– Как вам угодно, – восстановил самообладание маэстро. – Проведем сеанс, раз уж пришли. Если вам нравится позировать в образе статуи, то я не стану лишать вас удовольствия.

Скульптор вооружился бумагой и карандашом. Сеанс длился час, и за это время на лице художника не дрогнул и мускул. Голос сохранял свой прежний нейтральный тон. Женщина решила, что все безнадежно.

– Мне жалко вашу кожу, – проявил участие маэстро, когда дело подошло к концу. – Я провожу вас в душ и принесу скипидар. Возможно, вы отмоетесь.

Это было последнее, что в тот момент волновало Монику.

Настало время выбора: ложиться спасть или открывать сейф. Моника почувствовала, что у нее кончаются силы, а нужно еще собрать чемодан! Женщина подобрала с постели неряшливо брошенный на одеяло пиджак и повесила в шкаф, затем подняла с пола юбку… Она обошла комнаты и погасила свет. В спальне зажегся торшер.

Нужно было решаться. Моника просеменила в салон – туда выходил кабинет мужа.

Ключ! Пиратская копия лежала в сумочке. Женщина бросилась за ней в прихожую и через минуту снова стояла у порога кабинета. Она готова?

Пальцы потянулись к замочной щели. Дрожали поджилки. В тишине тикали часы. Нет – это пульс отсчитывал мгновения до рокового шага.

Ключ вошел в скважину – он подходил. Моника открывала комнату и раньше, и даже мельком рассматривала интерьер. Но, тогда поворот дверной ручки не воспринимался как совершение некоего фатального действия, вроде запуска баллистической ракеты.

Код сигнализации! Оставив ключ в замке, она опять кинулась в прихожую за ридикюлем и вернулась к двери, вооруженная бумажкой.

– Черт! – Моника поняла, что забыла записку с паролем от самого сейфа.

В салоне царил полумрак. По полу и по стенам поползли отблески фар – по улице проехала машина. Женщина подняла взгляд. В паутине теней Фрейдо-Платон скалился причудливой гримасой. Янус – бог входа в кабинет. Злой гений места.

– Мне страшно… – прошептала она.

Ее вниманием завладел стоящий у окна столик с увесистой шкатулкой. Там муж прятал записки с кодами, которые она постоянно копировала. Супруг любил парные вещи – такой же ларец был куплен для загородного дома.

Женщина вздохнула. От шкатулки ее отделял один шаг.

– Надо решаться… – она подошла к столику и отворила крышку.

В ларце лежала всякая мелочь, слишком непрезентабельная, чтобы раскладывать ее по квартире. Среди множества вещей затаилась бумажка – памятка с последним паролем. Моника скопировала его две недели назад.

Усталые глаза пробежали по цифрам. На обратной стороне записки другими чернилами крайне торопливо была сделана новая надпись. Это была денежная сумма.

– Триста тысяч долларов… – пролепетали дрожащие губы.

Небрежные знаки возникли недавно – их не было, когда Моника в последний раз отворяла ларец. Получается, в сейфе, помимо бумаг, лежат деньги? Но, муж боится держать крупные суммы наличными!

Она вернула листок на место и закрыла шкатулку. Бросив беспомощный взгляд на дверь кабинета, женщина осознала: ее покидают силы. Пусть другие ставят опыты над своими нервами. Выдернув ключ из скважины, Моника уныло побрела в спальню и легла в постель.

Волнение прогнало сон. Она потянулась к стеллажу у изголовья кровати и принялась ощупывать корешки книг. Ее добычей стал альбом, и женщина полминуты терзалась вопросом, зачем муж поставил его туда, где обычно хранились тома для чтения перед сном.

Книга раскрылась посередине, на черно-белом снимке. В коконе, похожем на скорлупу огромного яйца, восседал обнаженный юноша. Из одежды на нем была лишь тряпка на чреслах, игравшая в тусклом свете торшера десятками серых оттенков. Моника разглядела торс с обольстительным выступом грудной клетки. Мускулистая рука покоилась на колене. Вторая, воздетая вверх, устало опустилась на голову. Впрочем, нет, не устало – бицепс был напряжен. Юноша был в отчаянии. Он схватился за голову в испуге перед чем-то тайным, понятным только ему.

Женщина зажмурилась, затем раскрыла глаза. Лежащая на колене рука держала корону. Получается, он только что ее снял? Белый лоб рассекали две глубокие морщины. Сочные уста были полуоткрыты то ли в ужасе, то ли в изумлении.

“Странно”, – подумала Моника.

Она заметила на запястье оковы. От огромного старинного наручника тянулась цепь, исчезающая где-то там, за спиной. Такая же цепь сковывала ногу.

“Кто это такой?” – взгляд побежал вниз на подпись под иллюстрацией.

Подпись гласила: “Люцифер”.

– Еще страшней, еще безбрежней… – женщина захлопнула альбом и выключила торшер.

Одеяло простерлось над ней крылом из гусиного пуха. Глубины памяти извергли воспоминания о победе.

Это случилось через две недели после ее первого визита в салон. Моника провела уже четыре сеанса. Сразу после второго, когда она выкрасилась в статую, приехал муж, и в череде походов к Скульптору наступил перерыв. Муж вскоре уехал, и она сходила к маэстро еще дважды. Во время сессий тот был холоден и подчеркнуто вежлив. “Оставь надежду”.– читалось на его умном лице. Натурщица оставила надежду.

Через пару дней после четвертого сеанса они встретились на каком-то рауте. Поскольку супруг находился в отлучке, женщина явилась туда одна. Она облачилась в великолепное черное платье с декольте, надела колье и лихаческим вихрем полетела, куда звала интуиция.

Моника приехала поздно. Гости уже рассыпались по залу в поисках бокала вина, лакомств и возможности флирта. Швейцар расплылся в улыбке перед запоздавшей красавицей. Сделав шаг по ковровой дорожке, женщина в недоумении остановилась: как, на нее никто не смотрит?

Наконец один пожилой господин, встревоженный хлопком двери, обернулся в сторону незнакомки, но уже не смог вернуться к собеседникам ни мысленно, ни физически, так и оставшись сопровождать Монику взглядом. Его соседи по столику устремили взоры туда же, и вскоре вся группа принялась отслеживать каждое движение шуршащей фигуры. Кто-то разинул рот с недожеванным бутербродом.

“Как падающие старухи”, – подумала Моника.

С каждым ее шагом число наблюдателей росло. Когда незнакомка достигла середины зала и оказалась напротив столика с бокалами вина, на нее смотрела половина приглашенных.

– Вам какого? – спросил официант, не замечая, что наливает в бокал сразу из двух бутылок.

– Пожалуйста, красного, – игриво ответила Моника.

Лишь только ее пальцы обвили ножку фужера, к столику устремились трое мужчин. Завязалась томная беседа. Увлеченная Скульптором, женщина не допускала и мысли о флирте. Она неловко отшучивалась – ее интеллект уступал красоте, хотя и был выше среднего. Наконец, все уколы были отбиты, ловеласы пристыжены. Нет, ей нужно домой!

Недотрога продефилировала к выходу и быстро нашла свою “Ауди”. Отворив дверь, она юркнула вовнутрь и попыталась завести двигатель… Безуспешно.

– Ну же!

Мотор заурчал, но тут же замолк. Моника выскочила наружу. Глаза хищнически обшаривали улицу в поисках такси. В этот момент пред ней выросли три неугомонных ловеласа и наперебой принялись предлагать подвезти. Красотка отказала нахалам. Те изобразили замешательство, чтобы вновь пойти на штурм, как вдруг на сцене возник Скульптор.

Маэстро был в темных брюках и белой рубашке с бабочкой. Аккуратно сложенный пиджак висел на предплечье. Спаситель был худ и подтянут. Седоватые кудри увенчивали голову с поджарым лицом.

– Возможно, я смогу вам помочь?

– Да, я была бы счастлива! – женщина поймала себя на мысли, что слишком податлива для обольстительницы.