Желание выделиться? Да ему всегда было наплевать с высокой башни на мнение окружающих о нём самом. Или "башни", да? – посмеялся над собой Джеф. "А что ты тогда так дёргался из-за своей внешности столько лет? И почему тебя волновало, что подумает о тебе Ники?" Нет, не стоит углубляться в самообман. Есть это желание в тебе – быть непохожим на других. Отличаться, даже в своей группе, от ребят. Чёрт, да ты спесивый мужик, Джеф!

Сколько он ни убеждал себя в истинной чистоте своих намерений, не мог отделаться, от мысли, что решающую роль в его решении окреститься сыграла фраза, брошенная Ники во время одной из их бесед: "я хотела бы, чтобы мой муж был католик". Значит, его катехизировала Николь, неосознанно используя его желание обладать ею. Интересно, нет ли в уставе какого-либо ордена пункта о том, что можно использовать сексапильность для привлечения паствы в церковь?

Такая мысль его насмешила. Вот идиот! Да все уставы написаны с позиции любви к Богу, а затем к человеку! Джеф сидел в четыре часа тёмного утра, в ярко освещённой кухне, верхом на стуле у барной стойки и хохотал, покачиваясь, просто ржал до слёз. Потом поймал своё отражение в зеркальной горке. Прекрасно. Он вслух смеется над неслышными мыслями. Года через три он начнет говорить шутки вслух своему невидимому собеседнику: судя по его поведению, такой обязательно появится. Кто там из ученых утверждал, что нервные реакции после пятнадцати лет работы в «башне" неизбежны? Так и не вспомнишь. "Башня" всех кренит в свою сторону – точно, так выразился бы Том.

Да, с "башней" пора завязывать. Надо будет предупредить Стива перед переводом Малыша в диспетчеры, а то его отправят туда, где он покажется нужнее. А там уже и весна на носу. Вот он снова, тут как тут, этот вопрос: что дальше?

А насчёт привлечения паствы – это нечто. Даже спрашивать не стоит. Не этично. Лишний повод для проявления колоритно-мягкой насмешливости Теда. Любой священник скажет: что вы, нет, конечно, каждый к Богу приходит сам. Можно помочь, направить, но, если интерес к религии основан на сексуальном интересе к человеку, то это пройдёт, когда исчерпает себя этот самый интерес к человеку. А исчерпает себя он неизбежно, так как священник не может дать то, чего от него ожидают – секса.

Да ну. Чушь. Вполне может. Он же монах, а не импотент. Только интересно, как может быть такое? Что там Теодор объяснял? Близость бывает разная: близость брата и сестры и близость влюблённых? Священник видит в своих прихожанах своих детей, а в остальных людях сестёр и братьев, так? А люди-то в нём видят просто мужика. Вот бедные священники!

Вообще-то это понятно. Каждая женщина ищет победы. Она хочет обладать мужчиной и чем больше власти над людьми у этого мужчины, тем сильнее жажда обладания. Трудно приходится поп-звездам: сколько фанаток мечтают о том, как желанный, весь в наколках, подвесках "властитель», заставляющий рыдать толпу, потом, после своих концертов, будет восхищаться лишь ею, какой-то конкретной фанаткой. Тем более объяснимо такое по отношению к священнику – кто же откажется от мужчины, которому с женщинами точно быть нельзя. Он только со мной будет, ведь я же – необыкновенная.

Джеф опять захохотал от души, сочувствуя Теду. Видно, это действительно иногда тяжкий крест.

Что же делать, если случилось подобное? Значит, тогда интерес Богу не угаснет. Тогда выходит: сексапильность помогает привлекать паству? "Не понял" – сказал себе Джеф, сообразив тут, что заблудился. Получается, что привлечённая сексапильным священником паства останется в приходе? Но тогда привлечённые в церковь женщины будут ждать брака, а значит, если священник не женится на привлечённой женщине, то она из прихода уйдет. Отпадёт от церкви. А если не уходит? Так и остается, ходит на мессы, участвует в жизни прихода? Что, значит, получает то, что искала? Или искренне поверила в Бога?

Тьфу, фигня какая-то. И что это его с мыслей о Ники потянуло на освящённый секс? Джеф вздохнул. Заблудший Коган ищет смысл жизни в её прозе. Что-то действительно, у него всё мысли какие-то приземлённые. Наверное, это дань, как выражается Стив "засорению эфира".

Чем больше Джеф размышлял, тем больше сомневался, что его толкает в церковь вера. Скорее, всё же, неосознанное желание соответствовать какому-то статусу. Верующий, не верующий, католик, протестант, сектант. Кажется, ему приспичило обозначить себя, как приверженца определённой религии. Он выходит, просто лицемер. Молится, потому, что так принято? Или не молится, когда плохое настроение.

Нет уж. Лицемером он себя точно не чувствовал. Как ни странно, в существовании Бога он ничуть не сомневался. Пожалуй, его заботила проблема определения веры. Должна же быть какая-то шкала градуировки: от сих до сих – вера есть, а от сих до сих – её ещё нет? Это снова вызвало у него приступ хохота, почти истеричного. Джеф! – сказал он себе, – да ты уже совсем сдвинулся в своих математических матрицах: в этом сегменте хочу такую диаграмму, в другом – иную. И получится единый запрограммированный слепок мира. Что там говорил Саймон Тагуэлл о невозможности истинному христианину соответствовать какой-либо мирской программе. "Господь слишком велик для этого мира", "рано или поздно мир ощутит, как с христианами тяжело".

Вот чёрт, может не ходить, вообще? Неудобно. Во время мессы объявят: подойдите Джеф Коган, а Джефа Когана и след простыл, вот смехота. Да его Нора потом со свету сживёт: она же себе к событию заказала платье. Если у тебя есть возможность не ссориться с женой твоего друга, то лучше не ссорься.

Вот каким должно быть кредо жизни. И как потом взглянуть в глаза Ники? Нет! Если не окреститься, то Ники он потеряет, это точно.

Тут Джеф, чтобы успокоиться, махнул на всё рукой и рухнул в ванну. Лежал, подставив лоб под кран, чтобы не смотреть на мир. Слушал, как струи воды твёрдо колотят по коже, ощущая, как заливается вода в уши. Классно было бы вымыться перед крещением. Раз уж оно равносильно смерти для этого мира. Он тут же прикинул. Нет, не получится. Хотя… Если не слишком возиться на дороге, то можно успеть: месса начнётся в двадцать три, дежурство закончится в двадцать один. Десять минут на передачу ведомых и пять – расписаться. И плюс две дороги. Если заехать домой. А если сократить, попроситься в гостевую комнату в храме – то тогда получается вполне прилично. Ха.

Остаётся ровно семь минут на душ.

Он развлекал себя всё утро как мог, чтобы отвлечься от перетряхивания собственной жизни. Даже Лоре позвонил, чем едва не уронил её с ног, как она ему сообщила. Это был его первый звонок ей за последние два с половиной года. Он её восхитил, она решила, что Николь на него положительно влияет. Время ползло со скоростью проигравшего. То застревало, то двигалось скачками. И именно тогда, когда понадобилась вся его растяжимость – оно закончилось.

Уже набрасывая куртку на плечи Джеф оглянулся на звук открывающейся двери.

Ники! Он обнял её, сожалея, что времени нет совсем.

– Поздравляю! – Шепнула она. – Я видела, там для тебя машину подогнали. Пойдём, я тебя провожу.

А вот это было хорошо.

– Пойдём, – согласился он, ломая поцелуями её прическу. – Как дела сегодня?

– У меня-то отлично, – засмеялась она, чуть удивлённая его пылкостью, но отвечая. – Это у тебя как дела? Какой-то ты взвинченный.

– Есть немного, – снова согласился Джеф. Останавливаться не хотелось. Секунды стучали в мозгу. – Ерунда, всё в порядке. Без двадцати двух двадцать три я буду у входа, – это было смешно и он рассмеялся. – Если зайду, то не успею побриться. Захвати мне бритву, ладно? Я постучусь в храме к Теду, морду отскоблить.

Николь тоже рассмеялась, провела ладонью по его щеке, пообещала восторженно:

– Не страшно. Тебя всё равно не испугаются. Но я выйду. Не беспокойся. И раздай подарки – сочельник же.