Я согласно покивал головой, вспоминая резкий, высокий голос Арика.

Михаил Андреевич пригубил коньяк, с удовольствием закусил его здоровенной клюквиной, с треском и наслаждением разгрыз её и блаженно щурясь, и сладко причмокивая губами, смакуя, старательно пережёвывал, тем самым вызывая судороги на наших с полковником лицах. После этой клюквы я, наверное, всю жизнь буду лимоны лопать целиком и даже не морщиться.

— Угощайтесь, мужики, — пододвинул он к нам миску щедрым жестом.

Мы с полковником переглянулись и обречённо потянулись к миске, стараясь выбрать ягодку поменьше. А Михаил Андреевич, прихватив ещё ягоду, продолжал:

— Но тут соседа моего пристрелили, тем самым явно подсунув его нам, вот, мол, виноватый. Возможно, конечно, что сообщник его угрохал, но маловероятно. И я уже отмёл практически Арика, забыл уже про Костю Грека, но тут звонит мне опять мой приятель из отделения и сообщает странные вещи. Не в правилах это милиции, но решил он после моего приезда осмотреть квартирку покойного Грека. И что бы вы себе думали?

Он нашёл там солидную сумму денег в иностранной валюте, и какие-то списки и записи. Часть из них прочесть совершенно невозможно, их отправили в криминалистическую лабораторию, со дня на день должны быть результаты, но записей много, так что работы там хватит. Но уже из той, малой части, что была не зашифрована и не испорчена, удалось установить фантастические вещи.

Оказывается, тихоня Грек и не думал завязывать. Он просто сменил профессию. И стал бывший убийца и налётчик Костя Грек своеобразным менеджером, или импресарио. Он принимал заказы на убийства, находил исполнителей и служил связующим звеном между теми и другими, поскольку заказчиков, как правило, не знали исполнители. Таким образом ясно, что имя Кости использовал скорее всего кто-то из его клиентов: либо заказчики, либо исполнители.

И самое главное: ты, полковник, должен будешь завтра утром подъехать в отделение, чтобы тебе передали пальму первенства. Это дело будет, пожалуй, покруче всего остального. Там, говорят, такие имена обнаружили: ниточки есть к самым громким убийствам последних семи лет. Так что — дарю, полковник. Только не забудь друга моего из отделения.

— За такие подарки до конца жизни водкой поить положено.

— Ты так разоришься, Павел Кириллович, я водки много пью, и жить долго собираюсь, — рассмеялся Капранов.

— И слава Богу! Живи долго, Михаил Андреевич и дай тебе Бог здоровья! — поднял рюмку с коньяком Михайлов.

— А ты чего не пьёшь? — не ускользнули от бдительного глаза Михаила Андреевича мои манипуляции с рюмкой, которую я старательно задвигал за миску с клюквой.

— Да оставь ты его, подполковник, — пришёл мне на помощь Михайлов. Где ему с нами, старыми зубрами, тягаться? Да и нечего привыкать к этому зелью.

— Тут ты не совсем прав, Павел Кириллович. Нам спиртное расслабляться помогает, да и по службе надо уметь пить, всякое случается, иногда приходится с кем-то и за столом посидеть, на разговоры его откровенные раскрутить, и самому голову не потерять.

— Вот он будет у тебя в помощниках, ты и займёшься его воспитанием, а пока не мешай ему отдыхать так, как ему самому хочется.

— Ты, Артур, не обижайся. Я шучу, — остановил меня Михаил Андреевич, когда я неуверенно потянулся к рюмке, сбитый с толку их пересмешками. Для нас главное не умение пить, или стрелять, или крушить рёбра, главное уметь головой думать. Этим умением всё компенсируется, если ещё и про сердце не забывать. А к спиртному не привыкай, не слушай меня, дурное дело не хитрое, тут особых навыков не требуется.

— А ведь я тебе тоже кое-что припас, у меня тоже сюрпризы есть, спохватился полковник, обращаясь к Михаилу Андреевичу.

Он встал и вышел в прихожую, вернулся оттуда с пакетом, который бросил на тахту.

— В этом пакете — копия того самого страхового полиса, из-за которого весь сыр-бор разгорелся, и ещё копия протокола допроса некоего бандита по кличке «Немочь», крайне любопытные документы, достойные прочтения.

— И чем знаменит бандит с такой грозной кличкой? — заинтересовался Капранов, потянувшись к пакету.

— Потом почитаешь, я оставлю, это копии, только вернёшь мне.

— Ну разумеется!

— Пока я сам тебе всё кратко изложу. Основы, так сказать. И Артуру, как непосредственному участнику событий, будет интересно.

Так вот. Что касается страховки. Это, действительно, в некотором роде рекламная акция. Только всё не совсем так, как рассказывал Денис Кораблёв. Банк, в котором он служит, во время переговоров о сотрудничестве с одним крупным инвестиционным частным банком в Германии, вручил дирекции этого немецкого банка страховые полисы на достаточно крупные суммы. Вроде как знак доверия партнёрам, что ли. Чистой воды рекламный жест. О какой сумме идёт речь, выяснить пока что не удалось, все отмалчиваются, но это и не суть, раз молчат, значит цифры большие.

Западные партнёры в свою очередь, не желая ударить в грязь лицом, в качестве ответной любезности привезли с собой страховые полисы для всех директоров нашего банка, а так же для всех членов их семей. Но там обнаружилась одна тонкость, из-за которой в некоторых семьях наших банкиров возникла напряжённость.

Оказывается, не только наши российские чиновники могут делать ляпы, кое что не всегда до конца додумывают и их западные коллеги, что как раз и произошло в данном случае.

Напряжёнка возникла из-за того, что полисы были на очень крупные суммы, но мало того — они были именными. И каждый, кто получал их, должен был где-то там расписаться. В пунктах этой страховки было указано, что в случае смерти застрахованного, получателем страховой суммы является ближайший родственник.

Когда в семьях наших банкиров некоторые жёны увидели сколько нолей проставлено в страховой сумме, у них глаза стали такими круглыми, как эти самые нули, они обеспокоились за своё будущее, что в частности случилось и в семье Кораблёва. Оказывается, не всё у них было так гладко, как выглядело внешне В их жизни были бурные времена, когда муж даже грозил убить жену.

Тут полковник хитро посмотрел на Михаила Андреевича. Тот засмущался и потянулся за клюквой.

— Ты не обижайся, Константин Валентинович, — произнёс он. — Как-то я подзабыл про дом в Козицком переулке.

— Ты-то подзабыл, ладно, а вот Денис Кораблёв напрасно не вспомнил про этот период своей жизни. Теперь у него могут быть весьма неприятные беседы со следователем. Как мне известно, тот уже в связи с вновь открывшимися обстоятельствами требует изменения меры пресечения.

— И что же, его опять арестуют?! — возмутился я.

— Вполне возможно, хотя и маловероятно, — пожал плечами Константин Валентинович.

— Так что там было дальше с этой страховкой? — перебил нас Капранов.

— Дальше Кораблёв уговорил всё же супругу подписать полис. Она, собственно, не очень и протестовала, весь шум в основном поднял её папочка, твой умерший сосед, Арик. Ему, возможно, удалось бы воздействовать на дочь, но он зарвался, и попробовал шантажировать сперва Дениса Кораблёва, а когда тот дал ему отпор, он сдуру попёр на банк.

Тут к нему быстренько заявились несколько ребят из службы безопасности банка. Арику достаточно серьёзно пригрозили, наобещали кучу неприятностей и объяснили, что есть вещи, которые лучше не делать, если нет на это сил. Объяснили доходчиво, он отстал от дочери, и та подписала всё, что было нужно.

Он налил себе кофе, и отпивая мелкими глотками и блаженно щурясь, продолжил свой рассказ.

— Вот, собственно, и вся история возникновения этой страховки. А основные пункты её таковы: сумма выплачивается сразу и полностью в случае смерти застрахованного членам его семьи, или, если таковых не будет, ближайшим родственникам.

— Это точно? Там указано, что родственники наследуют деньги в случае смерти мужа, или жены?

— Да, указано.

— Это означает, что Денис Кораблёв получает вроде как фору. Ему не нужна смерть жены и сына, потому что в этом случае ему нужно устроить охоту на всех родственников.