– Это я уже и без вас записал, – морщится Леня. – Как и соленья, кстати, о них тоже можете не напоминать. Дальше думайте.

Думаем.

– Может, что-то к чаю? – неожиданно скромно говорит Гарик.

Он у нас сладкоежка, так-то.

Но ему очень не нравится это при всех признавать.

А вот Сереге – ну совершенно пофиг.

Хотя сладкое уважает еще больше Гарика.

Да…

– Короче, Лень, пиши. Десять плиток шоколада горького. Десять молочного. Печенье. Пряники обязательно. Что еще?

Молчим.

Думаем.

– Пивка, наверное, стоит. Хотя бы для баньки.

Немая пауза.

В глазах недоумение.

Бью сначала сам себе открытой ладонью в лоб.

Потом выдаю леща Сереге.

– Блин. Точно!

Очень выразительная тишина.

– И это мои друзья. Идиоты. Лень. Пиши!

– Разумеется. Уже пишу. Пиво. Пару упаковок пластиковых кег. И бочонок чего повкуснее, жестяной, разумеется…

Пуаза.

– Мед?

– О! Леня, пиши – мед.

– И лимонов обязательно, кила два-три!

– Блин, в лодки закусь забыли!

– Ну, конечно! Пиши – сало, килограмма полтора. Твердая колбаса. Плавленые сырки обязательно.

– Всё?!

– Кажись, всё…

Я вздыхаю.

– Ладно, парни. Давайте, водочки, что ли, хлопнем.

Парни согласно гудят.

Чокаемся.

Выпиваем.

– Официантка подойдет, закажите мне какой-нибудь кусок мяса. С кровью. Чтобы совсем-совсем «extra rare». И каких-нибудь овощей на гарнир, пофиг вообще, каких. И кстати, кружку пива, если есть, лучше темного. Но если нет темного, пусть даже и светлого, самое главное, чтоб разливного. А я пока пойду на улице покурю, с вашего разрешения…

…На улице тем временем раздулся прилетевший с севера, с тундры, местный вечный бродяга-ветер.

Я даже сигарету с немалым трудом прикурил.

Зашумел кронами местных, слегка чахловатых сосен, завыл в проводах, и даже отсюда, с яра, на котором располагалась гостиница, с верхотуры было заметно, как забелели барашки на могучей глади Оби.

Погнал низкие, тяжелые северные облака.

Нда, думаю.

Если погода не переменится, ой как непросто нам будет пробираться на небольших катерах вдоль пустынных, почти что нехоженых берегов. Хотя местный ветер, к счастью, существо совершенно непостоянное.

Сегодня подул.

Завтра опять пропал.

…Я, кстати, угадал.

С утра все небо затягивала низкая, стремительно меняющая очертания тяжелая облачность, время от времени разрождающаяся крупными каплями холодного северного дождя, но стоял полный штиль.

Даже на берегу, в гавани – ни ветерка.

Но тем не менее всех, включая Василия Николаевича и присоединившегося к нам ближе к вечеру его брата Колю, заметно «подштармливало».

И, собственно, немудрено.

Славно вечерком посидели.

С песнями, что называется, и плясками.

Ага…

…А началось все, разумеется, в Васиной мастерской: кто никогда не пил с художниками в их мастерских, тот вообще, почитай, никогда толком не выпивал.

Страшные люди.

Гарик с Серегой даже умудрились у него картины купить, – нет, без обмана, действительно очень достойные работы, – несмотря на тот вполне себе медицинский факт, что никогда ранее в какой-то особой любви к живописи были не заподозрены.

Мы с Леней, как люди более опытные, устояли.

Мне Вася, правда, все-таки один небольшой и, с моей точки зрения, очень симпатичный этюдик подарил, увидев, как я перед ним застыл буквально как вкопанный. Уж больно сюжет показался каким-то необычным: «Сиртя ловят большую рыбу».

И сам рисунок даже по весьма своеобычным меркам Василия Николаевича какой-то… м-м-м… странный: изломанные, воздушные в своем изяществе линии, необыкновенные пропорции трех угадываемых фигурок. Немой ужас в обращенном к зрителю глазу гигантской, судя по всему, нельмины, выписанной, в отличие от всего остального, в весьма реалистичной манере. Очень необычно и очень, кстати, как почти всегда (нет, неудачи у всякого случаются) у Василия Николаевича, – хорошо.

Вот и подарил.

Ну, это – нормально.

Я ему тоже каждую свою новую книгу или бандеролью отправляю, или через знакомых передаю: нормальная вежливость по отношению к человеку, мнение которого тебе по-настоящему не безразлично.

Проехали, короче.

Ну, а потом, как водится, – начали выпивать.

Сначала – «по маленькой».

А потом уже – «как пойдет».

Пошло, как вы понимаете, – неплохо: Вася в результате даже до дому не добрался, прямо у нас с Серегой в номере на диванчике и заночевал.

Да и остальные, включая вашего покорного слугу, в общем-то, были просто чудо как хороши…

…Вот.

Теперь и мучаемся с утра.

Кое-как при помощи Васиного джипа спустили моторку и катер.

Потея, загрузили рюкзаки, снасти и вчерашние алкогольные, да и не только алкогольные покупки.

Серега, умница, еще и, уговорив Васиного брата Николая Николаевича, умудрился на его «Ниве» на рынок сгонять: докупить кое-какой перекус в дорогу да плюс взять у какого-то торговца азербайджанца пяток арбузов в подарок, прежде всего детишкам большой хозяйской семьи.

Ну и по паре-тройке бутылок холодного пивка на каждого страждущего члена коллектива, разумеется.

Плыть – долго.

Вот вообще ни разу не пропадет…

…Народ, кстати, нельзя сказать, что на пиво как-то реагировал.

Какое тут пиво.

По большому счету, хотелось водки под густой, горячий супчик какой-нибудь.

И спать.

Но мы же на рыбалку приехали.

А значит – вперед…

…После того как растолкали вещи по лодкам, Гарик с Леней, опасливо посматривая в сторону стоящего слегка под углом художника, аккуратно переместились в моторку его брата, Серега же, покорно вздыхая, поплелся вслед за мной к белоснежному пластиковому катеру самого Василия Николаевича.

Я негромко хихикнул, чтобы остальные не расслышали.

– Не ссы, – подсмеиваюсь, – Серый, не пропадем. Вася – человек особенный, «тундровик», что ты хочешь. И не смотри, что художник. Рука хоть и творческая, но твердая: как по ниточке проведет. Да и продует его сразу после первого километра, вот увидишь, пока дождя нет, специально тент натягивать не будет. Так что можешь смело пиво открывать. Вася и себя любит, да и нам с тобой точно не враг.

– На это, – вздыхает Серега, – и вся надежда. А то уж я хотел попросить его, чтобы меня на рулевое пустил. Эк его штормит-то, бедолагу. Пиво ему, кстати, предлагать?

Я отрицательно качаю головой.

– Не возьмет. И за рулевое тебя, пока от города не отойдем, не пустит. Он-то человек в Салехарде известный, а тебя с бодунища да еще и без прав сразу ГИМС тормознет, замучаемся объясняться. Да и выход тут из гавани непростой, надо понимать, куда двигаться. А на реке и я его буду подменять время от времени, и ты, если захочешь. У меня, кстати, права на маломерное судно с собой. Но пока – не стоит. Тут Васина работа. Не обращай внимания. Все будет нормально, старик…

И действительно.

Василий Николаевич, встав за штурвал, так сказать, плавсредства, если и не преобразился, то уж точно подсобрался.

Движения, пока он аккуратно вел катер сначала между, а потом и мимо судов и суденышек, несмотря на по-прежнему страдальческое выражение лица, стали куда более скупы и уверены. А когда мы, отманеврировав положенное на малом и среднем ходу, вырвались, наконец, на простор, – дал такой копоти приблизительно на полчаса, что «продуло» не только его, но и нас с Серегой.

– Ну что, – сбрасывает ход до среднего, поджидая удивленную такой неистовой резвостью моторку брата, – засранцы, протрезвели?! Серый, где там твои запасы сегодняшние? Ибо вот теперь – можно уже и пивка…

Я толкаю Серегу в бок локтем.

– Во! – всхохатываю. – А что я тебе говорил?!

Серый, чуть подстукивая зубами, лезет за спину, за пакетом с пивасиком.

– Да, блин, – ежится, – под таким ветрилой, да на такой скорости, понятное дело! Я бы сейчас уже не только пивка, я бы уже и водочки глотанул…