— Эй, ты в порядке? — Аргуст коснулся задремавшего было стражника. — Держись, приятель («Уже приятель»). Нам с тобой не положено раскисать по уставу. Нас ещё ждут большие свершения.

Юлиан вскинул свинцовый шар головы на хлипкой соломинке своей шеи, потёр горячие глаза.

— Я в порядке, ваше Высо… всё в порядке. — Лучше говорить. О чём угодно, лишь бы не молчать. — Можно ещё один вопрос? Что значит «маэдо»? Мэтр Кроули всегда называл вас так.

Аргуст отодвинулся на прежнее место. Его последний солдат вроде передумал впадать в прострацию. Что в их обстоятельствах уже стоило считать за удачу.

— «Маэдо»? Это обращение старик придумал, когда я только заявился к ним в Жесть. Слово, кажется, из древнеимперского…

Рядом громко хрустнуло. Свечение в темнице замерцало, как будто его испускала единственная свеча, и её пламя затрепетало от налетевшего сквозняка. Между плит стены, возле которой сгрудились их сокамерники, проступили ярко-зелёные линии, обрисовавшие контур «двери».

К ним пожаловали с очередным визитом.

Маэдо поднялся на ноги. Бросив на Юлиана — и на его карман — напоминающий взгляд, он отошёл в сторону. Стражник тоже поднялся. Встречаться с недомерками, сидя на полу, стало бы излишне вызывающим поведением.

Стоявшие до того смирно четверо рыцарей зашевелились. Впрочем, маски отрешённости с их лиц никуда не делись. Юлиан с опозданием сообразил, что и он мог бы выдать себя за такого же болванчика. За ними, наверняка, будет не такой строгий надзор, как за сохранившими свой разум. Но думать надо было раньше, а не в последний момент.

Кусок стены бесследно исчез, и через открывшийся проход в темницу ввалились визжащие от упоения своей свирепостью карлы. Топот, множественное сопение, вонь потных тел. Десятки круглых глазищ рыщут по сторонам голодными хорьками. Недавняя ситуация повторялась, с той лишь разницей, что вместо призрака во главе уродцев теперь состоял мэтр Кроули.

Аргуст хмыкнул, дескать, ничего иного он увидеть и не ждал.

Пока карлы, выставив копьеца, оттесняли пленников в дальний угол, старик с порога, собрав на лбу суровые складки, следил за маэдо. Тот в свою очередь поверх скопища волосатых голов не отпускал его взгляда.

Напряжение их безмолвного поединка ощущалось столь остро, точно всё прочее, происходящее вокруг, не имело в сравнении с ним ровным счётом никакого значения.

Мэтр потупился первым. Заговорил с притворной весёлостью:

— Друг мой, я был уверен, что на тебя воздействие кристаллов если и скажется, то не так, как на остальных! — Старик всплеснул руками, даже сделал шаг навстречу, но только шаг. — Оно и к лучшему. Чтобы осознать, с кем нам довелось повстречаться, грубые вмешательства совсем необязательны.

Недомерки заняли позиции. Наконечники пик наставлены на пленников — тем не следует совершать лишних движений. Юлиан с Аргустом и не собирались. А вот четвёрка рыцарей проявила новую активность. Трое из них подступили ближе к заговорщикам, как если бы желали сплотить свои ряды в окружении. Один же пошёл несколько вбок от прочих, пока не упёрся, а затем не треснулся лбом о стену. Глухо и крепко. И ладно бы его лоб был прикрыт шлемом, но нет. Лишь после этого горемыка остановился.

Мэтр Кроули что-то раздражённо проворчал. Отрывисто кивнул. Пара карлов, тыкая в непослушного обратной стороной пик, направила того в общую группу. Судя по их сопениям, им это доставило массу удовольствия. Старик повелевал карлами так, будто занимался этим всю жизнь. И недомерки подчинялись! Здешние хозяева успели щедро одарить своего новоиспечённого служителя.

— Видишь, к каким прискорбным последствиям ведут решения, принимаемые в спешке. — По лицу мага скользнула тень сожаления. Которую сменило безмерное удивление. Мэтр только сейчас заметил Юлиана, стоявшего рядом с маэдо, в чьих глазах читалась явная «разумность». Лохмы его бровей поползли вверх. — Странно.

Юлиан затаил дыхание. Кто знает этого перебежчика, ещё велит карлам устранить внезапную загвоздку, и поминай, как звали.

— Твои чудесные кристаллы на деле оказались не столь уж всесильны, — Аргуст не преминул поддеть растерявшегося мага.

— О, нет, — протянул старик, сверля Юлиана взглядом, как до того самого маэдо. Стражник невольно поёжился. Взор мэтра был направлен словно бы не на него, а внутрь него. — Кристаллы обладают Силой, что изменит весь наш мир. Здесь дело в другом. Этот юноша, как и мы с тобой, всего-навсего является счастливым носителем искры дара. Хотя сам о том, похоже, не подозревает.

У маэдо не нашлось ответных слов. Юлиан просто ничего не понял — старик нёс вовсе какую-то бессмыслицу.

— Магический дар и позволил вам двоим укрыть свой разум от влияния алтаря, точно в скорлупе. Интересный эффект. Я пока не возьмусь объяснить его природу… С тобой, друг мой, всё понятно — зачатки дара с рождения присущи каждому из членов вашей сиятельной семьи. Полагаю, время инкогнито минуло?… Но вот юноша меня, признаться, удивил. И не скажу, что неприятно!

Мэтр Кроули широко улыбнулся Юлиану.

Челюсть у стражника между тем самым постыдным образом отвисала всё ниже. Ведь сегодня был не только день страха, но и день великих открытий. До него, кажется, начало доходить, о чём говорил маг. На какое-то время он забыл, где находится.

— Это отличная новость! — Старик всё ещё вглядывался в него. Может, читал его. — В вопросах перековки сознания определённо надлежит действовать гораздо осмотрительнее.

Четвёрка болванчиков вновь задвигалась, решив переместиться поближе к мэтру. На лице того, который треснулся о стену, набухал здоровенный шишак. Карлы зашипели, замахали на них. Старику важнее были другие пленники, а этих он вовсе не замечал.

— Перековка сознания. Ты хоть слышишь, о чём говоришь? — Маэдо тоже не замечал ни карлов, ни обездушенных. Его жгло негодование и… неверие в случившееся предательство. — Август, зачем тебе это? Ты никогда не был глупцом. Ты учёный человек. И ты добровольно признаёшь над собой власть тех бесплотных теней? Мы же вместе шли уничтожить их. Что изменилось с тех пор?

— Всё изменилось, — не повышая голоса, произнёс маг. — Мы были напуганы встречей с неведомым, а нападение карлов поселило в нас ярость. От того все наши дальнейшие «планы» и стали лишь бесконечной чепухой, не имевшей ни малейшего шанса на осуществление. Мы боролись с тем, чего не понимали. Не были готовы понять. Но теперь мне явили истину, и я её принял. А ты, к моему сожалению, ещё нет.

— Какую истину?!

— Ты злишься, — Мэтр Кроули наконец перевёл своё внимание с Юлиана на маэдо, и вжавшийся в стену стражник облегчённо выдохнул, — значит, подспудно чувствуешь свою неправоту. Я могу объяснить, в чём она заключается.

Аргуст взирал зверем. Маг счёл это за утвердительный ответ.

— Мы с тобой, помнится, прежде не раз рассуждали о том долгом и трудном пути становления, который проходит всякое развивающееся общество. Его движении от низких к всё более высоким ступеням организации, что есть суть поступательного совершенства или эволюция. — С тем, как голос старика нащупывал уверенную тропку, он всё сильнее наполнялся значимостью, плечи его распрямлялись, подбородок вскинулся. — И вы с Мартином соглашались с доводами, что я озвучивал. А именно, что наш социум — не единичная Империя, всё человечество в целом, — в последние столетия достиг некоего рубежа в своём историческом взросление. И остановился, не в силах преодолеть его. Движения вперёд не то, что не стало, кое-где уже пошёл откат назад! Подспудное возвращение к давно отжитому и ещё дальше, вовсе к тёмной дикости! Я утверждал это прежде, утверждаю и теперь. Оглядевшись, ты сможешь наблюдать, во что выливается подобное отползание «вспять».

Мэтр Кроули имел в виду набившихся в темницу карлов. Крысёныши бросали вопрошающие взгляды на старика, потом ненавидящие на пленников, и снова на своего главного. Без его указки они не смели шелохнуться. Ручные собачонки, жаждущие устроить кровавую потеху. Эта жажда читалась в их шумном дыхании, в том, как подрагивали пики в напряжённых лапах. Но собачонки были хорошо вышколены.