— Лиля работает официально в какой-то ветеринарной клинике?

— Да. Тря дня в неделю. Остальное время она здесь.

Андрюша спросил, говорит ли Майкл по-русски.

— Немного, — ответила женщина. — Но плохо. Они с Лилей на английском разговаривают. Лиля специально язык подтянула, чтобы с представителями международных организаций общаться, и я же вам сказала, что она состоит в нескольких интернет-сообществах. Вроде только одно наше.

Больше мы не могли получить никакой информации у этой женщины, да и ей надо было заниматься собаками. Она ушла, а мы остались ждать окончания операции и появления Лили с Майклом. Устроились мы в небольшой приемной с двумя медицинскими кушетками, вероятно, и предназначенными для ожидания.

— Может, и неопознанный из могилы Миллера тоже иностранец? — вдруг мелькнула у меня мысль.

— С чего ты взяла? — посмотрел на меня Андрюша. — Да, одет был в иностранные шмотки, но ты на себя посмотри. Сейчас это не показатель. И как нам его опознавать, если он — иностранец? Может, конечно, вдова Мигеля Алонсо-Прохорова что-то скажет.

— С ней уже связались?

— Вроде да. По крайней мере, у нее спросят, что в России собирался делать ее муж.

— Так это я тебе уже сказала — просить у Миллера свою долю, на которую за прошедшие годы должны были набежать проценты. С Иваном Захаровичем собирался встретиться, вспомнить былое. Может, еще с кем-то из девяностых. Но тот тип, который ему в горло впился, ему в сыновья годится! У него не могло быть с ним дел в девяностые, тем более в советские времена.

— А дед Миллер сбежал, чтобы не платить? — хмыкнул Андрюша.

— Трудно сказать, почему он сбежал. Может, не от Мигеля Алонсо-Прохорова, а от кого-то другого.

— Кстати, Роберт Литтлджон собирался требовать у него бриллиант?

— Вроде нет. Я же тебе рассказывала — он хочет установить, кто из девушек оказался в Англии — Тамара Миллер или Татьяна Романова. Мы с Пашей оставили его у Шурика. Наверное, Шурик расскажет мне о результатах генетической экспертизы. И вообще, о чем разговаривали. Для начала, думаю, хорошо напьются.

— Так, Роберт Литтлджон узнает, что он не родственник Миллеров. Что он будет делать дальше? Требовать эксгумации останков последнего русского царя? Кого-то из великих княжон? Опять Александра Третьего? Он будет доказывать, что является прямым потомком расстрелянного Николая Второго, правнуком великой княжны Татьяны? Чтобы у своей королевы потребовать вывезенные в Англию сокровища? Обратиться в швейцарские банки? У России что-то потребовать? В Зимнем дворце поселиться? В Екатерининском? Что он хочет?! Какая у него конечная цель?

Я пожала плечами. Я считала бессмысленным обсуждать это сейчас. Вначале нужно провести генетическую экспертизу с участием Шурика, может, еще кого-то из семейства Миллеров для надежности, и уже плясать от этой печки.

Наконец Лиля закончила операцию и появилась вместе с молодым мужчиной приятной наружности. По-моему, ему было меньше тридцати. Он был выше Лили на полголовы, широкоплечим, русоволосым. Мы все вежливо поздоровались, и Лиля вопросительно посмотрела на меня. Андрюша показал удостоверение и попросил Майкла предъявить документы. Тот скрылся в Лилином кабинете и практически сразу же вернулся с паспортом. Его звали Майкл Роберт Веллингтон.

— Родственник? — спросил Андрюша.

— Что вы имеете в виду? — уточнил англичанин на русском языке с сильным акцентом.

— Битву при Ватерлоо.

У меня фамилия Веллингтон тоже ассоциируется с Ватерлоо, несмотря на то что фельдмаршал Веллингтон потом дважды занимал пост премьер-министра Великобритании.

Майкл явно решил нас просветить и сказал, что тот Веллингтон, про которого говорит Андрюша, успел побывать в Индии и на Филиппинах, а его старший брат Ричард был генерал-губернатором Индии. Мы напряглись. Майкл, не замечая этого, продолжал рассказывать про самого знаменитого Веллингтона в истории. Артур Уэлсли Веллингтон участвовал в Англо-майсурской войне, целью которой было расширение влияние Ост-Индской компании, потом в Англо-маратхской войне, он воевал в Дании, участвовал в Пиренейских войнах, хотя лучше всего известен в мире благодаря своим действиям против французов. Далее Майкл пояснил, что «Герцог Веллингтон» — это наследственный титул в Великобритании, и первым его носителем был как раз всемирно известный Артур Уэлсли. Он был удостоен его в 1814 году, и это первый случай, когда герцогский титул был пожалован за военные победы. В настоящее время в Великобритании живет девятый герцог Веллингтон — Артур Чарльз Уэлсли. И у него есть наследник — его старший сын, родившийся в 1978 году. И у того тоже есть сын, родившийся в 2010 году. Так что династия продолжается, но Майкл, к его великому сожалению, только однофамилец и никакого титула не имеет. И он даже не является незаконнорожденным сыном, или внуком, или правнуком кого-то из герцогов Веллингтонов. Он просто Веллингтон. У нас же в России тоже есть и были Романовы, не имеющие никакой связи с российской императорской семьей.

Англичанин также представил Андрюше документ и нечто вроде верительной грамоты, которые подтверждали, что он является сотрудником Королевского общества защиты животных. Майкл спросил, говорим ли мы на английском, потому что ему трудно говорить на русском, — и стал подробно и с горящими глазами рассказывать о деятельности своей организации, работающей с первой половины XIX века. Она получила «королевский» статус при королеве Виктории, которая ей покровительствовала. Сейчас общество действует под патронажем Елизаветы II. Вначале оно занималось только фермерскими животными, и энтузиасты поставили своей первой задачей продвижение в парламенте закона против жестокого обращения с животными. Потом они создали группу, которая контролировала выполнение этого закона. Сейчас они помогают не только скоту, но и домашним, служебным и диким животным. Они защищают скаковых лошадей, гончих собак, которые раньше бесследно «исчезали» в Великобритании после того, как уже не могли участвовать в скачках или бегах. Они отлавливают беспризорных животных, помещают их в реабилитационные центры, где их осматривают врачи. Потеряшек возвращают хозяевам, другим подыскиваются новые дома. Инспекторы общества совместно с полицией занимаются расследованиями случаев жестокого обращения с животными, спасают животных и привлекают виновных к ответственности.

— А как вы оказались у нас? — спросил Андрюша.

— По приглашению Лили. Она нам написала, мы решили помочь. Послали меня, так как я немного говорю по-русски.

— И надолго вы к нам?

— Пока на месяц. Я официально зарегистрирован и…

— Я вижу, — сказал Андрюша. — У вас все в порядке с документами.

В этот момент я подумала, что мне нужно будет связаться со своим знакомым из ФСБ. Олег Андреевич мне помогал в прошлом[2], и, если бы у меня не было романа с Виталей, я бы, возможно, посмотрела на него другими глазами. Но… Не сложилось. Однако сотрудничество у нас получилось, и мы не один раз помогали друг другу, по крайней мере, советами. Да и ребята из ФСБ неоднократно работали в сотрудничестве с ребятами из Управления. А тут иностранцы… Иностранцами у нас скорее ФСБ занимается. В общем, позвоню сегодня вечерком Олегу и изложу проблему. Взгляд со стороны, свежая точка зрения никогда не помешают. Может, ему придет в голову то, что не приходило никому из нас.

Во дворе вдруг громко залаяли собаки. То есть они тут все время лаяли, но после такого «взрыва» я подумала, что что-то случилось.

— Кто-то приехал, — сказала Лиля.

Со двора послышался женский голос, потом еще два, слов было не разобрать. Территория собачьего приюта обнесена забором, и с улицы не видно, что происходит внутри. Снаружи только висит табличка. На территории находятся вольеры, просторная площадка для выгула, с которой работники собирают результаты жизнедеятельности в специальные пакеты, и дом, в котором имеются смотровой кабинет, операционная, две комнаты для послеоперационной реабилитации животных, кабинет Лили и вроде еще какие-то хозяйственные помещения. Мы не ходили по всему зданию. Насколько я понимала, территория была выделена городом, хотя находилась почти в области. Нам из помещения, где мы разговаривали, не было видно, что происходит во дворе.