* * * Моей России вечность лет. И с незапамятных наитий в медовых зорях бересклет хранил обветренные нити богоугодных паутин. На них нанизывали росы ночные выдохи долин, хвалённых буднями покоса. Церквушки тёсанный утёс пророком слыл за норов звонкий. Купели ласточкиных гнёзд каймили людные хатёнки под солнечным веретеном, натруженным шепталкой рода. На блюдечке берестяном светились грошики дохода: всё выжидали лучший день, когда зовут на пир поминный старейшин ближних деревень. Плестись походочкой утиной задирам ратной старины. По сторонам от вереницы герои будущей войны глазеть сбегутся на петлицы… Освоятся бородачи за разносольными столами, затеют крестников учить не в меру крепкими словами. А после бабы запоют, наохают заупокойно. И этот плачущий уют, подмога думе колокольной, занянчит душу мертвеца до первой радости младенца. Жизнь продолжается с конца, растёт у Млечности под сердцем. Спешит Небесный Краевед из милости проговориться: – Моей России столько лет! Здесь Рай был некогда столицей… 2018 Александр Сигида /младший/ (ЛНР) Цвет извне Они, мой милый друг, и драгоценный враг мой, Питаются страданием и кровью пролитой; Они живут внизу, под раскалённой магмой, Скрываются под литосферною плитой. Как жадно они ждут! Как много лет они Подсказывают марш для флейты Крысолова; А сами, в звуке сатанинских литаний, Насытившись, парят над пустотой лиловой. Соратники! Враги! Вы гибли не напрасно: Дрожит от наслаждения прожорливый ифрит; Но дармовой поток пьянящей влаги красной Запросы всё же их не удовлетворит. Питательней белка и слаще лимонада Тот самый цвет извне, ценимый демонами ада. * * * Африканец уже в Валгалле, Подают валькирии мёд. Этот рай вы завоевали. Кому надо понять – поймут. На пути из Варягов в Греки Мы тащили свои суда, Находили леса и реки. «Эй, стой там и иди сюда!» Одноглазый полковник старый, Их поглавник и командир К межэтническим холиварам Равнодушен: «Доблестным – пир!» Криминальные авантюристы, Праволевые всех мастей, Футуристы и фаталисты — Где найдете таких гостей? Если есть пространства иные, Живы русла у скифских рек, Значит, сбудутся позывные Африканец, Варяг и Грек. Жертвоприношение
Нет контрибуций или прощений, В потоке железном жертвоприношений Кругом кибер-панк, лоу лайф, хай тек; Но каждый в душе – индеец-ацтек. Вечно голодные боги Карбона, Шевелятся щупальца – змеи Горгоны; Девы-горгульи багровый рот, В Минске-Моргуле, у Чёрных Ворот. Вырежу в дереве руну Беркана, В память защитника Желько, Аркана; Вырежу в камне руну Совуло — Чтобы погибли сыны Вельзевула; Соединю их руной Одаль, Словно слова датчанин Даль. И завершу руной Эйваз, Чтоб не ушёл ни один из вас. Миссия легата Из сарматских степей возвращался легат, Он не видел давно Pax Romana; Голубые меха, и янтарь, и агат Были даром Царей-наркоманов. «Собираются вместе под сводом шатра И бросают зелёное зелье На горячие камни, на угли костра, И в дыму продолжают веселье». «Будь спокоен, о Август! Радей об одном: Мир в Империи долго продлится, Если будешь ты слать караваны с вином На Дунай, где степная граница». На Сицилии, в тени оливковых рощ, Удалившись от Рима и власти Опочил мой легат, а Империи мощь Уменьшалась, при смене династий. «Я слыхал, что Аттила не любит вина. Оттого, что сильней опьяняет война». Безумие, вышедшее из моря Но есть и новые миры: Они отмечены, наверно, Разломами земной коры И извержением инферно Где вырождающихся рас Сонм баснословных культов рабских — Туда иду я, как Леграсс, Среди разнузданных, арабских Наркоторговцев, до поры Рассеянных – без общей цели И населяющих миры Мультикультурного Марселя, Где, знаю, демон войн покинет свой Приют постылый, многовековой. |
