– Нет, есть. Моя ноша – это посуда, тряпки и боязнь людей, а еще зависть к тем девочкам, у которых есть красивое фортепиано.

Котомка Бет показалась всем такой забавной, что они уже готовы были рассмеяться, но благоразумно воздержались от этого, чтобы не обидеть сестру.

– Давайте начнем, – задумчиво протянула Мег. – Эта игра – всего лишь очередная попытка сделать добро, и сказка может нам помочь, потому что, хоть мы и стремимся во всем быть примерными, ноша все-таки бывает слишком тяжелой, и иногда мы готовы опустить руки.

– Нынче вечером мы угодили в Трясину Отчаяния, но тут пришла мама и вытащила нас на сушу, как это сделала Помощь в книге, – подхватила Джо, воодушевленная представившейся возможностью скрасить унылые тяготы своих будней. – Однако нам нужно что-то вроде Свитка Устремлений, как у Христианина. Что скажете?

– Загляните рождественским утром каждая к себе под подушку, и вы найдете там свой свиток, – ответила миссис Марч.

Сестры с оживлением принялись обсуждать новый план. Тем временем старая Ханна убирала посуду со стола, и вскоре на нем появились четыре рабочие корзинки. Замелькали иглы – девушки принялись подшивать простыни для тетушки Марч. Это было крайне скучное занятие, но сегодня вечером никто не жаловался. Сестры согласились с предложением Джо разделить длинные швы на четыре части и, назвав эти отрезки Европой, Азией, Африкой и Америкой, дружно взялись за дело, мимоходом обсуждая эти континенты.

В девять часов девушки закончили работу и, по обыкновению, спели хором, перед тем как лечь спать. Правда, никому из них, кроме Бет, не удавалось извлечь приятные звуки из старого рояля, зато Элизабет умела очень нежно прикасаться к пожелтевшим клавишам, аккомпанируя их незатейливым песенкам. Голос у Мег был звонким, как звуки флейты, и они с матерью вели их маленький хор. Эми стрекотала, как сверчок, а Джо постоянно путала ноты, в самый неподходящий момент пуская петуха или срываясь на хрип, чем портила печальную или задумчивую мелодию. Впрочем, так бывало всегда, с того самого момента, как девочки начали издавать первые звуки…

– Свети, свети, маленькая звездочка…

Пение перед сном вошло у них в обычай, поскольку их мать была прирожденной певицей. Ее голос будил дочерей по утрам, когда она, заливаясь, словно жаворонок, занималась хозяйством, и его же они слышали перед сном, потому что, даже повзрослев, не могли отказаться от старинной колыбельной.

Серым рождественским утром Джо проснулась первой. У очага не висели чулки, и на мгновение девушка испытала острый укол разочарования, совсем как много лет назад, когда ее маленький чулочек упал на пол, потому что был слишком плотно набит конфетами и сладостями. Но потом Джо вспомнила обещание матери и, сунув руку под подушку, вытащила оттуда небольшую книгу в малиновой обложке. Маленький томик был ей прекрасно знаком: он содержал чудесную старинную историю о лучшей из прожитых жизней, и Джо сочла, что он станет настоящим путеводителем для любого пилигрима, отправляющегося в долгое странствие. Она разбудила Мег громким воплем: «С Рождеством!» и потребовала, чтобы та тоже поскорее заглянула под подушку. На свет божий явилась книга в зеленом переплете; внутри лежала такая же подписанная матерью открытка, как и у Джо, что в глазах девочек придавало подаркам особую ценность. Вскоре проснулись Бет и Эми и после недолгой возни тоже обнаружили небольшие книжицы в серой и голубой обложках. Сестры уселись на постелях и стали переговариваться, а восток в это время наливался розовым светом пробуждающегося дня.

Несмотря на тщеславие Маргарет, у нее была добрая и набожная натура, и это оказывало подсознательное воздействие на ее сестер, особенно на Джо, которая нежно любила Мег и во всем ее слушалась, ведь советы старшей сестры были продиктованы исключительно любовью и заботой.

– Девочки, – серьезным тоном заговорила Мег, переводя взгляд с взлохмаченных волос Джо на две головки в ночных чепцах, застывшие чуть поодаль. – Мама хочет, чтобы мы прочли и запомнили Евангелие, а посему начинать нужно немедленно. Ранее мы были тверды в своей вере, но с тех пор, как папа уехал и война выбила нас из колеи, о многом позабыли. Нет, конечно, вы можете поступать так, как сочтете нужным, но лично я буду держать свое Евангелие на столе, вот здесь, и каждое утро стану читать понемногу, потому что знаю – это пойдет мне на пользу и поможет пережить очередной день.

С этими словами Мег открыла свою новую книгу. Джо обняла старшую сестру и, прижавшись щекой к ее щеке, тоже принялась за чтение, причем ее живое личико выражало спокойную радость, что случалось довольно редко.

– Наша Мег совершенно права! Эми, давай последуем примеру старших сестер. Я помогу тебе с незнакомыми словами, а Мег и Джо объяснят нам то, чего мы с тобой не поймем, – прошептала Бет, на которую красивые книги и пример старших сестер произвели неизгладимое впечатление.

– Мне нравится, что у моей книги голубая обложка, – сообщила Эми, после чего в комнатах воцарилась тишина, нарушаемая лишь негромким шелестом переворачиваемых страниц.

В окна заглянули лучи зимнего солнца; они коснулись склоненных головок и серьезных девичьих лиц, поздравляя сестер Марч с наступившим Рождеством.

– А где же мама? – спросила Мег через полчаса, когда они с Джо торопливо спустились на первый этаж, дабы поблагодарить миссис Марч за подарки.

– Кто ее знает? – отозвалась Ханна. – К нам заглянул какой-то попрошайка, и ваша матушка отправилась вместе с ним, чтобы взглянуть, чем она может ему помочь. В жизни не встречала другой такой женщины, которая бы с легкостью раздавала еду и питье, одежду и дрова.

Ханна появилась в их семье еще в ту пору, когда родилась Мег, и все они считали ее скорее другом, нежели служанкой.

– Думается мне, что мама скоро вернется, так что жарьте оладьи и готовьте остальное, – распорядилась Мег, оглядывая подарки для миссис Марч, сложенные в корзинку и только и ждущие, чтобы в нужный момент их извлекли наружу. – А где же одеколон от Эми? – добавила она, не обнаружив обещанного флакона.

– Эми забрала его минуту назад и унесла. Кажется, она собирается перевязать свой подарок ленточкой или еще как-нибудь украсить, – ответила Джо, шагающая по комнате в новых армейских башмаках, дабы хоть немного их разносить.

– Как славно выглядят мои носовые платочки, не правда ли? Ханна постирала и выгладила их по моей просьбе, а вышивкой я украсила их сама, – похвасталась Бет, с гордостью глядя на неровные буквы, стоившие ей немалых трудов.

– Какая прелесть! Нет, вы только посмотрите – она вышила «мама» вместо «миссис Марч»! – воскликнула Джо, взяв в руки один из платочков.

– Разве это неправильно? Мне показалось, что так будет лучше, потому что у Мег инициалы «М.М.», а мне бы не хотелось, чтобы моими платочками пользовался кто-нибудь еще, кроме мамочки, – пояснила Бет, на лице которой отобразилось нешуточное беспокойство.

– Все в порядке, дорогая. Тебе пришла в голову отличная и к тому же разумная мысль. Теперь никто ничего не перепутает. Я знаю, мама будет очень рада, – поспешила уверить сестру Мег, метнув строгий взгляд на Джо и улыбнувшись Бет.

– А вот и мама. Прячьте корзинку, быстро! – воскликнула Джо, когда хлопнула входная дверь и в коридоре прозвучали чьи-то шаги.

В комнату торопливо вошла Эми; она смутилась, обнаружив, что ее поджидают сестры.

– Где это ты была и что прячешь за спиной? – поинтересовалась Мег, немало удивленная тем, что лежебока Эми в такую рань уже успела побывать на улице.

– Не смейся надо мной, Джо! Я вовсе не хотела, чтобы кто-нибудь узнал об этом раньше времени. Я решила заменить маленький флакон на большой и отдала за него все свои деньги. Нет, правда, я очень стараюсь избавиться от эгоизма!

С этими словами Эми продемонстрировала сестрам изящный флакон вместо прежнего, дешевого; ее смирение и стремление проявлять заботу о других выглядели столь искренне, что Мег не выдержала и обняла ее, Джо назвала «славным малым», а Бет подбежала к окну и выбрала самую красивую розу, чтобы украсить ею подарок младшей сестры.