В зоне видимости В зоне видимости – блокпост, В зоне страха – многоэтажки, Вне зонально – молчит погост Он-то знает, что будет тяжко. Поле выжженное чадит, По стерне не гуляют птицы, Враг непрошенный не щадит, — Оголтело на город мчится. В зоне видимости – Донбасс, В зоне страха – дома пустые, Брат на брата в Медовый Спас Прет, да так, что водицей стынет Кровь и в жилах, и по стерне, А «браты» на гашетку давят, Где песочницы – там верней, — Стопроцентные попаданья. В зоне видимости – АТО, В зоне страха – моя землица, А над кладбищем вдовий стон Будет слышен еще лет сто, И стерня не заколосится. Очередной раунд Сотни раундов войны, Сотни перемирий, Ни победы, ни вины, И обрыв все шире. А над пропастью лететь — Крылья обломаешь: Треть войны и битвы треть, — Где упасть – не знаешь. Не орлы, не журавли, Значит, горе-птицы, Битву правят короли — Как не удивиться? На Майдане не юнцы, — А отребье знати, С пацанами – их отцы Продолженье рати. Их Бандера, словно бог, Олицетворяет Нищебродство и порок, А вокруг миряне Глотки рвут и пойло пьют не впервой с нацизмом. Жаль, их мамки слез не льют, Погуляв на тризне. И гудит во благо зла Бандерлогов песня, Словно адова смола, Зло кипит, хоть тресни. Сотни раундов войны, Сотни перемирий. Только нет уже страны В этом антимире. Наталья Литвиненко /Перепелка/ (Донецк) * * * Не ищите града земного, Не ругайте 20 век. Мы увидим, честное слово, Что не видел ещё человек. Будем бледны, и гладны, и сыры, Сгинем мертвы в изгибах земли. И сего прекрасного мира Больше уж не увидите вы. И не будет уже человека, Что судьбы уклониться страны. Не бывает начала века Без войны. Неуместны права человека, Как он хрупок, хладом палим. Мир не знал подобного века — До другого, что будет за ним. * * * Война присутствует намеком, Как взгляд тяжёлый за спиной. Она не только о высоком, Но чаше в жизни бытовой… Вот стол. Вот хлеб. Под град событий, Под их победы и печаль Простым вещам их вкус забытый, Простым вещам их смысл сокрытый Она способна возвращать. * * * В темноте, тишине и покое Вечер начат. Конца ему нет. Прилетело злосчастье лихое, Разбомбило на улице свет. Здравствуй, здравствуй, лучина уюта, Бесконечный поток кружевной. Я бы вышила знамя кому-то, Да никто не торопится в бой. Я бы вышила хоть бы платочек, Чтоб его дорогому отдать. Выйди во поле чисто, милочек, — Разогнать супостатову рать. Только сядет за горочку солнце — Снова станут стрелять и лупить… Но, одаренный, он не вернется, Да и некому вроде дарить. Где-то ходит, живой и счастливый, — От меня его Бог уберег. Или кто-то, такой же глазливый, Подарил ему раньше платок… Людмила Гонтарева
(Краснодон) * * * Спаси вас Бог, мои друзья, разбросанные по планете. Сегодня на планете – ветер. И о прогнозах вслух – нельзя. Храни Господь всех вас простых и сложных, и молчащих всуе, чтоб в перезвонах Аллилуйя, родился чей-то новый стих. Поверьте мне: я помню всех, легко даривших смех и слезы, рифмосплетений передозы и тишь в эфире средь помех. Так хочется порой стереть свою нечаянную память, чтоб горький груз потерь оставить — чтоб не позволить вам сгореть от тонкостенной острой боли за то, что вы всегда в ответе — за мир в дому и белом свете, за игры на чужом престоле, за то, что (трудно взять мне в толк) мы в разных оказались стаях… Твержу, страницы лет листая: Храни вас Бог, храни вас Бог… * * * Там – за углом – бомбежка. Вышел из дома – ночь. Где-то в душе окошко: робкий призыв помочь сирым и беспросветным, отверженным и слепым. На слово сегодня – вето, от пламени сердца – дым остался. Блуждает Данко с беспомощным угольком по городам-полустанкам. Порыв его не знаком ни близким и ни далеким, ни осенью, ни зимой. Грозят пустотою строки с позиции огневой. Над территорией снова дождь бесполезный шел — не грустный и не веселый, безвременья грубый шов. Где вы, озимые строки, пышная всходов речь, тонкая мудрость Востока, гудящая прозы печь? Громких томов – пустыня. И только молчанье – вверх взмывает. Но небо стынет и сеет бумажный снег. |
