– У меня есть письмо Суворочки, – сказала Марина.

– Так, так, – старичок закивал. – Подлинность интересует? Где ж оно? Давайте!

– Письмо – в цифровом виде, – Марина показала на Митю.

Митя вышел вперед. Старичок смутился.

– Не силен, Мариночка. А вас как, голубчик, величать?

– Митя.

– Митя. Вот оно что. У меня там, в углу, печатная машина…

– Принтер, – перебил Митя.

– Именно! – подтвердил старичок. – Если совладаете…

– Не сомневайтесь! – заявил Митя.

– Дерзайте, юноша! – Пал Палыч подвел Митю к принтеру.

Митя осмотрел провода, достал смартфон. Склонился, настраивая соединение. Старичок, с затаенной опаской, следил за каждым его движением.

– Пал Палыч! – отвлекла внимание Марина. – Отец часто ходил к вам.

Старичок ненадолго оставил Митю; повернулся к Марине.

– А как же? Навещал. И всегда – с бутылочкой, – звучало, как упрек. – Видите, какой у нас холод?

– Что он смотрел?

– Все, – ответил Пал Палыч. – Все, что не вошло в основную экспозицию. Амбарная книга. Метрики детей. Да! – погладил ноющую поясницу. – Рисунки.

– Суворочка любила рисовать? – ухватилась Марина.

– Ну, как любила? Как многие в то время. Помните, на полях у Пушкина? Перо и чернила. Любила, конечно. Но не умела. Поэтому многие ее рисунки здесь, в запасниках.

– Что там?

– Если честно, – ерунда. Пасторальная тематика. Поля, луга, пригорки, лесок. Домик их, в Фетиньино. Да, точно. Есть такой.

Марина насторожилась.

– Домик? Можно, я взгляну?

– На четвертой полочке, зеленая коробка. Не ошибетесь. Этот рисунок – в рамочке, – старичок отвернулся от Марины и вновь сосредоточился на Мите.

Принтер загудел, поднатужился и выдал целый лист формата А4. Пал Палыч схватил теплую бумагу, водрузил на нос очки.

– Да! Да-да-да! – выпалил он. – Суворочка! Вот этот характерный наклон в букве «Н» и завиток в прописных…

Марина не слушала. Она и так это знала. Подлинность письма не вызывала сомнений.

Марина отошла, открыла зеленую коробку, достала рисунок в рамке. На рисунке, весьма незатейливо, был изображен барский дом.

«За нашим домом в Фетиньино», – так было в письме.

Марина взяла и сделала то, что никому за эти два столетия не приходило в голову: поддела ногтем картонную рамочку и разорвала.

– Мариночка! – вещал Пал Палыч. – Это, вне всяких сомнений, ее рука. Смотрите-ка! Она пишет о странице из дневника Павла Первого…

Марина едва слышала его слова; внутри рамки, за рисунком, лежал сложенный вчетверо листок. Марина вытащила его и спрятала в карман.

Старик смаковал каждый кусочек текста.

– О супруге-то она о своем как… Любила стервеца. Ну, а как не любить? Такой богатырь!

С куриными мозгами, – про себя добавила Марина, а вслух произнесла.

– Спасибо, Пал Палыч! Выздоравливайте! – и, не давая старичку опомниться, ухватила за руку Митю и поспешила к выходу.

Марина и Митя снова вышли на Кирочную. В ста метрах от музея стоял серебристый «Мерседес», но брат и сестра не обращали на него внимания.

– Ты знал, что отец вел двойную жизнь? – спросила Марина.

– По-моему, это очевидно. Он ведь не рассказывал тебе, что у него есть такой замечательный сын, который в два счета подключил смартфон к дореволюционному принтеру.

– Ты знал, что он был рыцарем Мальтийского ордена?

Митя пристально посмотрел на Марину.

– Слушай, а где ты была после того, как погас свет? Что с тобой делали? По голове не били?

– Значит, тоже не знал.

Марина достала визитку, набрала номер.

– Я не успела спросить, как вас зовут, – сказала она вместо приветствия.

– Виктор.

– Виктор, – повторила Марина. – Вы далеко уехали?

– Что-то случилось?

– Я нашла страницу из дневника Павла Первого, – Марину переполняла законная гордость. – Это – не просто страница. Она датирована двенадцатым марта одна тысяча восемьсот первого года. Понимаете, что это значит? Это – последняя запись. Император сделал ее за несколько минут до смерти. Возвращайтесь!

Марина нажала «отбой», не дожидаясь ответа. Интересно, какое сейчас лицо у этого Виктора?

Да, вот так и следовало поступить. Утереть ему нос. Заявить «я нашла страницу», но при этом – несколько небрежным тоном; мол, вы старались двести лет, а мне хватило и двух часов.

Марина торжествовала победу. Правда, недолго. Она вдруг сообразила, что слишком рано бросила трубку; сказала «возвращайтесь», а куда – упомянуть забыла. Выглядело забавно. И что теперь делать? Перезвонить? Просто смешно. Но, если не перезвонить, как Виктор узнает, куда…

Мобильный разразился мелодичной трелью.

– Где вы находитесь? – спросил Виктор.

– Кирочная, сорок три, – с наигранным раздражением, будто бы речь шла о чем-то, само собой разумеющемся, ответила Марина. – Мы – перед музеем Суворова.

– Кто это «мы»? – насторожился Виктор.

– Я и мой брат. Митя.

– Хорошо. Оставайтесь на месте.

На этот раз трубку повесил он. А Марина должна была ждать, пока он приедет; безусловно, это смазывало радость открытия, но, в конце-то концов: в заднем кармане джинсов лежал пожелтевший листок бумаги, и на нем, пусть и поблекшими от времени чернилами, зато – твердой рукой самого императора было написано…

– Что там написано? – спросил Митя.

– Одна короткая фраза, – Марина упивалась эксклюзивной причастностью к тайне.

– Какая?

– Боюсь, ты не сможешь ее оценить, не зная подробностей последнего дня жизни Павла Первого.

– Ну, так расскажи.

– Тебе интересно?

– Еще бы!

Ковалев ослабил галстук, взглянул на часы.

– Он вышли из музея четыре минуты назад и теперь стоят. Просто разговаривают. Нет, ближе к проезжей части.

Громкая связь была включена, Виноградов все слышал. Скворцов повернулся к нему, ожидая приказа.

– Надо их брать, – распорядился Виноградов.

– Борис Михайлович! – запротестовал Скворцов. – Сейчас – без четверти три. Место людное. Музей наверняка оборудован камерами наблюдения, к тому же – там охрана. Это неразумно.

– Я боюсь, – прошептал Виноградов. – Мы их потеряем.

– Теперь уже нет, – успокоил Скворцов. – Надо еще немного потерпеть. Не то – поломаем всю игру.

Виноградов нахмурился, и Скворцов поспешил объяснить.

– Они разговаривают, стоя у дороги. Значит, кого-то ждут. Возможно, мы получим новый след. Более значительный.

Виноградов вяло кивнул. Скворцов взял мобильный.

– Продолжайте наблюдение! – велел он.

Валентин поддел крышку «Кэнона», вытащил флеш-карту и вставил ее в считывающее устройство. На экране монитора появились фотографии, сделанные Виктором в актовом зале.

– Два громилы. Подручные криминального авторитета Сильвера, – опознал Валентин знакомые лица. – Они были в ресторане «Корсар» и потом следили за месье Жаном.

– Этих помню.

Командор кивнул и перевел взгляд на фото молодого человека в сером костюме; перед ним, на парте, стоял открытый ноутбук.

– А он – задавал много вопросов, – сказал Валентин. – Думаю, и ноутбук неспроста. Наверняка вел трансляцию.

Командор нахмурился.

– Выяснили, кто это?

– Пока нет.

– Ну так выясняйте!

– А вот еще двое, – продолжал Валентин. На экране появились двое мужчин: один – большой, с блестящими черными волосами, второй – маленький, желтолицый. – Слушали очень внимательно. Явно интересовались предметом.

– В таком случае, – сказал командор, – вы должны заинтересоваться ими. Проверьте по нашим внутренним базам, если не найдете, свяжитесь с центральным терминалом в Риме.

– Мне потребуется пароль для доступа к защищенной линии, – напомнил Валентин.