Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Кошелев опешил. Он привык считать своего выдвиженца повредившимся в уме на религиозной почве экзальтированным дурачком, легко поддающимся простым манипуляциям. Однако Василий Степанович, будучи полковником московского ОМОНа, волей-неволей участвовал во множество служебных и политических интриг. Порой приходилось второстепенными делами отвлекать внимание начальства от собственных промахов. Так что недостаток интеллекта Никитин в подходящих ситуациях с успехом возмещал специфическим опытом политикана.

Василий продолжал наседать на собрата по православному союзу, требуя сведений про "девку-азиатку" из Хотькова. Кошелев отмахивался, ссылаясь на незнание малосущественных подробностей, и старался перевести разговор на злобных эсеров-бомбистов.

Словесную баталию прервала Анна Танеева. Упитанная фрейлина ввалилась в комнату, тяжело дыша, как загнанная лошадь.

— Вы слышали про последний указ государя о статусе православного союза? И о новом руководстве?

Вопрос, несомненно, был риторическим. Означенный указ Николай II подписал всего час назад под сильнейшим нажимом супруги. Анюта дала понять, что на Александру Федоровну подействовали ее советы, поданные в нужный момент. Перепуганная побоищем у стен Зимнего дворца императрица обвинила Зубатова, поддерживавшего Гапона, в двойной игре. Сам поп-политикан вовремя скрылся от прихожан и полиции. Александра Федоровна перестала доверять Зубатову, но уменьшать полномочия руководства православного союза не пожелала, так как к традиционным учреждениям вроде МВД доверия тоже не испытывала. С подачи Танеевой полномочия председателя православного союза даже расширялись, но Зубатова должен был сменить его заместитель — Василий Никитин. Кошелев сразу понял замысел: новый в придворных кругах человек обладал меньшими связями и влиянием, поэтому карьера Василия целиком зависела от императорского покровительства. Хотя Николай Александрович никак не тянул на Ивана Грозного, православный союз всё больше походил на опричнину, а Никитин в новой должности — на Малюту Скуратова.

Кошелев понимал, что взлет его протеже может принести как выгоду, так и полный крах. А ну как немного обтершийся в придворных кругах Василий Степанович взбрыкнет и сочтет Петра Сергеевича бесполезным в новой обстановке или, того хуже, опасным свидетелем женевских похождений. Уже давно опасаясь подобного развития событий, Петр старался использовать каждый удобный случай для совместных пьянок с пришельцем из будущего. Опытный чиновник логично рассудил: русская пословица "что у трезвого на уме, то у пьяного на языке" справедлива для всех эпох. Часто Никитин во время приступов пьяной откровенности упоминал "чертового физика с его азиаткой" и "Гришку Распутина, у которого надо учиться царя с царицей охмурять". Заподозрив упомянутого Распутина в иновременном происхождении, Кошелев организовал поиски. Агенты Петра Сергеевича нашли сибирского мужика-хлыста, кормившегося с экзальтированных и слабых на передок петербургских дамочек. На всякий случай Григория изолировали на даче под Павловском, принадлежащей дальней родственнице Кошелева. Кроме круглосуточной охраны Распутина удерживало неограниченное количество мадеры за счет православного союза.

А Никитин, услышав от Танеевой про свое новое назначение, выбросил из головы все посторонние мысли. Должность председателя православного союза генеральская — неплохо для омоновского полковника.

— Поздравляю, Базиль! — торжественно объявила Анюта. — Где будете отмечать, у Кюба или Донона?

— На твоё усмотрение, Аня! А пока выпьем здесь и сейчас! Петя, разливай!

На столе имелась только водка. Кошелев замешкался, не зная, что налить даме. Но Танеева решила проблему сама, наполнив стакан сорокаградусной…

Петр Сергеевич потирал бок — печень не выдерживала праздника по-никитински. Ну и нравы в грядущие времена! Даже фрейлина императорского двора после общения с потомком научилась пить водку, как извозчик! Надо будет ориентировать агентов обращать внимание на выдающихся пьяниц. Кошелев усмехнулся, вспомнив прежнего государя, способного перепить самых здоровенных охранников. Покойный Александр Александрович вполне мог бы потягаться с Никитиным по части выпивки.

А Василий уже схватил телефонный аппарат системы Белла и что-то орал в трубку, проглатывая слова.

— …парад… Мишка, на секретность наплевать… всем покажу кузькину мать… это приказ!

Никитин закончил разговор и отшвырнул трубку, чуть не разбив телефон.

— Вот, подойдите-ка к окну. Очень занятное шоу.

От избытка чувств Василий даже подтолкнул Анюту шлепком по толстой заднице. Кошелев тоже выглянул в окно. С высоты второго этажа было хорошо видно, как по Гороховой марширует отряд православного союза в обычной черной униформе. После рождественского побоища у Зимнего дворца такое зрелище стало заурядным в Санкт-Петербурге. Монархисты старались своей мощью припугнуть столичную оппозицию. Авось, хотя бы умеренные либералы струхнут и перестанут поддерживать революционеров.

За пешими пээсовцами появились три бронированных автомобиля, сопровождаемые конными казаками. Перегруженные моторы громко ревели, выбрасывая густой зловонный дым. Из передней машины выглядывал чернобородый горбоносый субъект.

— Вон тот чурка — Мишка Накашидзе, — в своей обычной хамской манере пояснил Никитин. — Повоевав в Маньчжурии, этот грузинский чудак предложил бороться с японцами с помощью бронетехники. Рассылал по инстанциям свои предложения, пока не вышел на меня. А я через Зубатова выбил деньги — и три машины заказали во Франции. Между прочим, броня английская, от Армстронга, а пулеметы американские. Только сейчас наш главный враг не японцы, а большевики! И броневики останутся здесь, в Петербурге! Теперь я раздолбаю бунтовщиков, как бог черепаху! Всем покажу кузькину мать!

Разгорячившись, омоновец со всей силы ударил кулаком по подоконнику, так что задребезжали оконные стекла.

— Хватит секретности! Пусть весь Петербург видит мощь русских православных патриотов! А твоего Песцова, — Никитин повернулся к Кошелеву, — раз он выжил в Хотькове, будем судить особым присутствием за государственную измену.

Петру Сергеевичу такая перспектива не понравилась. Штабс-капитан Песцов был опытным и грамотным офицером, неплохо показавшим себя в Маньчжурии. Да и знатоков корейского языка в спецслужбах не хватало. Но о переходе Ан Чун Гына на сторону социалистов узнало слишком много людей. Если не сдать Песцова, козлом отпущения вполне могут сделать самого Кошелева, тем более, что публичная демонстрация новых боевых машин свидетельствует: в православном союзе вместо тонких политических интриг на первый план выходит грубая военная сила.

Пробормотав несколько фраз, которые можно было бы счесть за согласие с планами Никитина, Кошелев поспешил откланяться. Перед выходом на улицу к Петру Сергеевичу присоединился охранник. После убийства великого князя Сергея Александровича все руководители православного союза обзавелись личной охраной. За Кошелевым постоянно следовал зверовидный неразговорчивый казак, напоминавший скорее беглого каторжника в неуклюже сидящем штатском пальто и облезлой шапке-ушанке.

Воспользовавшись казенной пролеткой, Кошелев добрался до Витебского вокзала. От сидевшего рядом охранника несло луком и сивухой, однако преданность важнее манер. В свое время Петр Сергеевич отмазал казака от обвинений в убийстве однополчанина и теперь рассчитывал на преданность лично себе, а не православному союзу или государю-императору. До отправления пригородного поезда в сторону Павловска оставалось несколько минут…

Дача тетушки Кошелева, почтенной вдовы-генеральши, теперь напоминала бордель не слишком высокого разряда. Из изящного загородного домика, построенного по проекту известного архитектора еще при царе-освободителе, доносились матерные частушки под расстроенную гармонь и женский визг. Хорошо еще, что тетушка предпочитала зиму проводить в Санкт-Петербурге, а о безобразиях на даче ей никто не докладывал. Зато Петру Сергеевичу пришлось выслушать всякое: от ворчания слуг про разбитые зеркала и загаженные комнаты до деловых отчетов агентов о расходах на содержание гостя. Судя по представленным цифрам, в выпитой постояльцем мадере можно было утопить лошадь. Следуя полученным от Кошелева инструкциям, агенты-пээсовцы не препятствовали общению Распутина с прекрасным полом, но приглашали на дачу исключительно обладательниц желтых билетов, уже завербованных полицией. Выбравшись от гостя, девицы приводили в порядок одежду и прическу, одновременно диктуя стенографисту отчет. В специальной комнате уже скопилась целая куча расшифрованных записей. Кошелева прочитанные протоколы разочаровали. Множество порнографических подробностей в конечном счете сводились к тому, что репутация героя-любовника у Распутина сильно дутая. Но убалтывал Григорий Ефимович дам действительно мастерски, обрушивая на ошалевших слушательниц ворох цитат из священного писания, приправленных матюгами и собственными рассуждениями о путях спасения души (идущих через постель святого старца). Мол, не покаешься — не спасешься, не согрешишь — не покаешься. Следовательно, чтобы спастись, надо грешить. Желательно, самым приятным образом. Внимание Петра Сергеевича привлекла только похвальба клиента на тему его целительских способностей. Мол, бог дал Григорию силу зубы заговаривать и кровь затворять. А ведь слухи о гемофилии полугодовалого цесаревича последнее время циркулируют по Петербургу, несмотря на строжайшие запреты. Подвести бы Гришку-целителя ко двору в качестве противовеса Никитину, судя по некоторым пьяным оговоркам вождя православного союза, это вполне возможно. Уж очень Василий возомнил о себе, заняв официальные посты. Самолично проталкивает разработку и строительство блиндированных автомобилей. Надо дать ему укорот, чтобы не забывал благодетеля.

52
{"b":"656764","o":1}