Когда волнение улеглось, Бет стала ждать, что будет дальше. Прошел целый день и часть следующего, прежде чем она получила заслуженную благодарность; к тому времени девочка уже начала опасаться, не обидела ли ненароком своего раздражительного друга. На второй день после обеда она, как всегда, отправилась на прогулку с бедной Джоанной, своей увечной куклой. По возвращении Бет увидела три – нет, четыре – головы, выглядывающие из окна гостиной. Стоило сестрам и матери ее заметить, как они дружно замахали руками и весело закричали на разные голоса:

– Тебе принесли записку от старого джентльмена! Иди же скорей и прочти ее!

– Ох, Бет, он прислал тебе… – начала было Эми, жестикулируя с непривычной для нее живостью, но Джо оборвала ее на полуслове, захлопнув окно.

Охваченная нетерпением, Бет поспешила к дому. У дверей сестры подхватили ее и буквально на руках внесли в гостиную, тыча пальцами и одновременно восклицая:

– Смотри! Смотри!

Бет взглянула в указанном направлении и побледнела от восторга и удивления. Там стояло пианино, а на его блестящей крышке лежал конверт, на котором было написано: «Мисс Элизабет Марч».

– Это мне? – ахнула Бет, держась обеими руками за Джо и боясь, что сейчас упадет и обнаружит, что все это был лишь сон.

– Да, это тебе, моя драгоценная! Ну разве это не мило с его стороны? Мистер Лоуренс – самый лучший пожилой джентльмен на свете, не так ли? А в этом конверте – ответ на твои вопросы. Мы не распечатывали его, но умираем от желания узнать, что же в нем! – воскликнула Джо, обнимая сестру и протягивая ей записку.

– Прочти сама! Я не могу – у меня такое странное чувство… Нет, это просто невероятно! – И ошеломленная подарком Бет спрятала лицо, уткнувшись в передник Джо.

Джо развернула записку и засмеялась, поскольку первыми словами были: «Мисс Марч, уважаемая мадам…»

– Как мило! Я бы хотела, чтобы мне кто-нибудь написал нечто подобное! – заявила Эми, сочтя это старомодное обращение исключительно вежливым и элегантным.

«За свою жизнь я износил множество тапочек, но ни одни не были такими удобными, как те, что подарили мне вы, – продолжала читать Джо. – Анютины глазки – мои любимые цветы, они всегда будут напоминать мне о нежном дарителе. Я предпочитаю вовремя оплачивать свои долги и потому не сомневаюсь, что вы позволите «старому джентльмену» подарить вам кое-что, что некогда принадлежало его любимой маленькой дочери, которую он потерял. С признательностью и наилучшими пожеланиями, остаюсь искренне ваш благодарный друг и покорный слуга, Джеймс Лоуренс».

– Да, Бет, тебе оказали честь, которой ты можешь гордиться! Лори рассказывал мне о том, как беззаветно любил мистер Лоуренс свою умершую малышку и как бережно он хранит ее вещи. Подумать только, он отдал тебе ее пианино! Вот что значит иметь большие голубые глаза и любить музыку, – сказала Джо, пытаясь успокоить Бет, которая дрожала всем телом и выглядела чрезвычайно взволнованной.

– Только взгляните на изящные подсвечники, чудесный присборенный зеленый атлас с золотой розой посредине, аккуратную подставку для нот и табурет! – подхватила Мег, открывая крышку пианино.

– «…ваш покорный слуга, Джеймс Лоуренс». Подумать только, и он написал это тебе! Я расскажу об этом девочкам в школе. Они будут в восторге, – пообещала Эми, на которую записка произвела невероятное впечатление.

– Сыграй на нем, милая. Давай послушаем, как звучит детское пианино, – сказала Ханна, которая неизменно разделяла с Марчами их семейные радости и горести.

Бет села за инструмент, и все хором провозгласили, что таких чудесных звуков они еще никогда не слышали. Вне всякого сомнения, пианино было недавно настроено, но, как мне представляется, главное очарование заключалось в самом счастливом из лиц, склонившимся над ним. Бет благоговейно касалась блестящих черных и белых клавиш и нажимала на сверкающие педали.

– Ты должна пойти и поблагодарить мистера Лоуренса, – заявила Джо будто бы в шутку: мысль о том, что малышка действительно отважится нанести визит вежливости их пожилому соседу, казалась ей невероятной.

– Я и сама собиралась это сделать. Пожалуй, будет лучше, если я отправлюсь прямо сейчас, пока еще не успела слишком сильно испугаться.

И, к величайшему изумлению домашних, Бет решительно прошла через сад, пробралась сквозь живую изгородь и скрылась за дверью особняка Лоуренсов.

– Клянусь Богом, ничего подобного я еще не видела! Должно быть, пианино вскружило Бет голову! В здравом уме она бы ни за что туда не отправилась! – вскричала Ханна, глядя вслед девочке, в то время как сестры Бет при виде такого чуда лишились дара речи.

Они бы изумились еще сильнее, если бы увидели, как Бет повела себя дальше. Хотите верьте, хотите нет, она подошла к двери кабинета и постучала, не давая себе времени задуматься, что же она делает. Когда резкий хриплый голос ответил ей: «Войдите!», девочка перешагнула порог, подошла к опешившему от неожиданности мистеру Лоуренсу и, протянув ему руку, произнесла дрожащим от волнения голоском:

– Я пришла поблагодарить вас, сэр, за…

Бет не договорила. Пожилой джентльмен смотрел на нее с такой добротой и лаской во взоре, что она забыла заранее заготовленную речь и, помня лишь о том, что он лишился маленькой дочери, которую очень любил, обняла старика обеими руками за шею и поцеловала.

Если бы на голову мистеру Лоуренсу обрушилась крыша собственного особняка, он и тогда, пожалуй, не выглядел бы столь ошеломленным. Но благодарность Бет ему понравилась. О да, понравилась, и еще как! Мистер Лоуренс был настолько тронут этим доверчивым поцелуем, что вся его напускная строгость развеялась как дым. Старик усадил Бет себе на колени и прижался морщинистой щекой к ее розовой щечке. Ему вдруг показалось, будто к нему вернулась его маленькая дочурка. С этого момента Бет перестала его бояться и болтала с ним так задушевно и спокойно, словно знала его всю жизнь, потому что любовь прогоняет страх, а благодарность способна победить гордость. Когда девочка отправилась домой, мистер Лоуренс проводил ее до калитки, сердечно пожал маленькую ручку и прикоснулся к своей шляпе, после чего развернулся и направился обратно, расправив плечи и держа спину прямо, как и подобает привлекательному пожилому джентльмену с военной выправкой.

После того как сестры своими глазами увидели, что происходит, Джо, дабы выразить свою радость, станцевала джигу, Эми от удивления едва не вывалилась из окна, а Мег воскликнула, всплеснув руками:

– Что ж, теперь и я верю, что скоро наступит конец света!

– Этот мальчишка – настоящий циклоп, верно? – вырвалось однажды у Эми, когда Лори промчался мимо них верхом, хлыстом стегая коня.

– Как ты можешь так говорить? У него целы оба глаза, да еще и такие красивые! – вскричала Джо, как всегда, вставая на защиту друга.

– Я ничего не говорила насчет его глаз и не понимаю, почему ты так кипятишься. Я восхищаюсь тем, как он ездит верхом.

– Господи боже мой! Эта маленькая гусыня имеет в виду кентавра, а не циклопа! – рассмеялась Джо.

– Тебе вовсе необязательно мне грубить, это всего лишь «оговорка речи», как выражается мистер Дэвис, – огрызнулась Эми, окончательно добив Джо. – Просто мне не помешала бы хоть капелька тех денег, которые Лори тратит на свою лошадь, – добавила она словно бы про себя, но с тайной надеждой, что сестры ее услышат.

– Для чего? – с улыбкой поинтересовалась Мег, пока Джо корчилась от смеха после очередного ляпа Эми.

– Они мне очень нужны. Я влезла в ужасные долги, а деньги на карманные расходы получу только через месяц.

– Ты влезла в долги, Эми? Как прикажешь тебя понимать? – Мег перестала улыбаться.

– Видишь ли, я задолжала что-то около дюжины цукатов, а без денег расплатиться за них не смогу, потому что мамочка запрещает мне брать продукты в кредит.

– А ну-ка, рассказывай. Цукаты вошли в моду? Раньше мы проделывали дырки в ластике, а потом вовсю забавлялись. – Мег изо всех сил старалась сохранять серьезное выражение лица, потому что вид у Эми был строгий и даже важный.