Пусть Креон и находился в приличном возрасте, но молодому воину казалось, что он физически сильнее любого, а коль осмелился бы кто сразиться с ним на мечах, так не сносить тому безумцу головы. Он обожал Цектора, считал его образцом для подражания и почти что божеством. Дело вовсе не в благородном происхождении, но в том, как себя вел полководец. Креон обладал феноменальной памятью, и, казалось, помнил имя каждого воина армии и, более того, запоминал любую вещь с ним связанную, как хорошую, так и плохую. Когда такой человек помнит твое имя — это замечательно, но когда он подходит к тебе и спрашивает, как поживает твоя семья и все ли хорошо с женой, которая, допустим, подвернула ногу, то ничего не остается, кроме как уважать полководца. У него же гора дел, столько всего надо сделать, в стольких местах побывать, а он подошел к тебе и поинтересовался твоей семьей. Но и это еще не все! Как-то он услышал разговор двух центурионов, коим посчастливилось сражаться бок о бок с Креоном. Так вот, после битв Цектор строго-настрого запрещал добивать раненных противников. Наоборот, он подбирал их и помогал, не давал умереть с голоду или от ран. Многим это не нравилось, но Цектор всегда отвечал: «Они враги лишь во время битвы, а после это люди, которым нужно помочь». Выходив раненых, он предоставлял им выбор: либо вернуться к своим, или же просить Креона принять его в свое войско, если, конечно же, воин был в состоянии сражаться. И ведь полководец не рассчитывал изначально, что вражеские солдаты примкнут к нему, и ежели те решались вернуться, то Креон Матриус всегда отправлял вместе с ними сопровождение (по меньшей мере, два децема). Еще весьма интересно то, что Цектор почти никогда не передвигался верхом. Даже при дальних переходах он держался рядом с солдатами и шел пешком, показывая тем самым, что, пусть он и полководец, но на деле он такой же воин, как и они. Во время боя всегда находился в авангарде, хотя обычно это дело легатов, а полководцы других королевств лишь отсиживались позади армии и следили за ходом битвы, да отдавали приказы. Разве можно не восхищаться таким полководцем?
Он сидел возле костра вместе с другими воинами. Они уже поужинали и просто сидели, грелись да разговаривали. Он не особо отличался общительностью, но слушать других любил, ибо истории их похождений и достижений почти всегда казались ему в стократ интересней того, что было в жизни у него. А что, собственно, было-то? Да ничего особенного… родился девятнадцать лет назад, в войска пошел на год позже, нежели принято в королевстве, так что служить придется не десять лет, а двенадцать. До службы ничего грандиозного не достиг. Отец умер девять лет назад, старшая сестра вышла за какого-то пьяницу-трактирщика и в итоге покончила с собой, устав от постоянных унижений и побоев, один из двух младших братьев-близнецов скончался от оспы, а второй убежал в лес и более не вернулся. Что же касательно матери, то она погибла шесть лет назад от нечисти, а может быть от нежити. Он не знал точно, но понимал, что смерть была ужасной. Когда он остался один-одинешенек (сестра умерла чуть более года назад), то ничего не оставалось кроме как пойти в войска, а там будь что будет. И то он долго думал, идти или же нет. К тому же тем, кто отслужил весь срок, по окончанию службы выдавались новые доспехи и оружие, а кроме того, они получали аж четыре тысячи денров [деньги королевства, а на эту сумму можно было приобрести четыре небольших дома]. А коль участвовал в сражениях, то привилегий могло быть гораздо больше.
Он в армии вот уже три месяца, но так ничего толком и не понимал. Лишь недавно завершил начальную подготовку, как Архимаг созвал людскую армию. Да еще и со всех королевств! Для чего именно — он не знал и не особо стремился узнать.
— Что думаешь, Тит, мы тащимся в Энефер на зов Архимага из-за того самого некроманта, что пытался его убить? — обратился не высокий, но крепкий Гайл, который был самым умным из децемы, а может и из всей центурии.
— Дык мне-то откудова знать? Можеть и за ним позвали, можеть и за чем-то еще…
— А для чего еще мог старый маг созвать всю армию? Я слышал, что кроме нас там будет еще орда воинов со всех королевств.
— А тебе-то шо с того, ась? Не за… это… думы нам жалование положено-то. Сказали идти воевать, значится надова воевать! На то и солдаты, чтоб воевать, а не… думать, во!
— Но это же какая армия получается! Сотни тысяч воинов против одного-единственного некроманта! Неужели он настолько силен?
— Слухай, Гайл, коль бушь много дум думать, то от этого не станешься ты центурионом, и таво гляди мозги себе сломаешь. Так что хватит тута об иентом говорить и луше бы поспать. Опять встаем рано…
Тит вместе с еще шестью воинами и в самом деле встали, и пошли в палату. У костра остались только он, Гайл и здоровяк Фатий — самый крупный в легионе, в качестве оружия использовавший либо секиру весом почти в целый пуд, либо ослоп, окованный железом и весивший чуть больше пуда. Фатий был на две с половиной головы выше Гайла и втрое шире, но при этом довольно глуп. Делал то, что говорили ему другие, но исключительно тех слушался, к кому проникся уважением, а кроме центуриона, легата и полководца, таковым был лишь Гайл. Видимо здоровяк уважал его за ум, хотя кто ж его поймет… он даже разговаривать толком не умел, в основном мычал, а коль нужно было что, то просто тыкал в это пальцем.
— Ну что ж, Тебий, вот мы и остались втроем, — с некой грустью произнес Гайл.
Он продолжал молчать, лишь слегка кивнул и уставился на костер. Все-таки танец языков пламени завораживал, как и текущая вода.
— Фатий, лучше пойди поспи. Неизвестно, что ждет нас завтра.
Здоровяк поглазел на Гайла, что-то промычал, встал, подобрал ослоп и ушел прочь.
— Пусть поспит. А вот мы, Тебий, не такие, верно? Нам не спится особо в последнее время. Не смотри на меня так… Не только ты выходишь порой побродить возле лагеря. Как думаешь, все из-за того некроманта?
Ему не хотелось говорить. Он вообще крайне редко общался с кем-либо.
— Наверно, — с трудом выдавил из себя Тебий.
— Что ж ты такой неразговорчивый? Умеешь ведь говорить, в отличие от Фатия, да и не глуп ты как остальные. Может, все-таки скажешь что-нибудь больше одного-единственного слова? — но Тебий молчал. — Не хочешь говорить — ладно. Все-таки нам бы тоже поспать не помешало. Может в ближайшее время такой возможности более не выпадет.
Гайл встал и отправился в палатку, а Тебий все также сидел и смотрел на постепенно гаснущий костер.
Видать ранее Энефер ему не доводилось, а теперь он был совсем рядом с великим городом людских магов. Не так… не такой, каким он ему представлялся. Нет сотен башен с кружащимися вокруг их вершин магическими шарами, нет нигде висячего в воздухе замка с полупрозрачной лестницей, будто бы сделанной из сконцентрированного воздуха, не стояли и возле ворот каменные стражи, о которых он как-то слышал от одного старого мага. Обычный город, внешне не отличавшийся от других, и лишь одна-единственная башня в нем, но фиолетового цвета. Но все равно не то… Детские представления об Энефере рухнули и развеялись по ветру.
В город попасть не удалось, ибо стойло им приблизиться к стенам, всю армию почти тотчас же направили куда-то в сторону, подальше от Энефера. Пройдя всего одну лигу, они вышли на огромное поле (на самом деле то была степь, почти полностью лишенная травы, но Тебий не знал ничего, кроме полей) и чуть было не замер. Огромная армия, сотни тысяч воинов, почти не помещавшаяся на поле.
Через час к этой орде подошел маг среднего роста, как и большинство из кудесников, худощавый, с деревянным посохом, на боку в ножнах покоится одноручный меч, в легких тканных одеждах. Лицо не особо приятное, какое-то треугольное, желтые волосы до плеч, карие глаза, немного смугловат, острые скулы, нос с горбинкой, тонкие, как у женщин, брови.
Как вскоре выяснилось, его звали Дорф (и все, просто Дорф, без какого-либо родового имени) и — это известие шокировало более всего — он был назначен Архимагом Демиусом как верховный главнокомандующий всей объединенной людской армии. После этих слов солдаты зашептались, а некоторые открыто выражали недовольство. Также он представил тридцать боевых магов, восемь магов-стражей, о которых Тебий слышал впервые, четырех целителей и какого-то еще ловца магических колебаний. Разумеется, кроме армии Цектора каждое королевство привело с собой собственных магов, кто-то больше кто-то меньше. Получалось примерно по три мага на легион. Не много, да и они все в совокупности не столь сильны будут как эти три десятка из Энефера, но уж лучше так, нежели никак.
