Значит, решили подобраться к деду Миллеру, который вовремя сделал ноги. Или все-таки откинул копыта? Роберт Литтлджон лично говорил мне, что с ним переписывался по электронной почте и общался по телефону. Он ехал к деду Миллеру! Роберт Литтлджон знал про индийский бриллиант, которым заплатили за Тамару Миллер, знал про планировавшийся обмен Тамары на великую княжну Татьяну. Правда, он не упоминал человека, который привез бриллиант в Россию и расплачивался им.

Алиса сказала мне, что Бобик наверняка приехал за бриллиантом. За чем же еще? Одноклассница пообещала, что если ей удастся добыть в Лондоне какую-то информацию, которая может меня заинтересовать, она мне сразу же сообщит. Мы расстались, довольные друг другом.

Но что теперь делать мне? В этот день предпринимать какие-то действия было уже поздно, и вообще я устала. Я решила, что завтра обязательно нужно будет найти Майкла Веллингтона (вероятно, через Лилю) и поговорить с ним без сестричек Кейт и Лары. Потом нужно еще раз встретиться с Робертом Литтлджоном. Я не спросила, где он остановился, но это, наверное, знает Шурик Миллер. Интересно, что Роберт сказал Шурику? И сходили ли они на генетическую экспертизу? И надо все-таки встретиться с Олегом из ФСБ. По крайней мере, рассказать про всех иностранцев, с которыми я общалась в последнее время. И не только иностранцев.

Утром я еще лежала в кровати, когда зазвонил телефон. Шурик Миллер!

— Да, Шурик! Я еще лежу.

На том конце вежливо спросили, говорю ли я по-английски. Я ответила, что говорю. Кто звонит с телефона Шурика?!

— Меня зовут Алекс Бейли, — сказал мужчина. — Я — англичанин.

Нет!!! Откуда они все на мою голову?!

— Да, Алекс? — я постаралась говорить нейтральным тоном.

— Я знаю, что вы журналистка и расследуете дело, связанное со смертью Николая Миллера и прочими смертями… Я смотрел ваши сюжеты, только, к сожалению, я не понимал, что вы говорили. Хотя я примерно перевел ваши статьи на сайте, используя машинный перевод. Я уже давно хочу с вами встретиться и поговорить.

— Почему вы звоните с телефона Шурика Миллера?

— Я сейчас нахожусь в его квартире. Его телефон лежал рядом с ним. Я решил позвонить вам, потому что меня предупреждали про российскую полицию. Я специально переписал для себя, как ваши имя и фамилия пишутся по-русски. Я прокрутил записную книжку в телефоне Шурика и нашел вас.

— Шура мертв?! — заорала я.

— Нет, но ему плохо.

— Насколько плохо?! Что с ним? Огнестрельное? Ножевое? Он в сознании или без?

— Он без сознания, но жив. То есть у него какой-то нездоровый сон, я не могу его растолкать. Он мычит и говорит отдельные слова. Я знаю значения некоторых из этих слов. Их не говорят женщине, поэтому я не буду их вам повторять. И дверь в квартиру была раскрыта.

— Оставайтесь там, где находитесь. Ничего не трогайте. Я скоро буду.

Я вскочила как ошпаренная. Одеваясь, позвонила Пашке, чтобы немедленно собирался, потом Андрюше, чтобы двигал в направлении квартиры Шурика. Со «Скорой» решила пока повременить, на месте решим. Скорее всего, Шурик пьян вдрабадан, и англичанину просто не доводилось видеть людей в таком состоянии. Хотя английские футбольные болельщики прославились на весь мир… Или этот Алекс из приличной английской семьи, где джентльмены не позволяют себе пить лишнее?

Я ополоснула лицо холодной водой, положила еду коту, сама стоя сжевала бутерброд, запила соком, чай было некогда заваривать. Уже спускаясь к машине, позвонила Виктории Семеновне.

— Работай, деточка, — сказала главный редактор. — Будете к нашему зданию подъезжать, позвони заранее. Чай заварю, бутерброды сделаю. Но надо ковать железо, пока горячо.

Андрюша подъехал к дому Шурика Миллера раньше меня, так как мне еще пришлось сделать круг и забрать Пашку. Оператор, как всегда, был во всеоружии, то есть с любимым пивом.

— Юля, я тебе крекеров взял, — сказал Пашка. — Не еда, конечно, но хоть что-то.

Я бы, конечно, предпочла чай в термосе, но… Может, в кухне у Миллера я получу чашку горячего, крепкого, сладкого чая, который мне нужен, чтобы нормально начать день? Хотя они у меня редко начинаются нормально, как, впрочем, и заканчиваются, и проходят в целом.

Андрюша без нас в квартиру даже не совался, несмотря на то что ему вроде бы должны открывать по закону, а нам с Пашкой по желанию. Но раз иностранный гость нашего города позвонил мне… В общем, мы пошли втроем.

Алекс Бейли оказался молодым человеком, ровесником Роберта Литтлджона, симпатичным, немного полноватым брюнетом. Меня узнал сразу же, взглянул на камеру в Пашкиных руках, тоже все понял. Андрюша предъявил удостоверение. Я сказала, что Андрюша — наш с Пашкой давний друг, и я специально ему позвонила, так как нам всем может потребоваться его помощь.

— Показывайте, где Шурик, — предложила я.

Поскольку я тут уже бывала, и лично Шурик проводил для меня экскурсию по квартире, я у Миллеров ориентировалась. Шурик лежал на кровати в своей комнате в футболке не первой свежести и трусах. На полу мы увидели следы засохшей блевотины, а остатки трапезы и свидетельства распития спиртных напитков — в большой кухне.

Пашка и Андрюша имеют большой опыт распития и точно знают, как должен выглядеть человек «после вчерашнего». Хотя никто из моих любимых мужчин запойным не был, но женщина, проживающая в России, просто не может не знать, в каком состоянии можно увидеть мужчин нашей страны поутру, даже мужчину с большим количеством немецкой крови. Хотя немцы этим делом тоже славятся. Да и как ведущей «Криминальной хроники» мне доводилось видеть людей в самых разных состояниях.

По-моему, Шурику требовалась госпитализация. Со мной согласились Андрюша и Пашка. Андрюша вызвал «Скорую». То ли парень выпил слишком много для себя, то ли выпил что-то не то. И парень-то уже показал себя не самым сильным человеком — вон сколько раз грохался в обморок на кладбище.

Андрюша объяснил врачу «Скорой», что это важный свидетель, возможно отравление и не спиртным, врач сказал, в какую больницу повезут пациента. Я быстро собрала Шурику с собой сумку, положив самое необходимое, остальное можно будет привезти потом. Конечно, ни паспорт, ни полис врач не получил. Я не знала, где у Шурика лежат документы, и искать не собиралась. Квартиру закроем, Андрюша вызовет участкового. Врачу я назвала имя, фамилию, отчество пациента и примерный год рождения.

— Он по кладбищенскому делу проходит? — спросил у меня врач.

Я объяснила, кем является Шурик. Андрюша с Пашкой помогли донести его до кареты «Скорой помощи», врачу Андрюша сказал, что кто-то из его коллег подъедет в больницу уже сегодня. Желательно поскорее взять анализы и выяснить, что у парня в крови.

— На наркомана он не похож, — констатировал врач. Это мы и сами знали. Но ведь Шурику могли что-то вколоть против его воли, например чтобы заставить говорить. Люди по-разному реагируют на «сыворотку правды».

Когда Андрюша вернулся, я спросила, не думает ли он вызвать коллег для снятия отпечатков пальцев.

— А смысл? Придет в себя — сам все расскажет. Ты уже посмотрела квартиру?

Я сказала, что если не считать следов пьянки, то вроде бы все так, как было в прошлый раз. После этого мы все повернулись к Алексу Бейли и попросили поподробнее рассказать, кто он такой и почему пришел в квартиру Миллеров.

Молодой человек ответил, что приехал в Россию для встречи с Николаем Рудольфовичем Миллером, с которым списался. Но не успел застать его живым. Дальнейший рассказ мы слушали, не зная, плакать нам или смеяться.

По его словам, его предок по имени Сидней Бейли приехал в Россию после революции 1917 года для того, чтобы вывезти из страны великую княжну Татьяну.

— Бейли или Рейли? — уточнила я.

— Бейли. Я знаю, кто такой Сидней Рейли, или как там его на самом деле. Моего предка звали Сидней, у него, моего деда, отца и меня фамилия Бейли. Я не знаю, хотел ли он сам тут запутать большевиков, или русские сами что-то перепутали.