— Это камешек в мой огород? — спросила я.

— Нет, Юля. Ты, можно сказать, девчонке жизнь спасла. Это другие каналы и другие печатные издания, которые на эзотерике специализируются. И их понять можно. Это их работа, их хлеб. У меня теща все это смотрит и читает, а потом нам с женой пересказывает. Садимся вечером ужинать — и слушаем. Так что я в курсе того, кто тут собрался. Большинство отсюда уйдет, когда перестанут снимать. Это же бесплатная реклама услуг всяких магических, эзотерических, кармических и всех прочих подобных центров. Знаешь, сколько рекламы уже прозвучало в эфире?

Тем временем два могильщика продолжали работать. Летом было бы проще, но земля все-таки пока не промерзла полностью, как могло бы быть в январе. Сильных морозов еще не было, фактически промерз только верхний слой.

— Стойте! — вдруг рявкнул Андрюша.

Мы все повернулись к нему.

— Нога, — сказал он и показал пальцем.

— Паша! — рявкнула теперь я.

И мы все, собравшиеся вокруг могилы, уставились на показавшуюся из-под земли ногу в светло-бежевом замшевом ботинке (явно не зимнем) и синих джинсах. Судя по размеру ноги, это был мужчина.

— Аккуратнее! — закричал теперь уже Сан Саныч.

Защелкал фотоаппарат прибывшего вместе с сотрудниками органов специалиста. Сан Саныч с Андрюшей вызывали подкрепление. Командир ОМОНа тоже вызывал подкрепление, поняв, что его бойцам с обезумевшими некромантами не справиться и их натиск не сдержать. Собравшиеся на кладбище безумцы орали, что они так и знали, что в могиле не один труп, а больше. Оказывается, сигнал был очень сильный! И поле было какое-то особенное. И какие-то фигуры в полночь светились потусторонним светом над могилой и хотели что-то сказать, но не смогли. А у кого-то даже видения были, умершие взывали о помощи. Ведь в могиле должен быть один человек, а к нему второй влез. А так не должно быть — им же тесно, вот они и просили о помощи. Мне так и хотелось спросить: а что ж вы не помогли? И каким образом, чисто технически, это можно было сделать?

Один могильщик из могилы вылез, сбегал в здание администрации и вернулся с небольшой метелкой, которой и стал сметать землю с тела. То есть с двух тел.

Вскоре показались еще три ноги — одна из них принадлежала обладателю светло-бежевых ботинок, две другие были обуты в белые кроссовки. Через некоторое время картина открылась полностью — обладатель кроссовок целовал шею обладателя ботинок. То есть создавалось такое впечатление. А обладатель ботинок пытался оторвать от себя обладателя кроссовок. У него даже пальцы искривились.

— Он ему сонную артерию прокусил, — высказал свой вердикт патологоанатом Василий. — Вон, посмотрите. Паш, вот отсюда сними. С этой точки лучше всего видно.

В этот момент Шурик Миллер рухнул в обморок, и никто из нас не успел его подхватить. Мы-то все привычные — трупы в разной степени разложения видели, а он даже на отца родного, умершего своей смертью, в гробу не смотрел.

Пашка и Шурика заснял, рухнувшего на трупы. Шурика с них снимали и наверх поднимали два могильщика. Василий занялся приведением парня в чувство. Потом Сан Саныч распорядился, чтобы чувствительного молодого человека временно отвели в здание, занимаемое администрацией кладбища. Нечего ему тут стоять, пока следственные действия ведутся. И так уже своим падением в яму несколько смазал картину. Хорошо, что ничего не сломал.

— А… папа? — тихим голосом спросил Шурик и посмотрел на меня.

— Когда доберемся до твоего папы, тебя позовем, — сказала я.

— Без вас никак, — добавил Андрюша. — Папу только с вами.

— А вы сегодня до него доберетесь? — спросил Шурик, поддерживаемый Василием, но все равно нетвердо стоявший на ногах.

— Неужели ты думаешь, что мы хотим еще раз сюда приезжать? — Сан Саныч посмотрел на него как на полного идиота. — Второй раз никто здесь ничего копать не будет.

— Не зарекайтесь, — тихо произнесла я.

— Типун тебе на язык, Юля! — в сердцах сказал Сан Саныч. — И так уже это место всех достало. В который раз уже сюда приезжаем! Сколько можно-то?! И дед ведь своей смертью умер. Хотя я теперь ни в чем не уверен.

— Может, в самом деле какая-то аномальная зона? — хмыкнул Василий.

— А тело Миллера на экспертизу брать будете? — спросила я.

— Нет! — рявкнул Сан Саныч.

— Надо вначале посмотреть, в каком он виде, — спокойно заметил Андрюша. — Если он вообще там.

— То есть как не там?! — подал голос Шурик, бросил взгляд в яму и опять «поплыл», но на этот раз Василий был наготове и успел подхватить впечатлительного молодого человека.

Шурик опять посмотрел на меня вопросительно.

— Шура, я не знаю! Но кто же ожидал этих двоих? Ты же в курсе, что…

Я не стала говорить про камень вслух. Здесь было слишком много лишних ушей. Потом я посмотрела на одного из могильщиков и тоже попросила временно приютить Шурика. А если возможно — налить ему стаканчик лекарства.

— Я за рулем, — сказал молодой Миллер.

— Я тебя отвезу. И до того, как ты сможешь сесть за руль, еще много времени.

— Кстати, надо бы все-таки попробовать этих двоих опознать, — заявил Сан Саныч. — Александр Николаевич, давайте попробуем на них посмотреть. Василий Иванович вас поддержит. Может, это какие-то партнеры или покупатели вашего отца? Посмотрите. Видели ли вы их когда-нибудь?

Конечно, смерть очень сильно меняет человека, в особенности насильственная. И с этим двумя никакой гример не работал. Я сама ни того ни другого никогда не видела. Вроде бы. Человек в замшевых ботинках был значительно старше своего убийцы — я дала бы на вид лет шестьдесят. Он был среднего роста, сухощавым, седым и уже заметно полысевшим. Мужчине в белых кроссовках, впившемуся ему в шею, было лет тридцать пять. Он годился первому в сыновья, но внешне на него совсем не походил. Этот был плотного телосложения, явно ходил в «качалку», волосы у него были светлые. Оба были без верхней одежды, то есть без пальто или курток. Хоронили Николая Рудольфовича Миллера в ноябре, когда в нашем городе уже все надели верхнюю одежду. Из этого можно было сделать вывод, что их сюда специально привезли. Ну не здесь же они сцепились, сняв верхнюю одежду?!

— Шура, взгляни, — попросила уже я. — Они мертвые. Тебя не тронут. Хотя бы на одного посмотри, ровесника твоего папы. Может, он к вам в гости приходил?

Шурик судорожно затряс головой.

— Уводите. — Сан Саныч посмотрел на могильщика. — И возвращайтесь. Дальше будем копать. Мало ли еще кого найдем.

— Вот уже гроб, — сказал могильщик, который на нем стоял. — Тут никого нет больше.

— А под гробом? А в гробу? Точно там один «хозяин»?

Могильщик пожал плечами, из раскопанной могилы вылез, потом вылез его коллега, они подхватили Шурика под белы рученьки и увели. Я сказала, что Шурику позвоню, когда надо будет возвращаться. Сама сфотографировала два трупа и отправила своему возлюбленному Витале. Мало ли, старый вор в законе (ныне — банкир) и шеф Витали Иван Захарович сможет опознать хотя бы более старшего по возрасту покойника. Или попросит кого-то из знакомых.

— Когда они могли сюда попасть? — задумчиво произнес Андрюша.

— Только поздним вечером после похорон Миллера, — ответила я. — Или после наступления темноты.

Ведь могилу нужно было раскопать и снова закопать и уложить на ней цветы и венки. А где-то в час или два ночи уже прибыли Рудольф Миллер с Константином Серегиным, и их с могилы никто не двигал. Хотя теперь я не исключала, что их убийство вполне могло быть «постановочным». Они помешали другим, более серьезным людям. Почему выбрали могилу Миллера, мне было понятно: ее днем раскапывали, а земля уже мерзлая, чью-то другую, нетронутую копать сложно. Здесь проще. Раскопали, положили тела, закопали. Говорят, что в лихие девяностые подобные подхоранивания у нас в городе проходили чуть ли не каждую ночь. Утопленный труп может всплыть, а кто будет раскапывать могилу? Хотя некоторых потом нашли. Например, люди решили подхоронить родственника — а там «подарок». И опознать его, скорее всего, уже невозможно. Но это единичные случаи. Скорее всего, на всех наших кладбищах до сих пор имеются такие «братские» могилы, и никто никогда не узнает, кто там лежит.