Отчаявшись, герцог однажды покинул жену, оставив длинное трогательное письмо, в котором клялся в пламенных чувствах, которым не страшно расстояние. Он выражал искрению надежду, что разлука заставит жену затосковать и стоит ей дать знать – он тотчас вернется к ней.

Он рассчитывал на быстрый и позитивный результат от своей затеи. Но увы!

Узнав о таком спонтанном поступке благоверного, герцогиня была просто счастлива и естественно не собиралась тосковать. Больше того она закатила грандиозный званый ужин где объявила, что его светлость отправился в длительное путешествие по Европе. И даже разыграла роль несчастной жены, объяснив, что не смогла сопровождать супруга, поскольку плохо переносить смену климата и прочие неудобства связанные, с путешествиями.

Никто не удивился и не стал задавать лишних вопросов, дабы не утратить расположения одной из богатейших женщин в королевстве.

Герцог регулярно писал, но ответом жена утруждалась не часто. Он вернулся через год, все так же исполненный чувств. Супруга, обладавшая великой хитростью, изобразила подобие радушия, и даже исхудалый, измученный вид герцога не вызвал в ней подозрений или сочувствия. Она убедила его, что расстояние для них есть целебным эликсиром, и он вновь отправился странствовать.

Трогательные письма все также оставались без ответа, и только из весточек верных друзей он знал, что жена живет полной жизнью и, не стесняясь, тратит его деньги. Некоторые товарищи пытались ему открыть глаза, но любовь уж больно слепила неискушенное сердце. С каждым разом строк разлуки становился все длиннее, а герцогиня все холоднее. Она знала, у него нет выхода, и поскольку повода она не давала, была уверена, он не дерзнет подать на развод. Чем он жил ее не волновало и даже приходившие все реже весточки не вызывали подозрения. Последний раз она видела его светлость три года назад, и совершенно не переживала по этому поводу.

Но первая за полгода весточка от него, вдруг вызвала интерес. Чего греха таить о любви изъясняться он всегда умел. Столько страсти в словах иную бы привели в восторг, если бы ее сердце, хоть немного было способно любить.

– Читай выразительно, он всегда был поэтичен, – приказала герцогиня с насмешкой.

– Как прикажете, миледи.

Гертруда набрала побольше воздуха в легкие и принялась читать:

«Отбыл к берегам Северной Америки. Извините, навестить не успел. Но уверен, это едва ли Вас огорчит».

Подпись: Гамильтон.

Служанка замолчала.

– Ты что сегодня не ела? Читай дальше!

– Но… это все, моя госпожа!

– Как все?! – сорвалась со своего места герцогиня.

Вырвав из рук Гертруды листок бумаги, она лихорадочно пробежала глазами все те же короткие строки и удивлено подняла брови.

– Две строчки! Да что он себе позволяет?!

Непомерное самолюбие было задето. Где же привычные слова о вечной преданности и любви? В душе сразу включились защитные механизмы. Рабская преданность мужа стала неотъемлемой частью ее существование, ведь не попрекая себя в отсутствии не то что любви, а элементарной благодарности, она упивалась его поклонением, чувствуя свою особенность. И что же значат эти две строки, зароились в голове неприятные мысли.

Одарив ни в чем не повинную служанку уничижающим взглядом и яростно скомкав письмо в руке, герцогиня поспешным шагом направилась в кабинет. Там обычно хранились те письма мужа, что не отправлялись в мусор. Последнее письмо, присланное более полугода назад, осталось непрочитанным, и только сейчас герцогиня захотела на него взглянуть.

Вихрем влетев в кабинет, она стала обшаривать стол и, наконец, нашла искомое. Быстро распечатав конверт, она бегло прочла письмо. Оно было длиннее, чем последующее, и довольно нежным. Герцогиня вздохнула с облегчением и дабы предотвратить возможную холодность мужа она впервые за долгое время решила ему написать. На конверте был обратный адрес. Излив на бумагу самые теплые, хоть и ложные слова, она отдала письмо слуге с поручением отправить его герцогу с личным курьером, приказав не скупиться на плату.

– Это всего лишь морская болезнь, просто у вас она проявилась сильнее, чем у других.

Высокий, худощавый, темноволосый доктор с лицом истинного аристократа склонился над бледной, сильно сдавшей в лице миссис Клер и взял ее руку, еще раз измерить пульс.

Пациентка чувствовала себя ужасно. Как только корабль стал набирать скорость (а ветер благосклонно дул в их паруса, способствуя этому процессу) его стало заметно покачивать, и непрерывность этого процесса сразу сказалась на здоровье миссис Клер самым неприятным образом.

Уже настало время ужина, и Элрой приведя в каюту девушек корабельного доктора, покорно ждал за дверью. Как же хорошо, что капитан Алдарк взял с собой в плавание доктора, обычно на торговых судах такой роскоши нет. Элрой понимал, что это не что иное, как забота о своих пассажирах. Именно не показная доброта, скрываемая за некоторой грубостью, делали капитана хорошим человеком.

И, тем не менее, Элрой сильно переживал. Когда миссис Клер стало плохо, Кэролайн не знала, что делать и ей пришлось отправиться на поиски помощи. Слава богу, она не столкнулась с капитаном. Тот пришел бы в ярость, нарушение его приказа он бы не стерпел. И то, что об этом он думал больше чем о проблеме несчастной миссис Клер, заставляло чувствовать себя виноватым.

В то же время по ту сторону двери Кэролайн с сочувствием, но не без досады, наблюдала, в каком жутком самочувствии пребывала ее подруга. Но с другой стороны, болезнь миссис Клер, может стать предлогом не присутствовать на ужине где непременно будет этот грубиян капитан. Может и ей сказаться больной! Но нет, это будет слишком эгоистично красть у бедной миссис Клер внимание и заботу любезного доктора.

А меж тем доктор был мастером своего дела к тому же весьма симпатичным и добрым человеком. Кэролайн даже удивилась, как быстро он смог успокоить пациентку, которая до этого сетовала и причитала. Дурнота заставляла ее говорить все, что приходило на ум и она в отчаяние молила Кэролайн отправить ее назад на берег в шлюпке или высадить в ближайшем порту, только бы не чувствовать себя так ужасно. Пришлось испытывать чувство вины за настояние быть ее компаньонкой в этом путешествии.

Благо, появления этого симпатичного человека с мягким, мелодичным, голосом, действующим так успокоительно, сразу заставило молодую вдовушку взять себя в руки. Теперь она с умилением следила за действиями доброго доктора.

Он легко затмил мистера Элроя, впрочем, последний все равно не замечает ее томных взглядов. Миссис Клер не ошибется, рассмотрев и других кандидатов. Не всю же жизнь тосковать по мужу, за которым она и замужем была меньше года.

– Все будет в порядке, немного покоя и может все обойдется.

– Что значит может?

– Видите ли, мисс Уинкорт, – пояснил доктор как можно деликатней, – некоторые люди не созданы для моря, и чувствуют себя дурно, пока их нога не коснется суши, иные привыкают к качке через день другой на корабле, а есть люди как мы с вами, которым качка вовсе не создает неудобств. Будем надеяться, ваша подруга относиться ко второй категории.

– Да, будем надеяться. Спасибо вам, доктор… извините, я не расслышала вашего имени, мне так неловко.

– Вам не за что извиняться, поскольку в спешке, оно не было озвучено. Разрешите представиться и исправить эту оплошность: доктор Уильям Флеминг.

Он отошел от постели больной и грациозно поклонился. Изящество его движений было оценено обеими дамами, и на измученном недугом лице миссис Клер появилась слабая улыбка.

– Рада нашему знакомству, доктор Флеминг и разрешите еще раз поблагодарить вас.

– Не стоит, это моя обязанность, заботиться о друзьях капитана Алдарка.

– Мы с капитаном едва ли можем считаться друзьями. Я просто его наниматель, – высокомерно возразила Кэролайн.