С огромным нетерпением, с нервной дрожью она утопила носком ноги педаль старта двигателя. Секунду ничего не происходило – сегодня как никогда она боялась этой секунды, – а потом экзоровер ожил. Тихо зашипела пневматика, подстраиваясь под изменившееся к ночи давление; замигал оранжевый светодиод обогрева, коротко прожужжали механизмы, распределяя массу.

На плечах, светлые, словно праздник, зажглись двойные фонари, заворчали редукторы, опуская щиток, закрывающий голову и грудь. Скептично цокнула пневматика, герметизируя швы. Чужая планета осталась снаружи.

Нелл охватил озноб. Холод покидал её тело, медленно, нехотя, но покидал. Пот потёк по шее, по животу и лбу. Нелл замутило, но это была приятная муть.

Застонав в голос, она нашла кнопку инъектора, быстро нажала на неё два раза и, секунду спустя, ещё раз, подтверждая выбор. Тупой ощутимый укол в ягодицу, и димиксин поступил в кровь. Фенамин, кофеин и прочее.

Полегчало секунд через тридцать. Голова очистилась, глаза зачесались ненадолго и перестали, дыхание выровнялось. Она покрутила головой, разминая шею, и сосредоточилась на приборах.

Топливо. В норме, конечно. Реактор вполне новый. Он ещё и её переживёт… Нет, плохая мысль. В норме – и достаточно.

Электрика. Механика. Порядок.

Вентиляция. В норме.

Гидравлика. Общее падение давления на семь единиц. В пределах критических отклонений.

Приборы смазались перед глазами, неоновые ободки и светодиодные огни поплыли, фосфорная маркировка стрелок канула в темноту, и на секунду ей показалось…

Что она лежит щекой на жёстком снегу, и её глаза смотрят в горизонт. Горизонта не видно, потому что темно. Темно и холодно.

Она мотнула головой, и изображение встало на свои места.

Отопление. Норма. Кожа, конечно, болит местами, но система знает своё дело и не нанесёт вреда её замёрзшему телу.

Правда, кровь из ссадины на лбу начала оттаивать и стекать к бровям. Нелл утёрла её о плечо. Откуда у неё ссадина, она помнила смутно.

Навигация. Ошибка. Точное позиционирование невозможно.

Конечно, невозможно, подумала она. Зигварт выдрал внешнюю антенну с корнем. Сильный приёмник-передатчик работал безукоризненно, прямо сейчас. Но без внешней антенны, экранированный мощной защитой корпуса, он не способен был ни принимать сигналы, ни подавать их.

Правда, если Зигварт надеялся, что без навигации ей не добраться до корабля, то он ошибался. Она всегда изучала карты перед выходом, а он оставлял всё на откуп автоматике.

Жаль, подумала она, никто не знал, чем это обернётся. Изморозь… На это никто не рассчитывал, и поэтому четвёртый слот аптечки был пуст. Поэтому у них не было с собой станнеров, поэтому термический заряд у каждого был только один.

Поэтому она должна была спешить.

Вздохнув, в бесплодной надежде, она всё-таки нажала на кнопку инъектора четыре раза и, выждав пару секунд, ещё один.

Ничего. Сухой щелчок разочарования. Впрочем, не очень сильного – она знала, что аптечка экзоровера не заряжена тетрамиксином. Оставалось только надеяться, что она успеет.

Нелл обхватила рычаги управления и подала питание на приводы.

Экзоровер послушно повторил её движение, и Нелл, переставляя ноги, словно на тренажёре, зашагала вперёд, надёжно укрытая внутри металлического голема.

Темнело. Ледяной наст поверх многометрового снега, укутавшего вечную мерзлоту LOI-5378, выдерживал почти трёхтонную массу машины. Багровая, злая полоса заката растворялась в синеве. Высоко над головой, бледные, жемчужные, как одеяния призраков в старом кино, колыхались невыразительные полосы инертного газа – скупое полярное сияние.

Сначала Нелл шла по следам, потом цепочка чужих отпечатков стала отклоняться вправо, в низину. Правильно.

Ей не нужно было туда. Не сворачивая с прямой, она пошла в гору, туда, где местность повышалась, упираясь в итоге в скальную стену.

…На секунду ей показалось, что…

Она лежит на боку, силясь опереться на руки, и её щека примёрзла к снегу. Воздух в лёгких кончается, она пытается вдохнуть ещё порцию, но снаружи его нет. Пытается закрыть глаза, и застекленелые слёзы трескаются на нижних веках. Впрочем, глаза…

Нелл сморгнула, голова медленно кружилась, неоновая подсветка приборов давила на мозг цветными кругами. Она вдохнула поглубже. Потом передвинула ползунок подачи кислорода, увеличивая его долю в дыхательной смеси, и чуть снизила температуру обогрева.

Наверное, я засыпаю, подумала она.

Левая нога уже стала уставать. Спустя несколько минут Нелл осознала, что ей приходится прилагать усилия, чтобы переставить её. Она увеличила нагрев корпуса, но это ничего не дало, только добавился какой-то странный шуршащий скрип по левую сторону.

Потом идти стало совсем невозможно. И, с замиранием сердца слушая шум в механизмах, Нелл поняла, что холод всё же добрался до шарнирного узла и вцепился во всесезонную синтетическую смазку.

Проклятый богами Зигварт, проклятая Изморозь и трижды проклятая унификация.

Экзоровер не был рассчитан на работу исключительно в арктических условиях, и поэтому смазка по умолчанию применялась универсальная. Та, которая и в сухой жаре Laplas-640, и в ацетиленовом тумане LOI-0002 должна была работать безукоризненно.

А вот ледяной ветер LOI-5378 вывел узел из строя.

Махина встала. Левая сторона больше не двигалась. Смазка замёрзла окончательно.

А чтобы отогреть её, ей придётся выйти наружу.

Она посмотрела на датчик температуры за бортом.

Минус шестьдесят.

– Тихо, Нельма, тихо. Это быстро, – сказала она себе. Закрыла глаза, успокаиваясь.

На секунду ей показалось, что…

Она поднимается на ноги, и ткань на коленях и локтях хрустит и едва не ломается. В голове…

Нелл открыла глаза в кабине экзоровера и резко вдохнула.

Но в следующую секунду ей опять показалось, что…

Она, медленно переставляя ноги…

Идёт…

К экзороверу…

Завалившемуся на левый бок.

Нелл испуганно зарычала и замотала головой. Странное ощущение ушло, но осталась ещё какая-то картинка, совсем другая, тающим отпечатком в мозгу:

Мощные пневмоножницы в руках, обхватившие трубку гидравлической системы, и вмятина под лезвием.

Именно так, подумала она. Так и должно было это выглядеть глазами Зигварта. Приходилось ли ей делать такое? Нет. Но мозг нарисовал всё вполне чётко.

Когда они заходили в тёмный просторный шлюз «Паладина», она сжимала что-то в руке. Инструменты, да, скорее всего они поднимались на борт с инструментами, как и полагалось по инструкции. Но воспоминание не давалось, дрожало, словно марево, и Нелл отпустила его.

Ей необходим был тетрамиксин.

А для этого надо было добраться до «Королевы Мэб», и сделать это в ледяную ночь без экзоровера было невозможно.

Высвободив правую руку в тесноте ровера, Нелл сжала кулак и укусила себя за костяшки. Вдохнула тёплого воздуха и нажатием кнопки откинула передний щит.

Морозная ночь ворвалась в кабину вместе с ветром и рванула её в свои объятия.

На секунду ей показалось…

– Нет, – сказала Нельма.

Но…

На секунду ей всё же показалось…

Что она стоит возле экзоровера, положив онемевшую ладонь на стальной кожух машины.

Видение ушло. Осталось только фантомное ноющее ощущение в руках.

Она натянула капюшон и спрыгнула на снег.

Было адски холодно.

Дышать можно было только чуть-чуть, неглубоко. Хотелось прикрыть нос воротником, но она знала, что пар в таком случае превратится в лёд, и вдыхать она будет уже через ледяную прослойку.

Ну и ладно. Всё равно в электрическом свете было как будто теплее – мозг обманывал тело, как мог. Нелл вспомнила прошлое рождество, тёплый круг уличного фонаря, красные полосатые ленты на коробках с подарками.

Она обошла вокруг ноги ровера. Так и есть. Клей на ленте не выдержал мороза, а защёлки не перенесли движения. Доступ к гидроузлу зиял темнотой проёма в гладком металлическом бедре машины.