– Да. Может, Вам лучше дождаться врачей?

Бенеш пожал плечами, покачал головой.

– Мне они ни к чему.

Адлер проводил его взглядом, накинул на плечи потерпевшего куртку и уселся рядом. В таком положении их нашли подъехавшие врачи.

Въезд транспорта на набережную был ограничен, потому машина скорой помощи на базе «Фиата» остановилась в проулке, выглядывая круглыми фарами из-за угла. Из автомобиля вышла молодая девушка в белом халате, держа медицинскую сумку в руках. Ее глаза выдавали накопившуюся к середине ночи усталость. И все же у нее хватало сил, чтобы перед вызовом поправить свой макияж и прическу. Издалека было видно, как она очаровательна.

Следователь и утопленник сидели в обнимку. Оба промокли от дождя и выглядели неважно. Подошедшая девушка-фельдшер не сразу поняла кто из них потерпевший.

– Меня зовут Кристина, – вежливо представилась она и не к месту улыбнулась. – Расскажете, что случилось?

– Он в реку с моста свалился, – показал Адлер рукой в сторону Влтавы. – Это я Вас вызвал.

– Хорошо, давайте-ка глянем.

Она посветила карманным фонарем в глаза потерпевшему. Пришедший на помощь санитар помог отвести его в карету. Усадив на кушетку, он раздел утопленника по пояс и наложил на лицо кислородную маску, подготовил капельницу полиглюкином.

– Он с Вами разговаривал? – спросила Кристина об утопленнике.

Адлер покачал головой.

– Ни единого слова.

– А Вы с ним до этого знакомы не были?

– Нет. И, честно говоря, лучше бы не знакомился. Если это все, что Вам нужно, прошу меня отпустить.

– Нет, подождите, пожалуйста, заполните протокол опроса очевидца несчастного случая.

Адлер нехотя осмотрел переданные ему на руки листы. Большая часть граф состояла из отпечатанного машинописного текста и стандартных форм, похожих на те, что он часто встречал в юридической документации. Он постарался заполнить протокол как можно быстрее, запнувшись лишь на пункте «место работы».

Полгода назад начальник Пчинский выругал оперативника за распространение служебных данных, хотя тот лишь указал свою должность и звание в социальном опроснике. Немного помешкав, Адлер все-таки заполнил и эту графу. Напротив строки «номер домашнего телефона», как и полагается, написал «отсутствует», а вместо рабочего указал городской номер дежурной части своего отдела полиции.

Пока Кристина просматривала заполненный протокол, Адлер наблюдал за безмятежностью утопленника, лежащего в скорой. Человек, едва не лишившийся жизни, показался ему слишком спокойным.

– Как думаете, почему он молчит? – спросил Адлер.

– Это шок, – ответила она, не отрывая глаза от документа. – Типичная реакция.

– С виду и не скажешь, что он пострадал.

– С виду – да, но мы в любом случае обязаны его обследовать. К тому же существует риск гипергидратации и отека легких, не говоря уже об отравлении токсинами.

Адлер тяжело вздохнул и тоскливо произнес:

– Извините, но эти слова не говорят мне ничего. Лучше скажите: он выживет?

Она подняла глаза от листка и легко улыбнулась.

– Конечно. Что же еще ему остается делать, кроме как жить? Кстати, а Вам нужна помощь?

– Нет. За меня не переживайте. Я всегда так выгляжу.

Она рассмеялась, прикрыв документом лицо.

– Я имела в виду вовсе не это!

– В любом случае, единственная помощь, на которую я согласен – если Вы меня до дома подбросите.

Она снова опустила глаза в протокол, выискивая его адрес.

– К сожалению, нам не по пути. К тому же мы возим только пострадавших.

– Вы хотите сказать, чтобы прокатиться с Вами, мне нужно самому утонуть?

– Если Вы хотите прокатиться со мной, тонуть вовсе не обязательно. А вот если хотите прокатиться в нашей машине – тогда да.

Водитель посигналил, произнес в приоткрытое окно:

– Кристина, мы готовы ехать.

Она махнула рукой и на прощание сказала:

– Что ж, теперь Вы свободны, Кристоф Адлер со Словенской улицы.

Полицейский еще некоторое время после убытия скорой стоял на набережной, наблюдая рассвет, и причиной тому было вовсе не романтичное настроение. Скорее опустошение, которое принесли вечер и ночь. Ему нужно было время, чтобы набраться воли и продолжить путь.

Он заметил, что дождь закончился, лишь тогда, когда увидел людей, выходящих из домов без зонтов.

* * *

Кроны густых деревьев, растущих вдоль дороги, скрывали от солнца все дворы на Словенской улице. Поднявшийся с кровати после дневного сна Кристоф Адлер, не сразу понял который час. Более того – не сразу вспомнил, какой сейчас день. Раздвинув шторы, он выглянул в окно, убедился, что время близится к вечеру. Первые секунды после пробуждения он раздумывал над тем, что сейчас в приоритете: умыться, или покурить. Сигареты победили.

Свой дом Адлер взял в ипотечный кредит на 20 лет, переехав от матери, живущей в Брно. Прожив в новом доме более года, полицейский так и не смог избавиться от мысли, что не является собственником своего же жилья, потому решил не ставить в качестве места постоянной прописки ипотечный дом. Вит Новотный, узнав об этом, озвучил неутешительное умозаключение: юридически, Адлер съедет от матери только к пятидесяти.

По договору вместе с домом в подарок шла мебель. На деле столь широкий жест означал, что в риэлтерской фирме утилизацией мебели заняться некому. Ипотечный агент до последнего уверял, что перед подписью договора пришлет бригаду уборщиков, но слово свое не сдержал. Первый день новоселья Адлер справлял в компании с тремя открытыми бутылками шотландского виски и шестью упаковками Акатинола, найденными на месте. Это натолкнуло на вывод, что предыдущий постоялец страдал от алкоголизма и болезни Альцгеймера. А тот факт, что все это добро находились в разных углах дома, лишь подтверждал подозрения.

Не смотря на алкоголизм и Альцгеймер, прежний житель, очевидно, любил цветы, потому оставил в наследство сад – настоящий ансамбль из маленьких розовых и красных взрывов. Красок было столь много, что иногда они вызывали тошноту. В попытках облагородить двор, Адлер купил триммер, но ни разу так им и не воспользовался. К слову, триммер был его первым и последним приобретением за год.

Единственным предметом интерьера, выделяющимся из общей массы, оказалось пружинное кресло, установленное в тени высокого дерева. Настоящая мечта холостяка. От влаги и солнца дубленая кожа на кресле потрескалась, но на удобства это не повлияло. Новотный, бывший в гостях пару раз, назвал это кресло местом дворового судьи.

Адлер открыл холодное пиво, положил сигарету за ухо и вышел на улицу. Соседка Люция, обвешенная пакетами из гипермаркета, увидев его, остановилась.

– Добрый вечер, Кристоф. Как Ваше самочувствие? – сказала она и наигранно улыбнулась.

Ее поведение Адлеру никогда не нравилось. Он считал, что излишняя вежливость и улыбчивость на людях выливается в латентную домашнюю тиранию. Как говорится: «Покупая дом, покупаешь и соседей».

– Вы что-то хотели, пани?

– Да, – несколько секунд она бегала глазами по облакам, подыскивая более корректные слова. – Не будете ли Вы так любезны, прополоть свой сад? Поглядите, на нашей улице у всех красивые дворы, разве соседи Вас не мотивируют?

– Хорошо, пани. Я все сделаю.

– Как скоро? – наседала она.

– Думаю, завтра. В крайнем случае – через 2 дня.

– Очень на это надеюсь, – довольно кивнула она и отправилась по своим делам.

Забыв куда делась первая сигарета, Адлер достал из пачки новую, подкурил и уселся в кресло. И так он просидел до заката, устраивая перерывы на походы к холодильнику за пивом, а когда в очередной раз поднялся – понял, что его клонит в сторону.

Вернувшись в дом, он нашел на этажерке полупустую бутылку сливовицы. Ликер был сладким, как варенье, но крепким, точно коньяк. К полуночи он приговорил и его.

Перед сном Адлер направился в душ. Стоя под напором воды, он вспоминал милую санитарку Кристину. Прошлой ночью, садясь в карету скорой помощи, она на мгновение отдернула полу халата. Верхней одежды под ней не оказалось. Полицейский не хотел показаться маниакально-навязчивым, но никак не мог заставить себя отвести взгляд от ее крепких голеней. Интересно, являлась ли эта крепость врожденной, или всему причиной спортзал? Лучше всего он запомнил то место, где заканчиваются чулки.