— Это здорово, Слава, неплохо чуть-чуть отвлечься. Я как раз закончила перешивать платье.
Кореянка продемонстрировала обновку. Впрочем, физик не заметил особенных отличий от первоначального варианта. Поняв это по лицу Ростислава, Ма Ян начала с жаром объяснять особенности нового фасона, который должен произвести фурор в московском обществе. Представив возможное ускорение прогресса в области моды, Вельяминов расхохотался.
— Милая, мне важна ты, а не твоя одежда. Ты обязательно затмишь здешних надутых аристократок и откормленных купчих хоть в роскошном платье, хоть в джинсах, хоть в рванине. Лишь бы удобно было.
Для лучшего знакомства с Москвой начала двадцатого века Ростислав предложил добраться до Камергерского переулка без помощи извозчика. Вельяминов и Ма Ян поехали сначала на конке, потом пересели на дребезжащий трамвай, увешанный рекламой мыла и косметики фирмы Брокара и Сиу. Электрический привод пока не до конца вытеснил лошадей. Физик с интересом разглядывал других пассажиров. Рабочие в дешевых выходных костюмах по случаю воскресного дня, студенты в форменных тужурках, крестьяне из подмосковных деревень, кажущиеся персонажами исторической реконструкции из времен раннего средневековья. Почти все в головных уборах, несмотря на теплую погоду. Возможно, кого-то из нынешних гимназистов Ростислав в детстве мог еще застать, но большинство этих людей разного происхождения и образования умерли задолго до его рождения. Вельяминов вспоминал историю своей семьи. Прадедушка сейчас, кажется, должен быть студентом высшего технического училища и, наверно, еще не знаком с прабабушкой. Она вроде бы училась на высших женских курсах. Ма Ян тоже приглядывалась к окружающим, непроизвольно сравнивая увиденное сейчас и в двадцать первом веке в различных странах.
— Знаешь, Слава, тут всё очень похоже на Африку наших дней. Есть тонкий модернизированный, европеизированный слой, и есть масса, застрявшая в традиционном обществе.
— Надеюсь, всё-таки больше сходства с Индией или Латинской Америкой. Кое-какая промышленность имеется, хотя общая картина удручающая — я посмотрел статистику.
Остаток пути до театра проделали пешком. Тверская улица ничем не напоминала привычную широкую парадную магистраль. Узкая, скучная, почти без деревьев. Не надстроенная резиденция генерал-губернатора мало похожа на будущее здание Моссовета. На тумбе около театра висели афиши, извещавшие о бенефисе Марии Андреевой. Бенефициантка исполняла роль Ирины в "Трех сестрах". Ростислав купил билеты на хорошие места в партер. Хотя и Вельяминов, и Ма Ян видели разные постановки пьесы Чехова в своем времени, спектакль понравился. Андреева, Книппер, Станиславский, Мейерхольд блистали на сцене. Знакомые заядлые театралы из Москвы двадцать первого века душу продали бы дьяволу за возможность увидеть такую постановку. В антракте физик преподнес Андреевой большой букет с вложенной запиской. После спектакля "мистер и миссис Вильямс" беспрепятственно прошли за кулисы.
— Здравствуйте, Мария Федоровна! Вам привет от наших общих знакомых из Женевы.
Ростислав протянул актрисе письмо от Ленина. Андреева проглядела короткое послание и приветливо посмотрела на визитеров.
— Старик пишет, что вам можно доверять. Пройдемте в гримерную, там можно спокойно поговорить.
Ма Ян ткнула Ростислава локтем и недовольно прошептала по-английски:
— Не очень-то засматривайся на актрис! Признайся, сам выпросил у товарища Ленина рекомендательное письмо к этой красотке.
— Будь повежливее, моя прелесть! Что я тебе, Николашка или какой-нибудь великий князь? Это Романовы — специалисты по актрисам и балеринам, не считая, конечно, московского генерал-губернатора. Он спец по офицерам свиты.
Кореянка принужденно улыбнулась и начала рассматривать развешанные на стенах гримерки многочисленные афиши. Отчасти ревность Ма Ян имела основания: высокая, статная, с внушительными формами Андреева в двадцать первом веке была бы кинозвездой.
— Мария Федоровна, мы располагаем патентами на ряд разработок, имеющих значительные коммерческие перспективы. Прибыль от их реализации может стать неплохой поддержкой социалистического движения, — сказал Вельяминов. — Впрочем, возможности открываются не только чисто коммерческие. Как вы отнесетесь к аппаратам для усиления звука?
— Это какие-то новые рупоры?
— Не совсем. Наши приборы используют электричество. С помощью громкоговорителей можно сделать голоса актеров отчетливо слышимыми и на галерке. А можно усиливать и звукозапись с граммофонных пластинок. Представляете, какие возможности для шумовых эффектов в театре?
— Наверно, Константин Сергеевич заинтересуется. А насчет коммерческого применения, — Андреева на мгновение задумалась, — я поговорю с Саввой Тимофеевичем. С его деловой хваткой и вашими изобретениями наверняка получится что-нибудь дельное. Меня, однако, больше интересует искусство. Миссис Вильямс, вы, кажется, кореянка. Я почти ничего не знаю о корейском театре.
— У нас более популярна чангык, традиционная опера, — ответила Ма Ян. — Син Чжа Хэ и Чхэ Сон серьезно реформировали и усовершенствовали корейскую оперу, приблизив к европейской.
Дамы оживленно беседовали о театре и музыке, обсуждали различия европейской гаммы и восточной пентатоники. Ростислав, хоть и любил театр, не был фанатиком искусства и, тем более, моды. Поэтому, когда разговор перескочил на фасоны одежды в различных странах, физик еле сдерживал зевоту, а окончание беседы воспринял с облегчением.
Мария Андреева, она же товарищ Феномен, выполнила обещание: через три дня в гостинице "Венеция" появился посыльный от Саввы Морозова с письмом для мистера и миссис Вильямс. На дорогой мелованной бумаге безупречным английским языком было написано приглашение на встречу в ресторане "Яр".
К встрече Вельяминовы подготовились серьезно. Из привезенных деталей собрали усилитель звуковой частоты с динамиком, подготовили кислотные батареи питания и угольный микрофон с длинным кабелем. Чтобы не разбить по дороге, оборудование запихнули в саквояж.
Новый роскошный ресторан на краю Петровского парка произвел впечатление. Пышная, хотя и несколько безвкусная отделка, подстриженные лавровые деревья в кадках, дорогая мебель, цыганский оркестр и хор.
— Это тебе не "макдональдс" и не церновская столовая, — шепнул Ростислав, разглядывая обстановку.
Ма Ян нервно рассмеялась, поправляя шляпку и путаясь в непривычно длинном платье.
Савва Морозов уже ждал за столиком. Промышленник ничем не напоминал старомосковского купца из пьес Островского — такой образ заранее сложился в голове Вельяминова. Вполне европейский джентльмен, несмотря на широкое татарское лицо. И беседа началась в европейском стиле. Савва Тимофеевич галантно отпускал комплименты в адрес Ма Ян, вежливо хвалил хороший, почти без акцента, русский язык "мистера Вильямса". Смакуя изысканные блюда старорусской кухни, перешли к делу. Ростислав раскритиковал недостатки фонографов и граммофонов, не позволяющих добиться высокой громкости без потери качества звука.
— Вы надеетесь усовершенствовать граммофон? — скучающим тоном спросил предприниматель.
— Судите сами, господин Морозов, — сказала Ма Ян, улыбаясь краешками губ. — Слава, включай аппаратуру.
Вельяминов достал из саквояжа усилитель и повернул рычажок выключателя. Сквозь прорези охлаждения было видно, как багрово-красно засветились катоды радиоламп. Из динамика донеслось тихое шипение. Ма Ян вытянула кабель с микрофоном и пропела что-то по-корейски.
Морозов от неожиданности отшатнулся от динамика. А кореянка перешла на французский язык, запев звонким высоким голосом что-то из репертуара Патриции Каас. Посетители ресторана, сидевшие за соседними столиками, зааплодировали. Цыган в ярко-красной рубахе, то ли дирижер, то ли антрепренер оркестра и хора, подошел и в восторженных эпитетах расхвалил силу голоса Ма Ян. Та расхохоталась и предложила воспользоваться микрофоном любому певцу. Смелее других оказалась цыганка в кричаще пестрой кофте и длинной до пола юбке. Позвякивая монетами из ожерелья, солистка неловко взяла микрофон и запела "Очи черные", чуть испуганно оглядываясь на усилитель. Эффект превзошел все ожидания — мелодии из динамика завоевали внимание большинства посетителей ресторана. Савва Тимофеевич уставился на усилитель, словно пытаясь понять принцип действия по внешнему виду.
