– А кстати, Женька что не приехал? – интересуюсь.

Женька – это его сын.

Старший.

Тот самый, который «воевал снайпером в Чечне».

Он же – директор и номинальный хозяин базы, потому что реальный хозяин, безусловно, его отец. И мой постоянный егерь во всех поездках сюда: очень такой продуманный и основательный парень.

В лодке с ним – хорошо.

Гера кивает.

Он всегда так кивает, и не поймешь, то ли соглашается, то ли что-то хочет сказать.

– Будет, будет твой Женька, – продолжает дробно смеяться. – Не переживай. Он на неделе на охоту ходил, сохатого завалил, по лицензии. А сюда мяса привезти забыл. Вот, поехал в поселок. Мяса привезет. Печень привезет. Будем у костра сидеть, лосятину кушать, разговоры разговаривать. Хорошо?

Я откидываю голову.

Затягиваюсь сигаретой.

Выдыхаю в стылое небо легкий фиолетовый дым.

Облака, кстати, растащило напрочь.

Севера…

Если так и будет продолжаться, то, когда солнце все-таки закатится за горизонт, то станут видны те самые далекие звезды севера, о которых сегодня так здорово говорил Васин брат Николай.

– Конечно, – говорю, – хорошо, Гера. И ты даже не представляешь себе, насколько это по-настоящему хорошо…

…А вот утром, мягко говоря, было уже совсем «не хорошо».

Более того.

Если б меня Женька с утра пораньше не разбудил, я б до обеда минимум точно бы не проснулся.

Да и когда разбудил, тоже вставать не хотелось, честно говоря…

Но выполз.

Потянулся, глядя на необъятный обский простор, начинающийся сразу за обрывом, метрах в ста от бревенчатого домика, где мы ночевали.

Продышался слегка студеным сибирским ветерком.

Почистил зубы.

Преодолевая отвращение к себе вчерашнему, умылся холодной родниковой водой.

Залил кипятком две чайные ложки растворимого кофе без сахара в солдатской эмалированной кружке, доковылял до балагана, присоединился там к Женьке, раскуривающему первую утреннюю сигарету.

Прикурил.

– Здорова, – говорю.

– Привет, – усмехается. – Что же вы вчера меня с лосятиной-то так и не дождались? Приехал, – так, однако, только храп богатырский отовсюду. А я старался, понимаешь, в красном вине мариновал, чтобы жесткость отбить…

Я хмыкаю.

– Ты бы, – щурюсь в ответ, – еще под утро приехал. Понятно же, люди весь день в катере, потом с батей твоим, под строганину. Вот. Не выдержали. Ничего страшного, сегодня вечером твою лосятину оприходуем, с удовольствием. А вообще – очень рад тебя видеть, если совсем честно, старик…

– Да я тоже, – улыбается широко, протягивая ладонь для приветствия. – На нельму сегодня пойдем? Или проставухами под налима с берега ограничимся? А то – так-то ветерок на воде, на стремнине вообще барашки по волнам гуляют.

Я фыркаю, возмущенно.

– Конечно, пойдем! Ты как, кстати, на разведку по ней не вылезал еще?

Женька недовольно морщится.

– Да ходил мало-мало, два дня назад. Пусто пока. За весь день две мелких поклевки, одна на кило, другая чуть побольше, но спустил. Вот-вот пойти должна, но когда непонятно пока. Надо каждый день проверять…

Чтобы было понятно – нельма в этих местах «проходная».

Под осень заходит в реку с Обской губы.

Нет, есть и «жилая».

Но – мелкая.

Вкусная, конечно, но ловить ее не очень-то интересно. А трофейную – надо «выжидать», пока «пойдет».

Но уж если «пойдет»…

Попасть «на ход» – надежда любого «спортивного» рыболова.

Бывает, можно и «пятнашку», и «двадцатку» достать из студеной реки, – тут уж как кому повезет.

Мы пару раз на такой «ход» попадали, я чуть несколько спиннингов не сломал: нельма – рыба упорная.

Кстати.

Это даже очень хорошо, что она пока «не пошла», потому что именно попасть «на начало хода», когда вверх по течению поднимаются самые крупные экземпляры – именно в этом и состоит та самая «мечта любого уважающего себя рыбака».

Она тут, кстати, двумя-тремя «волнами» идет.

И самый лучший «ход», фактически, одновременно с ледоставом, где-то ближе к концу октября, но это уже совсем экстрим. Плюс – выбираться потом отсюда: на катере уже толком не пройдешь, а до «зимника» еще пока далеко.

Если только вертушкой рейсовой.

Сейчас – совсем другое дело.

Самое комфортное время для рыбалки и отдыха в этих благословенных местах: комар с гнусом уже, можно сказать, «отошли», в бору полно грибов и брусники, если дойти до кедровника можно шишек сколько угодно насобирать.

И пока – сравнительно тепло.

Днем – градусов десять-двенадцать, а то и все пятнадцать-семнадцать.

Ночью – да, могут и заморозки упасть.

Но это, простите, – фигня…

– Ладно, – киваю. – Пойдем сегодня, проверим. Когда надо выходить?

Женька смотрит на небо.

Думает.

– Да часам к одиннадцати, не раньше. Надо, чтобы в речке вода хотя бы на полградуса прогрелась. Выше по Оби дожди шли от нас, с севера. Вода холодная. Ну, что тебе говорить, сам знаешь. Сейчас позавтракай, да опохмелись мало-мало, потом иди, отдыхай. К одиннадцати разбужу, ближние гряды проверим. Если пошел «ход», после обеда на дальние точки пойдем. Если нет – поедем на Питляр, будем на щуку охотиться, я на той неделе на пятнадцать кило там взял. Ты со своими снастями, небось, и побольше вымутишь. Или, если захочешь, на налима с берега сядем, живца я мало-мало привез…

Я киваю.

– Налим – это хорошо. Особенно, если живец есть. Лучше на него присядем, у костерка поболтать. К тому же печенки хочется. И Ленчик о ней к тому же всю дорогу мечтал, чуть ли не больше чем о нельме. Он, кстати, как? Спит?

Женька дробно хохочет.

– Леонид из вас самый живой, – констатирует. – Уже подскочил, позавтракал, за грибами в лес побежал. Обещал сегодня на ужин белых нажарить по своему рецепту, я уже ему даже сметаны с поселка привез. Еле его заставил двустволку взять, тут у нас последние дни неподалеку мишка озорует.…

Я озабоченно киваю головой.

Женька успокаивающе кивает.

– Да ты не бойся, с ним Алмаз с Серышом побежали. Добрые лайки. Если что по любому предупредят.

Я делаю еще один глоток кофе.

Ну, – если с Леней собаки пошли, тогда и вправду не страшно.

Добрые псы.

– Ладно, – говорю, – Жень. Пойдем и вправду позавтракаем. А вот спать я после не буду, надо палки настроить, а на одной из катушек, думаю, стоит еще и плетенку поменять. Ну, и Леню дождусь, с его «тихой охоты». А потом на воду пойдем.

Он жмет плечами.

Тоже достает сигареты, наклоняется к моей зажигалке.

Прикуривает, разгоняя дешевый едкий дым натруженной, – вся в буграх мозолей, – ладонью.

Делает жест рукой «работникам», чтобы начинали готовить завтрак, разжигали стоящую неподалеку от чума уличную металлическую печку-плиту. Судя по продуктам, которые тащит к печке второй «работник», на завтрак сегодня будет каша.

И, возможно, яичница с колбасой.

Это хорошо.

Судя по общему состоянию, похмел не страшный, вполне можно будет обойтись бутылкой-другой пива из вчерашних запасов.

Не все вчера, к счастью, выжрали, как я погляжу.

Нагибаюсь к ящику, достаю оттуда емкость.

Откручиваю пробку, отхлебываю.

Прохладненькое.

Вот и хорошо.

– Разумно, – соглашается, еще немного подумав, хозяин. – Если нельма еще не пошла, лучше после обеда поспишь пару часиков. Оно и полезней будет. А если пошла – тогда уж совсем не до сна…

– Это точно, – смеюсь, потягивая из горлышка живительный пенный напиток. – Ради этого, собственно, и приезжали…

Он, улыбаясь, кивает.

– Есть такое ощущение, что вот в этом году нам с тобой совершенно точно повезет…

…Утром на большой воде – холодно.

Да и ближе к обеду, честно говоря, тоже.

Продувает.

К тому же, извините, ветерок морось дождевую может принести иногда.

Тем не менее выползли на Обь аж в три лодки: я с Женькой на его «казанке», Леня со своим неизбежным и постоянным егерем Леонтием, ну и Василий Михайлович Серегу с Гариком к себе в катер загрузил.