Маркус открыл рот, чтобы возразить, но ничего не сказал. Маккензи уже все решил насчет него и Элис. Какой смысл его переубеждать?

Он не мог заставить себя спорить с Маккензи. Девушка больна, и ему это явно небезразлично. Он чуть не загнал Баки, чтобы быстрее добраться сюда. Ему было небезразлично, черт возьми.

Маркус посмотрел на открытую дверь. Элис лежала в спальне недалеко отсюда, где о ней хорошо заботились. Она находилась в руках Поппи, и в этом ему сомневаться не приходилось. С ней все будет хорошо. Она выздоровеет, и они поедут дальше.

Он поднес стакан к губам и сделал большой глоток, гадая, как скоро он сможет вернуться в ее комнату и проверить, как она себя чувствует, но при этом не показаться дураком. Проглотив порцию янтарного напитка, он посмотрел на свой стакан и вспомнил ее топазовые глаза. Он надеялся, что очень скоро она проснется и он снова увидит в них огонь.

Тихо выругавшись, он осушил стакан и тяжело опустил его на стол.

– Я пойду посмотрю, как она себя чувствует. Доктор уже, наверное, пришел.

А если не пришел, то Маркус сам приведет его. Даже если для этого понадобится прочесать весь город. Он не подведет ее.

– Не стоит. Поппи сказала, что пошлет за тобой, а я бы на твоем месте ей не перечил.

– Перечил? – Он удивленно посмотрел на своего брата-здоровяка. – Я не боюсь твоей жены.

– А зря. Она страшна во гневе.

Он встал со стула.

– Я не вижу ничего странного в том, что беспокоюсь о своей служанке. Поппи должна понять.

Маккензи усмехнулся:

– Служанка. Ну конечно.

Не обратив внимания на насмешку, Маркус вышел из кабинета и направился к комнате Элис. Он решил остаться там и проследить за тем, чтобы она получила самый лучший уход. Он был готов сделать для нее все, что было в его силах.

Когда он открыл рот тогда, на площади, во время аукциона, то взял на себя ответственность за ее судьбу. Теперь он не будет избегать ответственности. Это зашло слишком далеко. Он не проявил к ней достаточно внимания, и в этом была его вина.

Он снова вспомнил ее потрепанные сапоги. Бледное лицо. Горячую кожу и блестящие глаза. Ему следовало лучше заботиться о ней.

Впредь он будет более внимателен.

Когда она открыла глаза, ее голову пронзила острая боль. Она тут же смежила веки и несколько раз неглубоко вздохнула. Спустя несколько секунд она снова попыталась открыть глаза. Боль была уже не такой сильной. Элис поняла, что лежит в полутемной комнате.

Не поворачивая головы, она обвела помещение взглядом. Оно оказалось просторным. Даже не комната, а целый зал, достойный короля. Не предназначенный для таких людей, как Элис Белл.

Она сглотнула и поморщилась, почувствовав, как сильно у нее пересохло в горле. Должно быть, она издала какой-то звук, потому что кто-то внезапно подошел к кровати.

– Вот.

Чья-то ладонь скользнула ей под голову, приподнимая ее. К ее губам поднесли чашку с водой, и она сделала несколько жадных глотков. Вода потекла по ее подбородку.

– Не так быстро.

– Ах… – пробормотала она, смутившись.

Она подняла взгляд и посмотрела на человека, который помог ей напиться.

– Мистер Уэзертон? – выдавила она из себя.

Элис не знала, кого ожидала увидеть, но уж точно не его. Она, конечно, путешествовала вместе с ним, но он был ее хозяином. Ему не следовало заботиться о ней так, будто она беспомощный ребенок.

Он криво ухмыльнулся.

– Я думаю, что мы можем перейти на «ты», не так ли, Элис?

Она сглотнула.

– Это неуместно. Нам нужно вести себя прилично.

– Мы путешествуем вместе. Вдвоем. Я думаю, что мы оставили приличия далеко позади. – Его улыбка померкла, и он посерьезнел. – Я волновался за тебя.

У нее в груди все сжалось, когда она увидела выражение его глаз, когда услышала его слова. Она снова огляделась. Казалось, что он говорит искренне, но она не знала, что ей с этим делать. Она не знала, что ей делать с его искренностью или своей реакцией на нее. Радость охватила ее, радость понимания того, что она ему небезразлична, что он беспокоился о ней.

Прокашлявшись, она спросила:

– Где мы? Этот зал такой… красивый.

Он внимательно посмотрел на нее, прежде чем ответить.

– Здесь живут люди, которых я знаю.

Люди, которых он знает? Его ответ звучал очень туманно.

– Ну, я рада это слышать. По крайней мере, мы остановились не у чужих людей.

Он даже не улыбнулся ее шутке.

– Как ты себя чувствуешь?

Маркус пристально посмотрел на нее, словно выражение ее лица могло сообщить ему о состоянии ее здоровья.

– Немного болит голова. И очень хочется пить. – Она сделала паузу, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Наконец добавила: – Еще хочется есть. Я проголодалась.

– Я распоряжусь, чтобы принесли бульона.

Бульон.

– Хм! Звучит… аппетитно.

Он вскочил со стула, стоявшего рядом с кроватью, и поспешил к звонку с резвостью ребенка, которого пустили поиграть на улице.

– Начнем с бульона, а там посмотрим.

Маркус позвонил и быстро вернулся к кровати, сел на стул и взял ее за руку. Он сжал ее ладонь и начал нежно растирать ее. Это показалось ей очень странным. И непривычным.

Она сказала себе, что чувства здесь ни при чем. Он просто хотел согреть ее ладони. Вот и все. В этом не было ничего интимного. Ее сердце не должно стучать быстрее из-за этого.

Она села чуть повыше на постели.

– Как долго я… как долго я была больна?

Она провела ладонью по волосам и поморщилась, потому что пряди были липкие и грязные на ощупь. Должно быть, она выглядела ужасно. Не то чтобы она отличалась выдающейся красотой в любое другое время, но сейчас она чувствовала, что выглядит особенно неряшливо.

– Мы приехали сюда три дня назад.

Три дня! Она удивленно покачала головой. Три дня в кровати. Она наверняка выглядела не просто ужасно, а чудовищно. Элис даже боялась представить, какой от нее исходит запах.

– Три дня? Я никогда не болела. Все эти годы я заботилась о больных в доме мистера Бирда. – Элис отличалась крепким здоровьем. На нее можно было положиться. Она подавила смешок. – Впервые мне удалось выбраться из Колли-Бен, и я тут же заболела. Вы, должно быть, считаете меня очень слабой.

Он покачал головой и помрачнел.

– Мне следовало лучше заботиться о тебе.

– Нет, – тут же ощетинилась она.

Ей не хотелось думать, что она нуждается в чьей-то заботе. Нет, она сильнее этого. Даже лежа в постели с лихорадкой, она хотела думать, что ни от кого не зависит. Она не желала быть ему помехой.

– Элис, – тихо произнес он ее имя, – каждому рано или поздно требуется помощь. В этом нет ничего плохого.

Неужели он прочел ее мысли? К горлу подкатил комок, который она не могла проглотить.

– Вы для меня так много сделали. Я стала для вас лишь обузой.

Она посмотрела на его красивое лицо и темную щетину, которая покрывала его подбородок и щеки. По всей видимости, он снова перестал бриться в эти дни.

– Разве я выгляжу как человек, обремененный какой-то обузой?

Она тихо рассмеялась.

– Вообще-то да. Вы выглядите уставшим и изможденным.

Он молча смотрел на нее, водя большим пальцем по внешней стороне ее ладони.

В дверь постучали, и в комнату заглянула служанка.

– Принесите поднос, – велел Уэзертон. – Она проснулась.

Бросив на Элис быстрый взгляд, служанка кивнула и исчезла за дверью.

Но надолго их наедине не оставили. Вероятно, звонок привлек внимание не только дежурной служанки. Дверь резко отворилась, и на пороге появилась женщина в красивом голубом платье. На самом деле все в ней блистало красотой. Ее волосы цвета спелой пшеницы были собраны в элегантную прическу. У нее была очень гладкая кожа. Женщина улыбнулась.

– Значит, это правда! Наша пациентка проснулась. Как чудесно.

Маркус встал и предложил ей занять его место.