— Завтра обещаю тебе тожественный обед. Кого ты хочешь пригласить? Петю, Нюсю?..

— Спасибо… мама, это снегоуборочная машина!

— Ничего, если она свободна…

— Беги на работу. Я отлично доберусь сама. На маршрутке.

— Нет-нет, Борис Витальевич наказал, чтобы тебя проводили, — рассеянно пояснила Нина Михайловна, распахивая дверцу притормозивших возле них Жигулей. — Бехтерева? — спросила она водителя и повернулась к Ангелине. — Залезай.

Гелька медлила. Всё вдруг показалось ей странным: Борис Витальевич почти насильно выпихивает её из больницы, когда дома её никто не ждёт, мама пытается везти её домой на частнике, игнорируя общественный транспорт. Мама ли это? Если бы рядом остановилась красная Нива, тогда Гелька знала бы наверняка. Но даже фидеры не могут быть такими кретинами.

— Подожди, — попросила Ангелина и подумала про себя: "Прости, мама".

— Что с тобой? Тебе плохо? — забеспокоилась Нина Михайловна, умоляюще оглядываясь на

водителя. А Гелька всё глубже погружалась в её свечение. Чёрт! Всё в порядке.

— Нет-нет, извини, пожалуйста. Мне нужно вернуться в больницу. Я забыла кое-что… — и чтобы мама не стала её уговаривать, расстраиваться и задерживаться, Ангелина отступила на пару шагов от машины и быстро направилась к пешеходному переходу, на ходу махнув маме рукой. — Поезжай на работу. Только Гоше позвони, чтобы меня дождался — у меня ключей нет. Меня проводят, не волнуйся!

И она побежала через дорогу к больнице.

В отделение её не пустили. Борис Витальевич отсутствовал, у Дениса закончилась смена. Кабинет был закрыт, приём отменён. Как же она забыла спросить у врача о своём телефоне? Как теперь с ними со всеми связаться?

Лететь к Егору и дожидаться его в общежитии неизвестно сколько — вряд ли среди бела дня он будет сидеть дома? Гоша! Как же она забыла! У него должна быть связь, по крайней мере, с Петей, а может и с Полетаевым.

Чёрт! Если бы она не возвращалась в больницу, давно бы уже была дома и всё знала. Ладно. Наверстаем. Гелька зашла за ствол дерева потолще и стартовала, начисто забыв о предупреждении Бориса и данном маме обещании найти себе провожатого.

Ангелина мучилась непонятным беспокойством всю дорогу. Кажется, на почве случившегося у неё случилась настоящая паранойя. Если она даже свою маму смогла заподозрить! Может, всё просто и имеет естественное объяснение?

Уже у самого дома Гелька вспомнила об осторожности. Она материализовалась на чердаке дома по другую сторону сквера. С трудом нашла выход на лестничную клетку, решив, что фидеры в чём-то правы, и ей тоже надо перебраться в инверторскую униформу — джинсы, кроссовки и удобную куртку. Пересекла сквер, вглядываясь в каждую человеческую фигуру, каждую припаркованную машину (ведь помимо упомянутых Борисом Витальевичем уфологов, где-то здесь могла находиться и фидерская слежка, и защита от ОПФ — просто удивительно, как такая орава смогла рассосаться по крошечному скверику!) и свернула в проулок.

Вход в подворотню загораживала незнакомая машина — старенькая и очень грязная Тойота (где только среди зимы нашли столько грязи!) с пошарпанным крылом.

Вид стоявших поперёк пути автомобилей давно нервировал Ангелину. Вот и сейчас она насторожилась, тем более что из машины вылез какой-то парень и направился к ней. Гелька непроизвольно подняла руку, защищаясь от нападения. И тут же возблагодарила небо за то, что с перепугу не стукнула в беднягу импульсом. Он подбежал к ней с диктофоном.

— Ты ведь Ангелина? Пару слов для газеты "Вечерний курьер". Это правда, что ты участвовала в

невероятном поединке, случившемся здесь 13 декабря? Ты управляешь неизвестной энергией?

Гелька попыталась его обойти.

— Ты возвращаешься прямо из больницы? Твой диагноз "огнестрельное ранение"? Где ты его

получила?

— Не здесь! — Ангелина оттолкнула репортёра с дороги и устремилась во двор. Нахал не отставал.

— Ты давно не посещаешь школу. Ты лечилась от наркомании? Как и твоя подруга? Школьная медсестра сообщила, что направляла тебя к наркологу. В тебя стрелял твой дилер? Ты задолжала

ему денег?

— Что за бред? — не выдержала Ангелина, притормаживая на крыльце подъезда.

— Меня устроят любые комментарии.

— Что комментировать? Бред сумасшедшего? — Ангелина решительно открыла дверь.

— Постой! Если ты передумаешь на счёт интервью, вот мои координаты, — парень сунул ей в руку мятую визитку, и Ангелина захлопнула за собой дверь.

Гелька тут же хотела бросить бумажку, но оказалось, что воспитание не позволяет ей мусорить в подъезде. Поэтому она засунула гадость в карман и быстро взбежала по ступенькам к квартире. Дорога домой оказалась труднее, чем она рассчитывала. Уже звоня в дверь, Ангелина ощутила приступ паники: что, если Гоша уже ушёл, и ей придётся слоняться по улицам? А она, кроме всего прочего, была ужасно голодна и не имела денег! Но дверь отворилась, и перед Гелькой предстал родной жующий брат. Она без слов кинулась ему на шею.

— Гелька! Ты что без провожатых? — выглянул за дверь Гоша.

— А! — Ангелина махнула рукой, разуваясь и принюхиваясь. — Гороховый суп? Попробуй только сказать, что ты всё слопал!

— Нет, мать наказала, чтоб я тебе оставил. Что, в больнице не кормят? — брат двинулся за Гелькой на кухню.

— Последний раз я ела половинку Сникерса четыре дня назад. Хотя, не знаю, возможно, в меня ещё что-то вливали. И хорошо, что я этого не видела. А где Злыднюся? — спросила Ангелина, вытирая руки и с удовольствием оглядывая кухню, где ничего не изменилось.

— Как где? Он у Бориса, — удивился Гоша.

— До сих пор? — изумилась Гелька, усаживаясь за стол. — Борис Витальевич не ничего об этом не сказал.

Гоша налил ей супа и сел напротив, критически её разглядывая.

— Ты бледная, как… как мамины пододеяльники. Аж голубым отливаешь.

— Ещё бы! Я солнечного света почти месяц не видала! — она вспомнила их с Борисом лесную прогулку и спохватилась. — Постой! У тебя есть связь с Борисом Витальевичем, вообще, с кем-то из наших?

Как не хотелось ей сейчас расслабиться и не думать о плохом, не провоцировать ситуацию, когда опять придётся срываться с места и рисковать жизнью, но нужно было удостовериться, что с Борисом всё в порядке.

— Нет, я звонил тебе с его мобильного. А что? Ты уже соскучилась?

— Кстати, я побежал, — Гоша взглянул на часы и поднялся.

— Уже?

— Да. Почти всем курсом отмечаем день рождения Серого… а может, и всем, не знаю.

— Как? Весь курс у него дома?

— Да нет. Мы в читалке в общаге закатим сабантуй.

— Значит, и Петя будет? Отлично! Мне очень нужен телефон… а Лора тоже будет?

— Наверняка. Только… — Гоша смутился, — Сергей у неё сейчас не на первом месте. По-моему, она Петьку клеит.

— Что? Моего Петьку? А он что?

Гоша хихикнул.

— Ты же его знаешь, с него Ларисины штучки, как с гуся вода. Но, кажется, её это только сильнее заводит. Не привыкла она у тебя к обломам.

— Она у меня ещё не так обломается! — Ангелина решительно поднялась. — Я иду с тобой.

— Ну, нет, — заныл братец, — ты пока намарафетишься!..

— Ничего, мы на дороге сэкономим, — подмигнула ему Гелька.

— А мать что скажет? — крикнул ей вслед Гоша. — Погоди! Как сэкономим?

Собственная комната показалась Ангелине какой-то чужой, как из забытых воспоминаний, и безжизненно-пустой без любимого кота.

Она распахнула дверцы шкафа (старый выбросили, а в новом мама аккуратно разложила её одежду по полочкам) и, покопавшись, выудила бледно-зелёные гетры, плиссированную на запах пастельно-серую юбку и трикотажную кофточку. После она позаимствовала у мамы косметичку, духи и зеленоватый шёлковый шарфик. Высокие сапоги, и Гелька была готова! Только куртки своей она лишилась, мамин жакет безнадёжно пострадал в схватке с фидерами, а дублёнка к её наряду никак не подходила. Пришлось опять надеть кожаный жакет.

— А ты того, дуба не дашь? — прокомментировал её появление брат.