– Вот и потренируюсь открывать тайники… – пробормотала Моника.

Она набрала код. Дверца бесшумно отворилась. На багровом бархате поблескивали бриллианты. Женщина сняла “Разбитое сердце”.и сунула в тайник. Затем опустилась на постель и скатала чулки. Щелкнула застежка пояса – полоска темного бархата упала на одеяло.

Ее ждала ванна. Просеменив в облицованную пастельным кафелем комнату, Моника открыла кран. Лишь только поток воды омыл белую купель, женщина поняла, что ждать ей придется долго.

Переживания последних часов, безумные планы Ботаника… Хотелось забыться. Она вернулась в спальню. В сейфе в глубине шкафа мерцали алмазы.

– Ах! – руки потянулись к бриллиантам.

Большое колье – в нем она встретила известия о банкротстве супруга. Моника бережно достала драгоценность из чрева тайника и поднесла к груди. Она ощутила холод металла. Ладони коснулись плеч и, скользя по шее, встретились за затылком. Чуть слышно звякнул замочек цепочки.

Женщина увидела свое отражение в зеркале трюмо. Волосы, чуть растрепанные, спадали на плечи, оставляя лбу два каштановых локона. Белоснежная шея. Бюст – природная подушка для бриллиантов – то поднимался, то опускался, лишь только щель между губами делалась шире.

Через открытую форточку в спальню ворвался ветер. Голова закружилась.

– Я знаю, чего я хочу!

Словно во хмелю, она прошагала в салон. Журнальный столик, два темных кресла, колонна с бюстом Фрейдо-Платона. Окно.

Моника распахнула двери балкона и шагнула в темноту. Пальцы коснулись чугунных перил. Перед ней проплыли сумрачные фасады зданий на другой стороне улицы. Лепные карнизы, кариатиды, в темноте казавшиеся химерами. Небо было пасмурным, и звезд не было видно.

– Какой ужас! Я не смогу показаться созвездиям. Никто не увидит мою красоту!

Преисподняя темного небосвода дохнула штормом. Приближалась буря. Ненастье преуспело там, где потерпел поражение стыд: прикрыв руками соски, шалунья укрылась в комнате.

Сняв колье и надежно заперев его в сейфе, Моника прогарцевала в ванную и, встряхнув волосы, вошла в воду.

– Афродита вышла из морской пены, а ты, хочешь в нее войти. Нельзя дважды войти в одну и ту же пену! – она вспомнила насмешливые слова.

Слова любимого человека.

Если читатель подумал, что начавшийся два с половиной года назад роман с Кроликом был первым в жизни Моники адюльтером, то он жестоко заблуждается: Стриптизеру предшествовал Скульптор. Скульптор – человек в городе новый – открыл арт-салон, и муж нашей героини, как часть бомонда, был приглашен на организованный по сему случаю раут.

Салон располагался в центре, у знакомого нам сквера. Поднявшись по ступенькам крыльца, Моника и ее супруг очутились в заполненном гостями зале. На Монике было черное платье с декольте и разрезом и неизменное алмазное колье – в борьбе с конкурентками оно играло роль атомной бомбы. Завитые локоны растекались по оголенной спине.

– Богиня! – шептались мужья прилизанных стерв.

Супруг Моники, тогда еще не такой лысый и полный, лампочкой светился от счастья. Было высказано мнение, что если бы неизвестными судьбами в городе воцарился император, то он непременно пригласил бы Монику на вальс.

– Только бы не Бокасса! – отшутился муж.

Моника вообразила себя в объятиях людоеда.

Скульптор возвышался посреди зала, образуя второй (помимо самой Моники) центр притяжения для гостей, сновавших по паркету броуновскими молекулами. Он был высок, за метр восемьдесят, и уже немолод. Заключенная во фрак, его подтянутая фигура, казалась еще более стройной. Ее увенчивала седеющая голова с короткими кудрями. Худощавое лицо снисходительно улыбалось публике.

Вокруг маэстро толпились несколько некрасивых, но очень важных господ и облаченные в вечерние платья дамы. Держа наполовину наполненный красным вином бокал, Скульптор вел непринужденную беседу, попеременно поворачиваясь к каждой. Взгляды собеседников дышали уважением, взгляды собеседниц – страстью.

Моника и ее супруг приблизилась к хозяину павильона. Если бы в зале не было потолка, и камеры наблюдения располагались чуточку выше, то они бы запечатлели нечто, похожее на обратную съемку размножающейся делением клетки. Две компании – крутившаяся вокруг Моники и переминавшаяся с ноги на ногу вокруг маэстро – слились воедино. Столкнулись две звезды, каждая с сонмом планет. Гора пришла к Магомеду. Королева бала – к его хозяину.

– Добрый вечер, мадам! – начал Скульптор, прервав общение с молодой поклонницей.

Та посмотрела на Монику взглядом крысы, которой прищемили хвост. Впервые за вечер маэстро перешел к новому собеседнику, не дослушав старого.

– Добрый вечер! – перехватил инициативу супруг. – Красивые работы.

Я бы с удовольствием взял что-нибудь для дома.

– А натурщицы вам не нужны? – пошутил один из важных господ.

– Да, конечно! – среагировал Скульптор.

Его жилистая рука погрузилась в карман, чтобы извлечь стопку визитных карточек.

– Здесь мой телефон, натурщицы и натурщики, – маэстро выделил последнее слово, – могут звонить и договариваться о встрече. И, конечно же, клиенты тоже.

Тонкие пальцы хозяина салона перебирали визитки, словно тасуя колоду для игры.

– Тройка, семерка, – шутливо отсчитывал Скульптор, раздавая цветные картинки.

Моника получила даму: ее карточка была украшена Венерой Милосской. Помимо визитки, ей достался каменный взгляд маэстро.

В “Мерседесе”.мужа, увозившем ее с банкета, Моника строила теории. Да, с ней были холодны. Значит, она нежеланна? Нет же! Моника почти всегда желанна: порукой тому перешептывание и вздохи во время раута. И, между прочим, Скульптор был подчеркнуто сдержан. Выставляя напоказ ледяную маску, он действовал осознанно. Возможно, его сердца коснулась стрела амура?

В женщине пробудился инстинкт охотницы. Маэстро выглядел старше ее супруга, но во всех его чертах читался мужчина: в величественной осанке, в широких плечах, в умном лице. Морщины не столько ранили кожу, сколько добавляли мужественности. Воображение проникло под фрак и нарисовало мускулистую грудь и безупречный живот.

– Ах! – неужели она влюблена?

– Да, любимая! – муж ответил на ее рассеянный вздох и нажал на тормоз.

Моника прильнула к его пухлым губам, словно надеясь, что он передаст поцелуй Скульптору эстафетой. Супруг поставил рычаг на “парковку” и неистово схватил ее за плечи.

Ночью, лежа в его объятьях, Моника пыталась разобраться в своих чувствах. Нужно было познать себя глубже, случай к чему скоро представился: муж укатил в очередную деловую поездку. Вооружившись визиткой салона, женщина набрала номер.

– Извините, вам требуются натурщицы?

– Внешние данные? Рост – метр семьдесят пять, стройная, длинные волосы.

– Размер груди?

Прозвучала безумная цифра. На той стороне провода икнули. Сейчас они подзовут к телефону босса. Моника поймала себя на мысли, что Скульптор так и не слышал ее голоса.

– Босс занят, и записываться не нужно.

– Хотите сказать что примет и так?

– Сегодня в два?

Начало было прекрасным. Моника нарядилась во все белое и в назначенный час явилась в салон. Скульптор придерживался правила: минимизировать контакт с натурщиками и натурщицами. В силу заведенного порядка, юноши (которые теоретически существовали, но коих никто не видел) и девушки (которых видели все, причем постоянно) обнажались в присутствии ассистентки. Оглядев телеса, ассистентка решала, с кого будут ваять, а с кого нет.

Когда Моника позвонила, ей отворила Красная леди. Это была высокая блондинка, в алом деловом костюме. В разрезе жакета, облегавшего ее объемистую грудь, проглядывала белая блузка с жабо. Юбка не доходила до колен. Платиновые волосы ниспадали на плечи. В руках покоилась длинная пластиковая указка.