Сергей кивнул:

– Это правда, так и было.

– Конечно, Иван Иванович никогда не врал. Хотя имя, конечно, было у него не настоящим. Как, впрочем, и у нас, и у всех других, кто занимается такой профессией, как я. Или как ты.

Хозяин кебабной принес кофе. Солнце припекало, на лбу у него выступил пот. Но стакан воды к кофе был очень холодный. В нарушение правил кофепития, Сергей Петрович выпил его залпом.

– Больше всего я боялся, что в Организации узнают о моем аресте, – Тимур понизил голос. – Тогда меня ждали бы позор и мучительная смерть, ибо считается, что арестованный всегда поддается вербовке. И надо сказать – это правда. Хотя из этого правила и бывают редкие, очень редкие, исключения. Не уверен, что я бы им стал. Но и в этом случае, меня бы ждал суд и расстрельный приговор! Так что, выбирать было не из чего…

Тимур поднес маленькую чашечку к губам, но, не пригубив, поставил обратно. Чашка Сергея осталась стоять нетронутой.

– И тогда я проявил слабость. Я дал подписку о сотрудничестве. Меня тут же выпустили, снабдив легендой об ошибочном аресте за контрабанду. И Джарах в нее сразу поверил! Он верил каждому моему слову, считал меня своим старшим братом, и очень переживал, когда я пропал. И он переоценил все, что видел вокруг, он посмотрел на приветливую Москву другими глазами. Точнее – единственным оставшимся глазом! И он, наконец, стал меня слушаться, уехал со мной, учился у меня… Он был хорошим учеником и быстро научился всему, что должен знать специалист мирового уровня. Он проводил масштабные акции, при этом всегда уходил сам и уводил своих людей! Его имя стало известным во всем мире, как в наших кругах, так и в полициях Европы и Америки…

Тимур снова взял чашечку, отпил несколько глотков, явно не чувствуя вкуса.

– Я только одного не могу понять: неужели он потом ни о чем не догадался? Когда стал опытным конспиратором и узнал все правила наших игр? Слишком часто отменялись или проваливались операции, которые шли через меня… Только благодаря моему авторитету мне не задавали вопросов и списывали все на случайности… Но Джарах-то помнил мой странный арест и должен был связать одно с другим! И, наверное, связал!

Он хлопнул тяжелой ладонью по столу.

– Но мне ничего не сказал. Просто провел несколько операций в обход меня! Короче, Джарах стал настоящим героем! А я оказался плохим учителем, допустил много ошибок, благодаря которым и стал презренным предателем…

Сергей сделал глоток черной горькой жидкости со специфическим привкусом кардамона. Разговор становился все более мутным, безысходным, втягивался в черный туннель лабиринта, откуда, может быть, не было выхода.

– Мне нельзя было заводить семью, – с горечью произнес Тимур. – Но я ее завел, и стал уязвим: короткий поводок превратился в железную цепь! Семья навечно привязала меня к русским хозяевам.

– Ну что ты, Тимур?! Откуда эти мысли?

– Оттуда, что я не знаю – охраняют ли мою жену и моих детей, или сторожат! И я не знаю, какой приказ у них есть на случай, если я попробую перегрызть цепь или просто поведу себя не так, как надо…

Сергей молчал.

– Я не должен был предавать людей, которые мне доверяли… Но я предал Джараха, и в результате он убит. Он стал шахидом, иншалла! А кто виноват во всем этом? Я сам! Но разве я сам стал на путь предательства? Разве не умело и коварно кто-то поставил меня на эту дорожку? Разве я не попался в коварную ловушку, и не запутался в специально натянутую паутину? И как мне теперь вырваться из этой паутины лжи и предательства?

Тимур смотрел Сергею прямо в глаза. Это был взгляд не давнего студента-лингвиста, но жестокого и беспощадного Калифа, он прожигал насквозь и давал ответ на все вопросы сегодняшнего дня. В памяти появился пустырь между мясокомбинатом и ржавыми гаражами, на котором Иван Иванович втолковывал молодому агенту с обидным прозвищем «Рулет»:

– Мусульманская вера запрещает самоубийство. Лишить себя жизни можно только вместе с врагом, неверным…

Да, все сходится! И мутный разговор действительно завел их в туннель без выхода.

Сергей вытер пот с лица. Стало откровенно жарко. Может быть от солнца, а может, оттого, что должно сейчас произойти. Как Тимуру не жарко в наглухо застегнутом черном костюме? Нет, у него тоже капли стекают со лба на нос и щеки… А пиджак он не расстегивает потому, что под ним что-то скрывается. И Сергей знал – что…

– Успокойся! – он поднял руки в примиряющем жесте. – В том, что случилось с Джарахом, нет ни твоей, ни моей вины. Не мы с тобой выбили ему глаз, из-за которого все и началось. Произошло то, что было угодно Аллаху. Только он может влиять на судьбу, а не ты, или я. Он послал Джараху одни испытания, а тебе другие. Ты и сам знаешь, что должен пройти эти испытания до конца. Нельзя винить себя за то, что обзавелся семьей! Если бы у тебя не было жены, то Аллах не дал бы жизнь твоим детям. Подумай – может, все это было ради их жизней?!

Калиф слушал и улыбался презрительной улыбкой. Потому, что он уже принял решение и ничего не боялся. А от кафира исходил противный запах страха и он пытался спасти свою жалкую жизнь.

– И еще – ты забыл, что сейчас Джума! – торопливо заговорил Сергей. – В Джуму увеличивается не только воздаяние за добрые дела, но и наказание за нечестивые поступки. Совершение грехов в пятницу считается пренебрежением к священному дню, к милости Всевышнего!

Улыбка стала еще презрительней.

– Ты хорошо изучил не только наши обычаи, но и Коран. Изучил, но не понял!

Калиф встал, обошел стол. Сергей поднялся навстречу. Ему показалось, что перед ним прежний Тимур, агент «Руслан», которого он пятнадцать лет держал на коротком поводке и который исправно выполнял его указания. Он даже улыбался – так не может улыбаться человек, который задумал… Тимур распахнул объятия, обнял как брата, так крепко, что Сергей ощутил у него что-то твердое и ребристое под наглухо застегнутым пиджаком.

– Гух! – раздался грохот, пламя взрыва окутало обнявшиеся фигуры.

В следующее мгновение они разлетелись на куски, смешавшись с осколками тарелок и красноватой пылью пустыни. В клубах черного дыма с треском обрушилась огромная финиковая пальма, полетели в разные стороны столы и стулья, вылетели стекла на кухне…

Когда дым рассеялся, сбитый взрывной волной с ног кебабщик поднялся с кафельного пола кухни и выглянул во двор. Первое, что он увидел на подоконнике – оторванную по локоть руку с часами «Роллекс» на запястье.

А в горах как раз цвели сандаловые деревья. Нежные красные и белые цветы, окутанные сладким терпким ароматом, умиротворяющее щебетанье птиц – все это напоминало райские кущи…

Ростов-на-Дону

2015 г.