И Виталя, и Иван Захарович очень неприхотливы в быту, бардак их совершенно не беспокоит, главное — чтобы все лежало на своих местах и в случае необходимости любую вещь или документ можно было быстро найти. То есть даже не искать, а протянуть руку и взять там, где вещь или документ должны лежать. Хозяйством там занимаются знакомые Ивана Захаровича — те, с кем он впервые встретился в местах не столь отдаленных в молодые годы. У этих старых зеков раскрылись таланты, развитию которых поспособствовал Иван Захарович. Один занимается садом и огородом и говорит, что в нем проснулись таланты предков. Иван Захарович специально для развития этих способностей велел выстроить оранжерею, и меня прошлой зимой приглашали на клубнику с грядки. Есть великолепный повар, хотя и Иван Захарович, и Виталя иногда любят поколдовать у плиты. И получается у них вкусно! Не зря же лучшие повара во всех странах — мужчины. Женщины готовят по необходимости, а мужчины — по велению души. И убирает дом Ивана Захаровича (по возможности) один старый товарищ. Все они прекрасно ладят.

Считается, что места, где живут одни мужчины, быстро начинают напоминать или казарму, или портовую ночлежку. У Ивана Захаровича ни то ни другое. Может, потому, что в этом доме есть достаточно места для всех обитателей, и им всем там комфортно?

У Ивана Захаровича и компании живут три собаки, все — «дворянской» породы, подобранные и вылеченные, и соответственно, благодарные за спасение и, так сказать, стол и кров, а также дрессированный медведь, тоже подобранный[1]. И Иван Захарович любит косить под этакого русского барина, в особенности если в гостях у него бывают иностранцы. Тогда он одевается соответствующим образом — в домотканые штаны и рубаху с вышивкой, правда, шитые дорогим портным в единичном экземпляре, и создает образ типично русского мужика — водку пьет, медведя дрессирует и на балалайке играет. Поет, правда только хорошенько приняв на грудь.

Иван Захарович — радушный хозяин, и когда он кого-то приглашает, стол ломится от яств. Такой завтрак можно встретить только на шведском столе в пятизвездочной гостинице, причем на Востоке, где принято на завтрак есть суп. В доме Ивана Захаровича тоже принято на завтрак есть суп, обычно это кислые щи, так как гости на завтрак часто приезжают «после вчерашнего» или просыпаются в доме Ивана Захаровича после обильных возлияний, да и завтрак у Ивана Захаровича обычно проходит в то время, когда некоторые уже обедают.

Мой главный редактор Виктория Семеновна и Иван Захарович — большие друзья и всячески защищают непутевую дочь, то есть меня. И вообще они люди одного поколения, имеют много общих взглядов, им интересно общаться, что они и делают время от времени.

Сидя за огромным столом, мы с Пашкой навернули кислых щей со щедрым куском мяса, потом был гуляш. И это не считая свежих, соленых и маринованных овощей, которые стояли на столе. Ну а после обильной трапезы пошли разговоры. Иван Захарович действует правильно: гостя вначале нужно накормить, а потом уже вопросы задавать.

— Давненько я не был на Борисоглебском кладбище, — объявил Иван Захарович. — Вот в девяностые… Надо будет как-нибудь заглянуть, помянуть усопших…

Сухоруков внимательно посмотрел на меня и сказал серьезным тоном:

— Помогу тебе, Юля. И заодно доблестным нашим органам. Ты знаешь мое отношение к органам. И помогать я им собираюсь не просто так, а чтоб работали и нашли эту гниду, из-за которой хороший человек погиб.

— Вы кого-то опознали?

— Испанца. Пантелея.

— Какого испанца?!

Виталя подвинул ко мне планшет, на котором была открыта фотография укушенного в сонную артерию мужчины с татуировками.

— Его настоящее имя — Петр Пантелеевич Прохоров. Кличка — Пантелей. В последние годы он жил в Испании, получил подданство и звался Мигель Алонсо. То есть там какое-то более длинное имя, я все его не знаю.

Далее Иван Захарович сообщил, что знал о планах Мигеля Алонсо-Прохорова — что тот собирается в Петербург и намерен встретиться с Николаем Рудольфовичем Миллером. Они были знакомы с советских времен и активно сотрудничали и тогда, и в девяностые. Петр Пантелеевич был умным человеком и рано начал готовить себе запасной аэродром. Выбрал он Испанию, потому что любил футбол и болел за мадридский «Реал». Он купил дом в окрестностях Мадрида, переводил деньги в Испанию, и не только Испанию.

В девяностые годы его уже пытались убить, но не добили. Его еще живым закопали на сельском кладбище, где его ночью нашла местная знахарка и выходила. Они влюбились друг в друга, причем к тому моменту уже оба отчаялись встретить свою судьбу. Петр Пантелеевич вместе с супругой по второму паспорту отбыл в Испанию. Человек он был предусмотрительный, и второй паспорт на другое имя не был ничем из ряда вон выходящим в девяностые годы. Тогда многие люди из мира Ивана Захаровича имели по паре-тройке личин или просто меняли фамилии. И люди не из мира криминала меняли фамилии, например «челноки» и бизнесмены, которые ездили в Финляндию. Закрыли тебе въезд на пять лет по какой-то причине, а у тебя бизнес. И это твой основной заработок. Идешь менять фамилию «по семейным обстоятельствам» — и ездишь снова.

В общем, не сообщая в Петербурге никому из знакомых, что он жив и относительно здоров, Петр Пантелеевич отправился в другую страну с новой женой. У них родились две дочери. Супруга работала медицинской сестрой, имея соответствующее образование, а Петр Пантелеевич, ставший Мигелем Алонсо, устроился в фирму по установке замков. Это дело он хорошо знал, правда, на протяжении жизни у него всегда лучше получалось замки вскрывать, чем ставить. Но в Испании он решил стать законопослушным гражданином, да и жене совсем не хотелось, чтобы муж отправился в места не столь отдаленные, пусть и европейские. А возвращаться в Россию после спокойной жизни в Испании ей совсем не хотелось.

Переведенные в свое время из России деньги работали, и супруги считали их гарантией спокойной и обеспеченной старости. Но потом рухнул один банк, какие-то акции опустились в цене. И Петр Пантелеевич решил, что пришла пора наведаться в Россию и забрать то, что ему причиталось.

— Вы хотите сказать, что дед Миллер его кинул? Скрысятничал?

— Нет. Миллер был человеком честным. Или надо говорить в настоящем времени? По крайней мере, с такими людьми, как я, как Петр Пантелеевич. В нашем мире все быстро становится известно. Да и Миллер с Прохоровым давно работали вместе. Миллер не знал, что Прохоров остался жив. Петр Пантелеевич же никому не сообщал, что выжил и что уехал в Испанию. Я не знаю точно, что ему остался должен Миллер.

— Он собирался именно к деду Миллеру?

Иван Захарович кивнул.

Дело могло быть в пресловутом бриллианте? Но какое отношение к нему мог иметь «испанец» Мигель Алонсо? Если бриллиант попал в семью еще до рождения и Петра Прохорова, и Николая Миллера? Или Николай Рудольфович хотел переправить его за рубеж? Продать на аукционе? И решил, что гражданину Испании это будет сделать проще, чем гражданину России? Или дело в чем-то другом, что заставило деда Миллера предпринять усилия, чтобы исчезнуть? И просить дочь отправить бриллиант в могилу, чтобы в нужный момент самому до него добраться? Но он же вроде бы хотел, чтобы его кремировали…

Я спросила, собирался ли Мигель Алонсо, он же — Петр Пантелеевич Прохоров как-то отомстить тем, кто пытался его убить, но не добил? Может, получить компенсацию за физический и моральный ущерб?

— Не знаю, — ответил Иван Захарович. — Но главаря из той бригады уже давно нет в живых. Второй погибший, который Петра за шею укусил, слишком молод для того, чтобы действовать в те годы. Он был ребенком или подростком. Мы с Виталей вообще не представляем, кто это. А Петра Пантелеевича я знал лично, обрадовался, что он жив, и собирался пригласить к себе. Но он не успел мне даже сообщить, что приехал в Россию. Пусть органы выясняют, где он остановился, и сообщают жене. Я помогу с транспортировкой тела или, скорее, урны, если она захочет хоронить Петра в Испании.