Вдох – ребра сдавлены. Было неясно, где среди причин беспомощности заканчивается страх, и начинаются объятия монстра. Он отпрянул, коснулся носом ее бедра и, замерев на мгновение, бросился под юбку. Это был финиш. Моника обрела силы и закричала.

Она сидела посреди перепаханной постели. Пододеяльник опутал тело смирительной рубашкой. За окном неистовствовал ливень. Поборовшись, женщина избавилась от бельевых пут, свесила ноги с кровати и выпрямилась во весь рост. Слегка покачиваясь, она прошла в салон. В этот момент порыв ветра с шумом растворил двери балкона – ненастье ворвалось в дом.

В коротком идущем до бедер пеньюаре Моника поднявшимся из могилы мертвецом встала под дождь. Ветер играл волосами. Пулеметные очереди струй били в грудь. Держась за перила, женщина простояла так минут двадцать.

Наконец, озноб возобладал над отрешенностью. Она вернулась в комнату и плотно закрыла за собой дверь. Сорвав с себя пеньюар Моника, бросилась в ванную и долго растирала спину махровым полотенцем. Затем выжала волосы и побрела в спальню. На этот раз сон обошелся без кошмаров.

Скульптор был не только посредственным художником, но и никудышным предпринимателем. Теоретически, первое не обязательно должно было приводить ко второму, так как вкусы его клиентуры оставляли желать лучшего, однако у человека имелся своего рода талант. Он заключался в умении разбазаривать деньги.

Тщеславие маэстро не позволяло ему ограничиваться гранитом или пошлым гипсом даже в работах, создаваемых просто так, из любви к искусству. Он импортировал мрамор: каррарский, паросский и, наконец, индийский. Раз в месяц к черному входу салона подъезжал грузовик и особым краном сгружал циклопические блоки в подсобное помещение. Таможенников эти глыбы доводили до белого каленья. Анжела деловито поясняла, что в каждой из них ее босс способен разглядеть затаенный шедевр.

– В индийских блоках я вижу нечто большее, – иронично замечал Скульптор.

Его мастерскую заполняли легионы античных героев, неумело скопированных с классиков. В служении прекрасному маэстро разрывался между Клио (“то муза истории”.– пояснял он друзьям) и Танатосом – богом смерти. Тот сулил золотые горы за изготовление надгробий.

Начав ваять в подражание древним, Скульптор вскоре убедился в невыгодности этого занятия. Озарение явилось поздно – кредит, взятый на открытие заведения, был растрачен. Пришлось брать новый. Сонм олимпийских богов переехал в зал, где проходили сеансы с Моникой. Тяжеловесные, часто недоработанные, статуи сутулились на хаотично расставленных постаментах, напоминая разбитую армию, бредущую с поля боя. Казалось, они сгорбились под спудом безотрадного финансового положения салона.

– Кунсткамера, – перешептывались недоброжелатели.

– Парад уродов! – откровенно заявила Анжела одной из подруг.

У нее были веские причины для недовольства патроном – в течение месяцев Моника не вылезала из его мастерской. Муж новоиспеченной натурщицы то уезжал по делам, то возвращался, но даже его присутствие в городе не могло помешать творческому процессу. Ежедневно в полдень Моника являлась в салон, игриво разоблачалась и укладывалась на кушетку.

Это была новая мебель – кушетку купили специально. По указанию маэстро женщина снимала с себя все кроме бюстгальтера. Лифчик полагалось приспустить. Моника взбиралась на ложе, укладывалась на бок, вытягивала левую ногу, поджимала под себя правую, выворачивала спину и клала голову на подушку. Ладонь непременно касалась затылка.

– В точности! – радовался Скульптор. – Она, Мессалина работы Брюне!

Работа полузабытого француза – возможно, наиболее известное скульптурное изображение развратной жены императора Клавдия – служила для маэстро источником вдохновения. Из-за надгробий у него почти не оставалось времени на классику. Однако призвание художника и ощущение, что годы уходят, а монументальная работа, долженствующая увековечить его имя, так и не создана, толкнули Скульптора на отчаянный шаг. Он решил изваять шедевр.

Так появился мраморный монстр. Каменная баба, как подшучивали злые языки. Каменная шлюха, согласно замечанию Анжелы. Переняв у недоброжелателей слово “каменный”, автор называл статую “Каменной Мессалиной”.

Мессалина Монике нравилась. Во-первых, она не обладала идеальным вкусом. Во-вторых, женщина желала быть увековеченной для потомков. Она работала, не покладая рук. Трудно сказать, в каком качестве наша героиня была более полезна маэстро: как модель, или как муза – ее вид приводил творца в экстаз.

Посетители – те, которым, можно было показывать и неоконченную работу – замечали, что бюст Каменной Мессалины значительно крупнее, чем у французского оригинала. Некоторые указывали, что полоска ткани, едва касающаяся сосков, не является абстрактным куском античной материи, но имеет все признаки скомканного ажурного бюстгальтера, выполненного в мраморе с неподражаемым мастерством.

– Стандарты красоты меняются, – оправдывался Скульптор. – Специалисты стесняются об этом говорить, но классические произведения вызывали страсть у современников. Если мы желаем, чтобы наши работы оказывали на зрителя то же воздействие, следует отступать от тогдашних форм и обращаться к нынешним.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.