Жили они в комнате втроем: он, его соотечественник Тимур и русский парень – двадцатитрехлетний Сергей, который уже отслужил в армии. Такое расселение в общежитии было обычным – два иностранца и русский. Официально это объяснялось заботой об удобстве гостей СССР – и язык изучать проще, и любое необходимое разъяснение, совет или помощь можно получить в любое время. Правда, Тимур считал, что Сергей следит за каждым их шагом и докладывает о них в КГБ, это же делают и русские студенты из других комнат.

Хотя Тимур был старше и опытней – ему исполнилось двадцать пять, он отслужил в иорданской армии, и имел звание лейтенанта, но Джарах ему не верил. Не могут же тут следить за всеми иностранцами! К тому же, Сергей ему нравился – приветливый, участливый, он располагал к себе. Несколько раз он приглашал Джараха в кино, предлагал записаться в комсомольский оперативный отряд дружинников, где сам был командиром. А Тимур молился пять раз в день, читал Коран и требовал, чтобы Джарах делал то же самое, как и положено правоверному. Но и в его набожность Джарах не очень верил. К тому же, в поведении Тимура он замечал странности: иногда тот исчезал на целый день, иногда встречался с какими-то людьми, в основном, арабской или кавказской внешности, и вообще был негативно настроен к стране, которая их приютила, обучала, и обеспечивала материально гораздо щедрее, чем своих собственных студентов. Например, Сергей получал стипендию тридцать пять рублей, а они с Тимуром по девяносто – как рабочий или окончивший университет лингвист…

Однажды Сергей предложил пойти в гости и немного развеяться.

– Я тут недавно с одной химичкой познакомился, – сказал он по пути с занятий. – Она в гости пригласила, а живет в общаге. Одной подруги не будет, а вот другую придется развлекать. Пойдешь со мной?

– С кем познакомился? – не понял Джарах.

– Девчонка с химфака. Так пойдешь, или нет?

Молодой иорданец тяжело сходился с людьми, в Москве у него не было знакомых, и все свободное время он проводил в библиотеке или общежитии.

– Пойду! – обрадовался он.

– Тогда деньги давай!

– Зачем?

– Ну, не с пустыми же руками мы поедем!

Джарах протянул товарищу трехрублевку. В гости к девушкам его пригласили впервые, и он решил не мелочиться, опасаясь, что Сергей передумает, и возьмет с собой кого-то другого.

– Неплохо! – похвалил Серега. – Тогда я сразу пойду затарюсь, а ты меня в общаге жди. Да, и с собой еще денег возьми – может в кино придется тебе подругу повести, или еще куда!

– А что значит «затарюсь»? – спросил будущий лингвист. Но товарищ только рукой махнул.

В ожидании Сергея Джарах тщательно готовился: нагрел воды, помыл шевелюру смоляного цвета, аккуратно подбрил бакенбарды, подстриг усы – предмет особой гордости, которым могли похвастать далеко не все ровесники, – гладко выбрил щеки и обильно спрыснулся остатками французской туалетной воды, купленной еще на родине. Только он привел себя в порядок, как заглянул сокурсник и сказал, что Сергей ждет его под общежитием. Так оно и оказалось.

– А что ты здесь стоишь? – спросил Джарах. – Почему не зашел? Помыться, побриться…

Вместо ответа тот распахнул куртку-ветровку и показал засунутые под ремень, как гранаты, две бутылки сухого вина.

– Так баба Надя на вахте дежурит! А у нее нюх на спиртное, да и на все остальное тоже. Говорят, она работала еще на Берию, может, и сейчас «постукивает»…

– Что значит «постукивает»?

– Сообщает куда следует. Ну, информирует органы…

– А что, органам интересно, что ты пьешь вино? – не мог понять Джарах. – Это же не запрещено!

– А моральный облик? Комсомол и все такое… Нет, лучше не рисковать. Кстати, а Тимур у тебя не спрашивал, куда идешь?

– Так его самого дома нет.

– А он где?

– Откуда ж я знаю?

– Слушай, а он, правда, офицер иорданской армии?

– Как-то разговор зашел, сказал, что да.

– А чего же тогда он все бросил и поехал на лингвиста учиться?

– Не знаю. Он не очень-то разговорчив…

– Вот и ты ему не говори, куда мы ходим. А то проболтается…

– А разве нельзя ходить в гости?!

– Можно, нельзя… Лучше не болтай!

Через полчаса Сергей и Джарах вошли в общежитие химиков.

– Мою зовут Ира, она светленькая, а твою – Люда, она темненькая, инструктировал по пути Серега. – Постарайся Люду увести куда-нибудь на пару часов.

Джарах только вздохнул. Ему не нравилось, что Сергей командует, но выбирать не приходилось.

Лицо у здешнего вахтера – полной женщины лет пятидесяти, было гораздо добрее, чем у бабы Нади. С уверенным видом Сергей поздоровался, протянул студенческий билет и назвал номер комнаты, втянув живот, чтобы не выпирали засунутые под ремень бутылки.

– Второй студенческий тоже оставляйте! – заявила вахтер, записывая фамилии посетителей в прошнурованный и пронумерованный журнал. – И, смотрите, до двадцати трех часов посторонние должны покинуть общежитие.

– Знаем, мы раньше выйдем! – заверил Сергей.

Комната девушек находилась на третьем этаже. Общежитие было совсем не таким, как то, в котором жили Джарах и Сергей – с отдельным санитарным блоком на каждые две комнаты. Здесь двери комнат выходили в длинный коридор, в концах которого располагались туалет и кухня, а душ находился на первом этаже, и работал по расписанию. Несмотря на протертый местами линолеум и облупившуюся побелку, выглядело оно довольно прилично – может из-за поддерживаемой чистоты, а может, из-за ненакрашенных девушек в легких халатиках, то и дело попадавшихся навстречу. В коридоре витал запах недорогих духов и горохового супа, тянувшийся от кухни.

– Заметно, что парней здесь немного, – с удовлетворением сказал Сергей, и постучал в покрашенную белой краской дверь с номером 324.

– Входите! – раздался изнутри девичий голос.

Последовав приглашению, гости оказались в импровизированной прихожей, отделенной от жилого пространства и без того небольшой комнаты шкафом для одежды и пестрой занавеской.

– Разувайтесь, вешайте куртки и проходите! – встретила их Людмила, отодвинув занавеску. В отличие от бегающих в коридоре студенток, она была в открытом коротком сарафане, босоножках, с макияжем на лице и вымытыми, тщательно расчесанными волосами. Среднего роста, миловидная, с прической «каре» она напомнила Джараху артистку из «Кавказской пленницы».

Из-за занавески вкусно пахло жареной картошкой. Сергей сглотнул слюну и чмокнул Люду в щеку. У дальней от двери стены, под окном, располагался небольшой квадратный стол, посреди которого стояла дымящаяся сковорода – было видно, что гостей здесь ждали. Слева от входа вдоль стены стояли две заправленные зелеными покрывалами кровати, над которыми висели одинаковые, явно общежитские, ковры красной расцветки. На прибитых прямо сквозь ковер гвоздях держалась стеклянная полочка с косметикой и тубус для чертежей. Задняя стенка шкафа была обклеена листами из журналов мод. Еще одна кровать располагалась справа.

На ней, поджав ноги, в позе лотоса сидела Ирина, разглядывая гостей карими с лукавым прищуром глазами и улыбаясь большим чувственным ртом. Она была выше и тоньше Людмилы, с модной короткой стрижкой из обесцвеченных волнистых волос. Но глаза Джараха, против его воли, смотрели не в лицо девушки, а в то место, где из коротких джинсовых шорт выходили длинные белые ноги.

– Знакомьтесь, это Жорик! – объявил Сергей и, наклонившись, поцеловал Иру в губы. Он чувствовал себя, как рыба в воде, и никак не реагировал ни на наряды, ни на позы девушек – все это было для него в порядке вещей.

А Джарах стоял как завороженный, и даже на чужое имя никак не отреагировал.

– Жорик – это Георгий? – спросила Люда. – У нас на курсе есть Георгий, он грузин, но без усов…

Только теперь Джарах понял, что говорят о нем. Еще он понял, отчего так улыбается Ира – она заметила, куда направлен его взгляд, но менять позу не стала, а откровенно наслаждалась мужским вниманием. Ему даже показалось, что девушка рассмотрела бугорок возбужденной плоти, который так и рвался сквозь брюки.