На выстрел мгновенно прибежали. Дверь распахнулась, и в землянку, пригнувшись, чтобы не удариться о потолок, ворвался Мовсур – туповатый, зато верный телохранитель Борза. За ним следом проскользнул Султан по прозвищу «Гвоздь». Оба держали автоматы наперевес.

– Заприте дверь! – крикнул амир, – Вы что, не знаете: смерть стоит за плечами!

Мовсур немедленно накинул дверной крючок на петлю. В расширенных зрачках Борза читался откровенный страх. Султан никогда не видел шефа в таком состоянии.

– Что случилось, Имран? – спросил Султан.

– Я недавно сказал Саббаху, что у себя дома ничего не боюсь, – тяжело выговорил Борз. – Выходит, соврал. Даже на похороны брата пойти не смог. Там же стопроцентно на меня засада была! Если не кафиров[30] с муртадами[31], так этого пса Саббаха…

– А в кого ты стрелял, амир? – непонимающе озирался Мовсур.

– В шайтанов! – водя пистолетом, Борз огляделся по сторонам, будто искал шайтанов в собственной землянке.

– Так тут никого нет!

– Много ты понимаешь! – амир впился в своих помощников подозрительным взглядом. – Шайтаны в кого хочешь превращаются! В тебя может превратиться, в Гвоздя…

Оба моджахеда напряженно следили за стволом «Стечкина».

– В магнитофон даже может превратиться!

– Бах! – пуля вошла как раз в кассету, прошла насквозь, ударила в стену и со свистом отрекошетировала над самой головой Мовсура. Тот присел. Музыка смолкла, в землянке наступила мертвая тишина.

– Ха-ха-ха! – Борз, указывая пальцем на Мовсура, залился сиплым истерическим смехом. – В штаны наложил! Вот тебе и моджахед!

– Да нет, шеф, ты реально ему чуть голову не прострелил, – деликатно сказал Султан. – Еще бы чуть ниже – и конец…

– Да ладно! Тут все ясно: случайность, пролетела мимо – и все! Значит, успокойтесь – больше бояться нечего… А с Муслимом что получилось? Я, например, не знаю!

– Так он же на снаряде подорвался, – прежним аккуратным тоном сказал Султан. – Видно хотел бомбу замастырить, да что-то не вышло…

– На крыше сарая он бомбу делал? – с издевкой спросил Борз. – И для кого? Я не поручал, а больше он никого не слушал… Так что, ничего тут не ясно! И опасность не исчезла! Кто-то стоит за всем этим!

Амир снова затянулся галюциногенным дымом.

– Сегодня семь дней, как Муслим стал шахидом, иншаллах[32], – сказал он, выпустив изо рта сизое облачко. – Идите, возьмите людей на две машины – поедем в Ортсхой-Юрт!

– Понял, Имран, сделаю! – Султан развернулся и вышел. Мовсур замешкался.

– Взять с собой поминальное угощение? – уточнил он. – Но уже вечер…

– Ага, угощение! – зло усмехнулся Борз. – Я раздам им «угощения»! Я хочу знать, кто это сделал! Говорят, за день до смерти Муслима, к нему приходил одноклассник, ставший муртадом… Мы проведаем его сегодня. А еще заедем в гости к этому старому Майрбеку, которого муртады называют «отец села»[33]. Если для того, чтобы узнать, кто убил моего брата, мне придется сжечь все село, я его сожгу! Иди, выгоняй машину! И всех, всех…

Борз махнул пистолетом. Мовсур выскочил за дверь.

– Всех! – проворчал амир, вставая с нар. – Этот Саббах еще и гонца мне прислал с соболезнованиями… Мунафик!

До Ортсхой-Юрта двинулись по объездной. Таких дорог, идущих прямо по полю, между Ингушетией и Чечней много, круглосуточные посты на всех не поставишь. Есть небольшой шанс, что федералы передвижные КПП на ночь выставят. Но тогда об этом успеют предупредить отправленные в разведку на отдельной машине Мовсур и Султан. Плохо, что на въезде в село все дороги сходятся к двум. Но и среди двух есть выбор. А еще на трассу можно выскочить и заехать вообще с противоположной стороны…

Слишком приметный «Хаммер» Борз все же решил в этот раз не брать. Он сел сзади в обычную «девятку». Еще одна такая же, и того же, красного цвета, шла следом. В каждой машине по четыре человека. Впереди, в кремовой «шестерке» – двое. «С такими ребятами мне никакой выездной пост не страшен», – размышлял Борз, прикрыв глаза.

– Борз, ответь Нукеру! – зашипела на чеченском мобильная рация.

– На связи!

– По какой ехать? Что к мосту выходит, или напрямую?

Амир хотел сначала отчитать Мовсура, за то что тот говорит открытым текстом, но потом передумал – не стоит обижать верного слугу лишь за отсутствие предусмотрительности: он ведь хочет, как лучше.

– Напрямую! – ответил Борз, и на ближайшие полчаса погрузился в дрему.

Через десять минут Гвоздь доложил, что все чисто, и они ждут на въезде в село. Но Борза будить не стали.

Ремонтная мастерская колхоза на въезде в Ортсхой-Юрт стояла полуразрушенной еще с первой чеченской кампании. Денег на ее восстановление не нашлось. На первом, уцелевшем этаже некогда двухэтажного здания, посреди бывшего цеха лежит остов гусеничного трактора – все, что осталось после визитов сборщиков металлолома. Соседнее здание пострадало меньше: сохранились второй этаж, и даже крыша. На первом в нем тоже когда-то был цех. Теперь там, над длинной смотровой ямой, стоят одна за другой серая «Тойота Королла» с «правым» рулем и темно-зеленая «десятка». Их добыли так, как обычно добывают машины вооруженные люди в этих краях: отобрали у законных владельцев. По идее, они в розыске, но на самом деле их, скорей всего, никто не ищет. Тут даже люди бесследно пропадают, не то, что дешевые авто.

Багажники машин почти пусты. Палатка из «японки» установлена в комнате на втором этаже – в ней гораздо удобнее, чем на сквозняке, да и светомаскировка получше. Разборная печь из «десятки» тоже перекочевала на второй этаж, как и небольшой бензиновый агрегат для вырабатывания электричества – «абэшка», провода и спальные мешки. Словом, устроились бойцы достаточно комфортно. Собственно, сейчас здесь остались только трое. Док лежал на крыше, а Монтана на первом этаже, вооруженные пулеметами, они контролировали въезд в Ортсхой-Юрт. Аюб сидел, с бесшумной снайперкой, у окна второго этажа, остальные ждали в засаде у моста.

Было тихо. Аюб положил свой «Винторез» на подоконник и сквозь прицел ночного видения рассматривал пустынную полевую дорогу. До обостренного слуха донесся шум мотора, он насторожился и сильней прижался к резиновому наглазнику. Наконец, в поле зрения появилась машина. В призрачном зеленом свете оптики трудно разобрать ее марку, а тем более, цвет. Но жители села не ездят в такое время. А тем более, не останавливаются на въезде. Это разведдозор Борза! Доложил основной группе и ждет своих… Аюб терпеливо выжидал. Водитель закурил. Похоже, с ним еще один боец – сидит рядом…

– Что-то Мовсура с Султаном не видно! – голос водителя разбудил Борза.

– Наверное, габариты выключили, – предположил сидевший рядом. – Или дальше проехали.

– Нукер, Гвоздь, ответьте! – прохрипел амир в рацию сонным голосом.

– Мы здесь, напротив мастерских, – ответил Султан. – Все тихо.

– Хорошо, мы заезжаем, – буркнул Борз.

Перед железобетонными плитами, переброшенными через арык, водитель притормозил и медленно переехал пошатывающийся импровизированный мост. «Девятка» раскачивалась, фары высвечивали сухую траву, редкий кустарник и слегка присыпанную гравием дорогу. Стоящие на низких ножках метрах в семи от дороги, и замаскированные высохшей растительностью, два вогнутых пластмассовых прямоугольника из кабины видны не были. Эти предметы могли напоминать фотоаппараты, нацеленные на определенные участки дороги, но знающий человек безошибочно определил бы в них мины «МОН-90»[34]. Так же медленно преодолела опасное место вторая машина. Но осторожность не помогла им избежать опасности.

– Гух! Гу-Гух! – мины сработали почти одновременно, выплюнув в красные «девятки» по две тысячи поражающих шариков, летящих со скоростью пули и уничтожающих все на своем пути. Кузова мгновенно превратились в решето, стекла вылетели, скаты спустили и машины сели на диски. Кустарники и трава были выстрижены почти под корень расширяющимися секторами на расстояние до девяноста метров. Снесло даже кусок деревянных перил самодельного моста.