Выходим…

Я иду спереди, она – сзади. Я ступаю небрежно, распространяя звонкие шаги, она – крадётся за мной следом, как рысь, боясь нарушить тишину. Я неровно иду, размахивая одной рукой, а во второй держу пистолет, всунув в карман штанин, но она – тянется за мной, пытаясь уловить мою руку, чтобы подхватить и уцепиться, как за якорь. Меня это бесит, а ей всё равно; меня это злит и нервирует, а девушка подтягивает за шиворот, хватаясь за рубашку, за жёлтенький жилет, как несмышлёное дитя.

Мы приближаемся к выходу из подземной парковки, – к широкому въезду для машин, с ярким шлагбаумом, и скользим тихонечко у края левой стены. С одной стороны, я не вижу причин, которые могут побудить желание нас остановить, с другой – пистолет давно наготове, и мои руки дрожат… Я вырываю левую руку, огрызаясь тихонечко; отбиваюсь от неосознанного желания вцепиться в меня, как в локомотив. Но говорю ей сквозь зубы: «сама»; шепчу ей грубо: «отвали… свою руку от меня убери». А она, то ли не понимает, то ли наплевала на правила, установленные мною – так и норовит подхватить мою ладонь, чтобы пойти, как будто мы пара, словно я – её отец.

Я сдаюсь, и на выходе тащу за собой, приняв её руку, как дар. Она горячая, мягкая и нежная, как клочок бумажки, который страшно даже смять. Держу бережно, чтобы не порвать. А она не успевает – вприпрыжку идёт, поддерживая рюкзачок, что сползает с плеча. Но, что же я вижу перед собой? Напротив – два, всунув руки в карманы; по сторонам – ещё несколько, прочёсывают взглядом территорию… И пара темных фургонов. Знают ли они, что сегодня суббота и нерабочий день? Понимают ли, что за пределами стройки в касках не ходят? Осознают ли, что строители так не выглядят, и униформу снимают на выходе из территории стройки?

Я не знаю, что у них, но мне страшно от одной только мысли, что мы – белые вороны, нарушили всевозможные правила логики, и выползли на улицу, одетые как клоуны. Опять ошибки… Опять мои провалы… Опять я ставлю под угрозу жизнь не только свою, но и дитя, что плетётся за мной, путаясь в широком одеянии. Был ли у меня выбор? Было ли время обдумать шаги? Вот и я о том же – не время устраивать разборки, а нужно прислушаться к сердцу и бежать вон, подчиняясь инстинктам.

Мы сворачиваем в сторону от фургонов и глаз птичек «Колибри», чтобы избежать прямого столкновения, но, что же я вижу за углом? Нам навстречу движется ещё одна пара, одетые в серые костюмы для пробежек… Они идут на подмогу собратьям. Взгляд решительный, подчёркнутый остротой взора хищника; ведущие руки в глубоких карманах, а свободные всегда готовы принять первый бой. Головы спрятаны в пространстве капюшонов и в левом ухе наушники, будто прослушивают спортивные треки для бега… Но, я-то знаю, что это фуфло! Я же знаю, что у них за поясом радиосвязь, в ушах – эфир, а в правой руке – по пистолету. И пальцы на крючке…

Что мне делать? Паниковать, развернуться и бежать, или вытащить руку и начать стрелять? Убивать бы я не устал, но есть желание закончить свою игру с перевоплощением – не иссякло стремление вырваться из лап экзотической птички незамеченными. Девушка всё поняла, и замедляет ход, а я иду вперёд, за собой её тащу, тихо приговаривая: «Не смотри в глаза… Не поворачивай голову… Иди за мной, не спеша». А злосчастная пара навстречу идёт. Не оглядываются по сторонам, а изучают каждое наше движение, читают наши лица, пытаясь угадать: какие глаза скрываются за чёрными очками? Что за причёска похоронена под касками, и отчего такие тяжёлые рюкзаки в субботний день?

«Не смотри», – приговариваю, сквозь зубы. «Не беги, а ровно иди», – смыкаю за руку. Но девушка поглощена чувством страха: как бессильное животное бежит следом, на взводе, охваченная желанием пуститься прочь, только дай ей сигнал. А те двое смотрят вперёд, как на зло следят за нами, и глаз своих волчьих не спускают, ожидая любую фальшивую эмоцию, что даст им сигнал.

Они проходят мимо, но я чуть с ног не валюсь… Лицо моё чуть не сгорело, а тело замёрзло, пропустило через себя электрический заряд, после которого наступило облегчение. Но девушка… Что она делает?! Зачем руку вырывает, и поворачивается назад? Страх, отчаяние или… Глупость? Что бы это ни было, но напоролась на взгляд прошедшего мимо, секундой ранее. Она сдалась и проиграла в игре, чей взгляд сильнее и холоднее – развернулась назад, чтобы посмотреть им вслед.

Но те, похоже, догадались…

– Беги! – кричу ей разъярённо, и отпускаю руку.

Я оголяю пистолет, понимая, что нет нужды больше прятать. Отпускаю предохранитель и делаю шире шаг – бегу по дорожке для пешеходов. Не выдержав резкого ускорения, на асфальт летит моя белая каска, в груди просыпается сила и возникает желание влиться в ту толпу мирно дрейфующих прохожих, чтобы спрятаться за их спинами. Но, мне тяжело: нога болит, левый бок тянет в сторону, рюкзак трепыхается за спиной… Нельзя к мирным жителям? Да наплевать! Нам не нужны лишние жертвы? Да мне насрать на тех, кто не успел очухаться… С виду, я обычный бандит, и никто не станет выбирать, чью сторону в уличном хаосе занять.

Теперь я такой же гангстер, чей напарник сбежал…

Девка меня бросила и рванула вперёд – нырнула, как рыба, в косяк ничего не подозревающих мирных зрителей, оставив наедине со своими проблемами. Я увидел только её спину, и чёрненький рюкзак, в котором спрятаны нужные мне вещи. Но я бегу, пытаясь догнать… Я тихо про себя кричу, в надежде остановить, и про себя молю, чтобы не остаться наедине со своими мыслями.

Но, получаю пулю в ногу – это раз… Падаю на асфальт, кувыркаясь, но быстро поднимаюсь, и мечтаю достичь границы тех уличных рыбок, чьи стаи испугали выстрелы. Я хрипло кричу: «Карин…». Я повторяю: «Где же ты…». Я проклинаю: «Дура ты…». Но получаю вторую, где-то в область бедра, которая сбивает с ног опять… Что мне делать? Падаю…

Я не молчу и отвечаю: развернувшись на бок, стреляю, и попадаю в одного. Я сопли не жую, а продолжаю поливать свинцовым градом пару, что погналась за нами. Одному хватило пяти… на второго – не жалею, и выпускаю всё, что было в магазине. Он прячется за углом, но его достаю в руку, потом – в ноги, и всё оставшееся улетает в область груди, потому что знаю… Уже видел их бронежилеты, и мой десятый калибр, хоть не наделает дыр, но сломает рёбра, усложнит дыхание, сделает болезненным каждое движение… – лёгкая мишень, я это знаю. Выстрелом в шею убираю… Быстро и непринуждённо прошу уткнуться носом в землю.

Что поделать, – минус пятнадцать.

Но сам я – валяюсь… Я понимаю, что со мной происходит, но земля – это мощный магнит, а за спиной – словно кусок железа, который не оторвать. Я убираю лямки с плеча, и на своих двоих место преступления стремлюсь покинуть. Вижу людей, разбегающиеся в стороны; слышу крики и слова: «бандит… террорист… о боже, мой!». Нет, бог тут не причём, это всё я… Это мои насекомые ужалили двоих… Это мои цепные псы за меня отомстили, и наказали за причинённую боль.

Я набираю ход, придерживая левый бок. С ногами всё нормально, но в животе странное чувство, и очень страшно растерять свои внутренности по пути. Но вижу пустые тротуары, тонкие деревца с мирно покачивающейся листвой, в спешке закрытые витрины и разбегающихся людей. А вот и она! Вот он – мой пассажир, который бросил меня на пути… Но, она не одна, а борется за жизнь – кувыркается не сама, а извивается змеем вокруг ещё одного громилы с безобидной птичкой на шее. Я смотрю, что ей плохо… я вижу, что тяжело справиться самой, чувствую её боль и то желание, когда хочешь жить. Стрелять? Нет, не могу, – слишком опасно. Драться? Мне тяжело, но самое время выпустить ярость, и сломать ему шею.

Я бросаюсь на убийцу, и сбиваю его, как зверь. Самое время использовать смятение, но, при падении и сам получаю по голове. А тот добавляет… Он не устаёт, словно робот и мне насыпает – угощает лицо отборными ударами прямо в лоб, в висок и скулы, верхнюю челюсть и нос… Но последовал удар, и чувствую, что он поплыл… Получает ещё один, и только сейчас понимаю, что это не я, что мои руки не причём и мысли просыпаются с новой силой, когда вижу в руках девушки тяжёлый предмет. Ещё раз – он падает мне в объятия, совершенно обмякший, без сознания… Да и я, как бы ни было стыдно, принял его тело на грудь, не в состоянии отдышаться, понять, что сейчас происходит. А получается, что девка приговорила к долгому сну злобное существо, минутой ранее, вцепившееся ей в шею.