Четверо ассасинов сидели в темном сыром ущелье и смотрели, как совсем рядом стремительным потоком несется шумная холодная река, петляя между поросшими лесом склонами, перекатывая окатыши, и обходя валуны, которые не удавалось сдвинуть с места. При этом бойцы мрачно жевали надоевшую вяленую конину и черствые лепешки, то и дело настороженно оглядываясь по сторонам, и время от времени бросая непонимающие взгляды на молчаливого, как всегда, Омида.
– Что-то нас не особенно гостеприимно встречают, – вроде ни к кому не обращаясь, сказал Рошан. – Мы думали, свежей баранины поедим, в бане попаримся, на мягких постелях выспимся…
Несмотря на грохот вздымающего брызги горного потока, Омид расслышал каждое слово, но промолчал: ведь у него Рошан ничего не спрашивал – так, рассуждает вслух…
– Слушай, Омид, а куда ты послал Бахрама? – на этот раз Рошан четко адресовал вопрос. Но это вовсе не означало, что он получит столь же четкий и ясный ответ. Омид только пожал плечами.
– Бахрам должен узнать – стоит ли нам рассчитывать на местное гостеприимство. И какое именно…
Парвиз внимательно следил за своим старшим. По неуловимым признакам он понял: что-то пошло не так, Омид почувствовал опасность и пытается как-то противостоять ей… Но почему тогда они не готовятся к бою? Или почему не уходят? Почему не прячут казну? И чего вообще они ждут в этом ущелье?
Парвиз был самым сообразительным из группы ассасинов, и он все понял правильно. Омид действительно был насторожен. Насторожили рафика три вещи. Во-первых, Сулейман ибн Яхья не принял его лично, хотя он был не просто гонцом, а доверенным лицом великого магистра, которому командир амирджандаров обязался оказать помощь, а такие отношения требуют личного знакомства. Во-вторых, Сулейман не предложил привезти казну во дворец, а почему-то назначил встречу за городом. Заехав на базар и поговорив с торговцами, Омид узнал, что Южное ущелье – пустынное место, пользующееся дурной репутацией: раньше там прятались разбойники, да и сейчас горная река часто выносит разбитые о камни до неузнаваемости трупы… И третье: зачем ждать сумерек? Если у командира гвардейцев нет дурных мыслей, то логичней сразу спрятать в надежное место сундуки с драгоценностями и позаботиться о людях, уставших после долгого и опасного путешествия: накормить и напоить их, разместить на ночлег… Нет, действия Сулеймана ибн Яхья явно свидетельствовали о замышляемом предательстве…
* * *
Шум реки помогал амирджандарам, заглушая цокот копыт о камни. Оба небольших отряда медленно сближались, зажимая ожидающих странников «в клещи». Наконец «клещи» сомкнулись: с натянутыми луками и обнаженными саблями гвардейцы за очередным поворотом столкнулись нос к носу и едва сдержали готовое к бою оружие. Но никаких ассасинов здесь не было! Впрочем был один, по имени Бахрам, но он спрятался на вершине заросшей лесом скалы и, невидимый снизу, наблюдал, какая судьба была уготована ему и его товарищам, которые тоже находились в ущелье, но другом – Северном, расположенном на противоположном конце города!
Пока растерянные амирджандары обсуждали – что делать, Бахрам спустился по противоположному склону горы, вскочил на лошадь и через полчаса добрался до своих.
– Ты был прав! – еще не спешившись, ответил он на вопрошающий взгляд Омида. – Тринадцать конников в доспехах подкрались с двух сторон с оружием на изготовку! Нас не застали, так чуть друг друга не перебили…
– Вот тебе баранина, вот тебе баня, – медленно сказал Омид Рошану. И, уже обращаясь ко всем остальным, добавил:
– Теперь ясно, на какое гостеприимство мы можем рассчитывать!
Несмотря на свое мужество и выдержку, ассасины несколько растерялись. Усталые люди надеялись, что все испытания остались позади, а оказалось – они только начинаются…
– Что будем делать, рафик? – поинтересовался Сивуш. – Придется возвращаться?
Омид презрительно скривился.
– Разве неудача может отменить приказ старшего? Нам поручено сохранить казну, значит, ее надо надежно спрятать…
– Да тут полно трещин, пещер, ущелий! – Бахрам обвел рукой окружающие скалы. – Куда угодно можно засунуть! Только уже смеркается, может, подождем до завтра?
– Нет времени ждать! Ищите сейчас и быстрее!
Через полчаса подходящее место нашли: узкую расщелину над излучиной реки, в густых зарослях терновника. Там жила пара змей, но убивать их не стали: пусть охраняют! Сундуки затащили в расщелину, вход завалили камнями – случайно не найдешь…
Подложив седло, Омид на обрывке бумаги нарисовал карту-схему, привязав местонахождение сундуков к приметам местности.
– Значит так, Парвиз и Сивуш возвращаются в Аламут, и докладывают все даи аль-кирбалю Мухаммаду, – он протянул свернутую карту Парвизу, тем самым назначая его старшим.
– Рошан и Бахрам остаются в Трапезунде, и ждут наших! Причем, каждый день проверяют это место! Каждый!
– И сколько надо будет ждать? – спросил Рошан, явно недовольный тем, что их с братом разлучают.
– Пока не придут. Хоть всю жизнь.
– А ты, Омид, куда? – поинтересовался Парвиз.
– А я должен наказать предателя, – буднично произнес рафик.
– Один?! Почему бы тебе не подождать подкрепления?!
– Если не убить змею сразу, это доставит много хлопот в будущем, – ответил рафик древней поговоркой. И добавил:
– К тому же, мы всегда действуем в одиночку!
Несколько минут они стояли молча, но сумерки становились все гуще. Впрочем, среди ассасинов и не приняты долгие прощания.
– Да пребудет с нами Аллах, – Омид по очереди обнял каждого из товарищей и, вскочив в седло, осторожно поехал по узкой тропинке. Его кольчуга и оружие остались сиротливо лежать на вытоптанной траве. Четверо оставшихся проводили рафика печальными взглядами. Каждому было ясно, что они видят своего старшего в последний раз. Да и как сложатся их судьбы – неизвестно. Никто не знал – придется ли им еще встретиться…
Выехав из ущелья, они распрощались и разделились. Бахрам и Рошан поехали в город, Парвиз и Сивуш двинулись вдоль береговой линии прочь от Трапезунда, туда, где висевшая над горой луна освещала мягким светом чайные плантации на склоне. Оливковая роща кончилась, за ней началась ореховая, обрывистый берег стал более пологим. Еще через пару часов перед путниками неожиданно возник глубоко врезавшийся в сушу залив с поблескивающей в лунном свете спокойной водной гладью.
– Давай заночуем здесь? – предложил Рошан.
– Нет, – твердо сказал Парвиз. – Уедем как можно дальше! Когда Омид сделает свое дело, тут такое начнется…
И они пришпорили коней.
* * *
Сулейман ибн Яхья ждал в своем особняке, томясь в тревожной неизвестности. Днем он все же съел баранью голову, пришел в хорошее настроение и, окончательно убедившись в правильности своего решения, стал ждать, когда к нему привезут драгоценности назаритов. Коротал время он, наслаждаясь танцами наложниц, и даже уединился с одной из них в спальне. Но время шло, Азат со своим отрядом задерживался, и Сулеймана вновь начали мучить сомнения. Неужели, он допустил ошибку? Может, ассасины перебили амирджандаров и двинулись обратно в свой Аламут? Или затаились, чтобы расправиться с виновником происшедшего? В любом случае, они не прощают обид! Он прогнал наложницу и мрачно валялся на измятой постели.
Но когда наступили сумерки, Азат вернулся, и оказалось, что ничего страшного не произошло: просто гвардейцы не обнаружили ассасинов в Южном ущелье… Может быть, те заблудились? Или не нашли условленного места? Такое вполне может случиться, если люди приехали издалека и не знают города. Но на ассасинов это правило не распространяется: они всегда находят то, что им нужно… Или того, кто им нужен!
Настроение вновь испортилось, Сулейман даже подумал, что может опять разболеться голова… Он сжал виски ладонями, как будто это могло предотвратить мигрень.
– Мустафа, задерни шторы! – хрипло крикнул военачальник. Дежуривший за дверью слуга с некоторым недоумением повиновался. Что может грозить хозяину через окна второго этажа, выходящие в огороженный и тщательно охраняемый сад?
