– Почему так долго? – строгим голосом спрашивал отец, не поднимая шляпу с глаз. – О чём вы там трепались?

– Да ни о чём, пап, – оправданно заявлял Джон. – Я спрашивал у Джозефа про Нилз.

– Зачем тебе сдался этот чёртов город? – начал кричать на парня Том. – Хочешь уподобиться обезьяне, увидевшей красивый фантик? Город – зло, и тебе там делать нечего! Ты меня понял?

– Да, отец, я тебя понял, – угрюмо ответил мальчуган.

Опустив нос, мальчик прошёл к лестнице, ведущей на чердак. Поднявшись наверх, прошёл к своему любимому окну и вглядывался вдаль. Где-то там, за горизонтом виднелись тусклые огоньки. Это освещённый уличными фонарями город, куда несмотря ни на что, желал попасть Джонатан. Он не знал, как это осуществить, однако после разговора с Джозефом, интерес к городу возрос в разы. Его не останавливали запреты отца, а наоборот подливали масла в огонь, и заставляли это сделать, как можно быстрее.

– Так, сейчас я никуда не побегу, ведь на дворе ночь, – думал Джон. – Нужно придумать, как уговорить отца, чтобы тот отпустил меня. Утром снова попробую поговорить с ним.

Парень очнулся от громкого шума на заднем дворе дома. Прошлый день его утомил настолько, что мальчик уснул возле окна, не добравшись даже до своей лежанки. Спустившись вниз, пройдя на задний двор, он наблюдал, как Том самостоятельно устанавливал дополнительные ограждения вдоль забора. Ветер усиливался с каждой минутой, не смотря на то, что светило яркое солнце, а на небе не было ни единого облачка.

– Что смотришь, щенок? – огрызался Томас. – Иди, помогай мне! Надвигается буря, а то, что ты понастроил, не спасёт и от малейшего ветерка!

Джонатан подбежал к отцу и принялся держать железные ржавые листы, которые Том сначала вбивал в землю, а после привязывал к уже стоящему забору. Ветер сбивал мальчишку с ног, болтая из стороны в сторону с этим самым листом двухметровой высоты. Томас сердился и кричал на мальчугана, заплёвывая его лицо будто ядовитой слюной. Джон не мог выслушивать постоянные упрёки в свою сторону. В какой-то момент он бросил лист и отбежал в сторону:

– Почему ты так меня ненавидишь? – надрываясь, кричал парень. – Я что сделал тебе плохого? Если ты озлоблен на весь мир, то в этом нет моей вины! Ты уже достал меня вечно попрекать и командовать мной!

– Ты, щенок, считаешь себя самым умным? – возмущался Томас. – Думаешь, мне охота ковыряться здесь вечно, спасая твою жопу от голода и войны? Ты живёшь, хорошо питаешься! Пусть у тебя и нет того, что могут позволить себе городские буржуи, но ты видишь реальность, а не фальшивое подобие жизни и радости!

Ребёнок, поднял с земли камень, бросил его в Томаса и побежал на чердак, бормоча себе под нос:

– Ненавижу! Чтобы, ты сдох! Достал уже меня!

Парень завалился на лежанку, уткнувшись в подобие подушки, начал плакать, проматывая в голове всё детство. В памяти не было ничего, чтобы могло его взбодрить и развеселить. Сколько он себя помнил, всегда работал, выполнял сложные задачи, поставленные Томасом. Даже пёс Гром, которого недавно застрелил отец, не мог добавить в воспоминания светлых моментов.

В ребёнке разыгралась злость, скулы начало сводить, а в глазах то и дело мелькали вспышки. Не получалось отчётливо воспринимать реальность. Уши глушил шум самолётов, гул и звон. В памяти продолжали слышаться крики и ругань отца. Истекающий слюнями рот Томаса витал перед глазами. Что-то внутри мальчика хотело, чтобы он спустился вниз и накинулся на мужчину, однако смелость моментально поглощалась страхом перед отцом. Парень схватился за голову, сел в углу чердака и начал кричать, перекрывая шум в голове.

Вдруг из холла снизу послышался голос Томаса:

– Спускайся вниз, щенок! Или так и будешь ныть, как баба?!

Голос Тома вызывал отвращение у мальчика. Он не хотел его слышать, затыкая уши пальцами. Парень закрыл глаза, но вспышки всё так же атаковали разум. Казалось бы, этого было не избежать. Джонатан попытался встать с колен, однако ноги тянули его назад к полу. Он пробовал ползком добраться до окна, выходящего из чердака, но задуманному мешали картинки из памяти, всплывающие перед его глазами. Он даже не видел, где находится это самое окно. Перед глазами всё мутно, а свет ослеплял. Тогда парень просто лёг на живот, прикрыл ладонями голову и пытался не шевелиться. Спустя несколько минут, шум начал отступать, а в глазах появилась отчётливая картинка чердака.

Томас не решался подняться наверх, так как остерегался, что лестница его не выдержит. Он продолжал кричать, но мальчишка не откликался. Через мгновение, Джонатан с заплаканным лицом медленно сам спустился вниз. Минуя отца, вышел из дома, не обронив ни единого слова. Парень не знал, куда направляется, однако понимал, что в доме оставаться не желает. Тогда Томас попытался догнать мальчика, схватил его за плечо, повернул к себе, наклонился и произнёс:

– Если ты хочешь выжить в этот мире, то прислушивайся к мнению взрослых!

– Я не хочу быть трусом, который всю жизнь прожил, как отшельник! – крикнул на отца парень. – Я не хочу быть, как ты!

Джонатан откинул в сторону руку Тома, развернулся и последовал из дома в сторону автобусной остановки, где должен остановиться автобус, следовавший до города Нилз. Хоть у мальчишки и не было при себе ни цента, он надеялся, что его довезут до города.

Наивность Джонатана снова подвела. Спустя некоторое время он вернулся в дом, где его ждал отец. Мужчина не был по отношению мальчика так холоден, как до этого.

– Что, не подвёз тебя автобус? – с улыбкой спрашивал его Том. – Это только начало. Если ты до сих пор доверяешь эгоистичному миру, то тебе ещё далеко до принятия этого факта!

– Прости меня, что обидел! – продолжил Томас.

Парень опустил глаза и с унынием произнёс:

– Я хочу кушать!

Отец положил в его тарелку овощной салат и остывшую жареную картошку. Парень считал, что Том его любит, но ненавидел, когда тот срывается на пустом месте. Возможно, таким образом, он хотел подготовить его к жестокому миру.

После ужина мальчик с Томом пошли в лес за дровами. Отец рассказывал ему о военных самолётах, регулярно пролетавших над их головами. Парень не знал, что те отправляются в свой последний путь. Он думал, что эти самолёты несут мир, однако внутри их находились бомбы, уничтожавшие этот самый мир.

– Пап, ты был, когда-нибудь в городе Нилз? – с интересом спросил парень.

– Сынок, я скажу тебе больше, – отвечал тот. – Я там долгое время жил и работал в автомастерской. Но когда началось военное время, многих людей отправляли на верную гибель. Я не мог отправиться на войну по ряду причин. Не сочти меня трусом, но война – это игры правительства, в которой нет победителей, а есть только жертвы. Поэтому я купил здесь землю, переехал сюда жить, а потом появился ты.

– А кто виноват в войне? – продолжал спрашивать мальчуган.

– Деньги! – утвердительно ответил отец. – Все, кто живёт в городе, они помешаны на деньгах и готовы родителей своих продать за эти чёртовы бумажки. Все беды именно из-за денег. Нам этого никогда не понять.

– А когда маму забрали на войну, вы уже здесь жили? – продолжал интересоваться ребёнок.

– Да, сынок! – задумчиво произнёс Томас.

– Складывай дрова в телегу, – сменил тему мужчина. – Нужно двигаться в сторону дома. Уже темно.

Парень не знал и части всего того, что происходило на самом деле. Он наивно полагал, что всё так просто устроено. Однако с отцом во многом соглашался. Желание отправиться в город постепенно отпадало. Мальчик решил пока никуда не стремиться, ведь нужно помогать отцу по хозяйству. Мальчик, хоть и был самоуверенным, но знал, что один отец здесь со всеми делами не справится.

За четыре года многое поменялось. Военное время постепенно отступило, но эхо войны до сих пор отдавалось на судьбах многочисленных семей. Джонатан научился ремонтировать автомобили самостоятельно, однако многому ему ещё и приходилось учиться у отца. Благодаря всеобщим стараниям у семьи появилось больше клиентов, так как те выполнять могли по несколько заказов еженедельно. Их отношения всё так же находились в натянутом состоянии. Один день они мило общались и шутили друг над другом, а порой скандалы перерастали в драку, от чего Джонатан убегал в лес и не ночевал дома до нескольких дней. Однажды, в тринадцатилетнем возрасте он снова пытался сбежать в город, но поранив ногу, ему пришлось приковылять обратно, после чего парень пролежал на кушетке около двух недель. Казалось, что сильный порез пятки может образовать гангрену, однако всё обошлось, и через время Джон снова ходил, как и прежде, хотя временами и похрамывал.