь. Свет и тьма, очищение и поражение — Афина и Арес по своей сути. Ваше оружие было создано моими первыми детьми.
— А Камень Перехода? — спросила я.
