Тот проулюлюкал что-то нечленораздельное (хотя на незнакомом языке члены вообще тяжело разделять) и поудобнее перехватил короткое кавалерийское копье. По совести, говоря, может это было и длинное кавалерийское копье, — кто же его разберет. Но звон в ушах появился от встречи головы именно с этим инструментом.

Услышанное мною: "Уйши валиа", судя по внешнему виду супостата, означало что-то вроде "развалился тут, а нам работай".

С удовольствием поменялся бы местами с этим недовольным типом, но дальше тычка копьем его зависть не распространилась. Окрик этого психованного конвоира и удар по моей многострадальной голове удостоились внимания практически всех провожатых кроме самого главного. Именно так про себя обозначил роль седого железобетонно спокойного всадника, ехавшего впереди слева.

Решил больше не провоцировать окружающих безмятежной зевотой, прислушался к ощущениям: руки связаны за спиной, затекли и болят; в голове шумит, а, судя по засохшей коросте на глазах, она еще и разбита в кровь, синяков явно добавилось. Хреново, в общем. Надеюсь результаты проведенной инвентаризации отразились на лице искренним страданием, и конвоиры удовлетворятся созерцанием мучений. Кстати, поставил заметку — потренироваться перед зеркалом, разобраться с мимикой физического страдания. Не держал в арсенале такой маски. Интерес к разговору могу изобразить, соучастие тоже полностью подконтрольно. А вот демонстрировать физическую боль в прошлой жизни необходимости не возникало. Мда, меняются приоритеты.

Закончив с импровизированной пантомимой, смог вернуться к осмыслению окружающей действительности. Итак, перенос в незнакомое абсолютно необъяснимое окружение — это факт объективный. Не знаю, чего там за заскок с колдуном привиделся, но сейчас вокруг наблюдается вполне реалистичный мир. Совершенно неуместный, но отнюдь не мистический.

Даже если списать этот лесостепной ландшафт и средневековых попутчиков на персональные глюки, картинки воспаленного мозга или происки экспериментирующих инопланетян, все равно приходится оперировать категориями воспринимаемой действительности и обустраивать существование именно в этих реалиях.

С этим разобрались, тут все прозрачно, будем работать с тем, что есть. Это раз.

Границы объективной реальности пока не понятны, их надо нащупать. То есть, действуем конечно по уставу окружающего дурдома, но присматриваемся, не видно ли тут забора, за которым живут нормальные люди. Нет ли в кустах съемочной группы или гейммастера. Может портал в родной мир откроется, или еще чего. Поведение первых местных знакомых, и обстоятельства инфильтрации не давали особой надежды на простое решение проблем, но будем посматривать по сторонам. Это два.

В-третьих, пока мы тут варимся в средневековье, надо попробовать комфортность существования повысить.

Нет, это в-четвертых. В-третьих — это разобраться с местными реалиями: как тут у них с залетными аналитиками принято поступать. Может их в императоры автоматом принимают или, наоборот, коптят на костре до полного выпаривания следов чужеродного мира.

А может тут какие-нить эльфы или магия есть? А может я даже архимаг! Аж замер от этой мысли. Прислушался к ощущениям. Мощных потоков ауры или там складывающихся в районе гипоталамуса заклинаний не почувствовал. Попытка собрать на кончике носа файерболл вызвала еще один приступ мигрени.

В общем, поиски в себе энергии тай-чи и других чакр пришлось отложить. Все-таки сбор информации — это у нас жизненно необходимое "в-третьих".

И наконец, отодвинутая на "в-четвертых" работа над комфортом. Деньги, власть, женщины, научно-техническая революция, научно-магическая революция (эка все-таки зацепила мысль про магию), последователи и благодарные ученики, свержение бездарных королей — тут я получил очередной болезненный удар чем-то твердым по хребту и поспешно вернул себе максимально несчастный вид — справедливое социальное устройство общества, все это обречены получить неблагодарные аборигены.

Только вот развяжусь и переживу собственную казнь — в горле вдруг пересохло, мы как раз проезжали мимо развешенных на деревьях трупов, со связанными за спиной (совсем как у меня!) руками — и сразу же начну причинять счастье.

Впереди едущий конвоир, очень милый парень (еще ни разу не приложил копьем — да, вот так я стал неприхотлив в плане личных симпатий) зыркнул на развешенные вдоль дороги чуть покачивающиеся тушки и певуче пробурчал: "Воам лагиари".

Судя по интонации, фраза проходила по разряду "понаехали тут". Перспектива про "приехал и в императоры" поблекла. Хотя возможно абориген сказал что-то в стиле "вот ведь местные оборванцы, а происходили бы из заезжих аналитиков корпоративных, так не висели бы". Но вряд ли. Периферийным зрением перехватил косой взгляд моего буйного недоброжелателя и на всякий случай пристальнее всмотрелся в висящие тела.

Конвоир-садюга получал удовольствие от того, как я морщился и ужасался, поэтому особо сдерживаться не стал. Пусть лучше наслаждается моими культивируемыми эстетическими страданиями, чем дубасит. Хотя на самом деле, висящие полуразложившиеся тушки пугали больше потенциальным будущим соседством, чем внешним видом.

Задумался над тем, в какую группу занести пункт "разобраться с нативным языком". Это больше про "комфорт быта" или про "узнать местные реалии"? Но вид качающихся вдоль дороги тел сбивал с академических рассуждений. Хотя информации про окружающий дурдом бесспорно добавилось: спокойное отношение аборигенов к физическому насилию, привычность к виду мертвых тел, наличие регулярного репрессивного аппарата (опыт в определении дат смерти у меня конечно микроскопический, но разброс по времени умерщвления измерялся как минимум неделями), низкий уровень развития легкой промышленности — тушки при жизни одевались в домотканую рванину. Конвоиры мои, к примеру, экипировались гораздо лучше, в жесткие кожаные панцири. Впрочем, тоже кустарного производства, мануфактурного шитья пока так и не увидел. Не уверен, что точно смогу определить мануфактурное шитье, но это наверняка что-то более аккуратное и похожее на одежду.

Вздохнул — чего-то маловато признаков магии, эльфов и волшебной сказки. И многовато средневековья. С грязью, выгребными ямами и даже, наверное, вшами.

Вздох не остался незамеченным, и в бок что-то прилетело. Меня скрючило от вспышки боли, похоже, садо-конвоир входит в раж, в этот раз пырнул в бок тупым концом копья — это уже полшага к смертоубийству. Услышал, как молчавший до сих пор Седой выговорил что-то неодобрительное. А мой приятель по садо-играм залопотал недовольно, но с нотками извинения.

Надеюсь, это что-то из разряда "сэр, перестаньте тыкать копьем в нашего глубокоуважаемого гостя" и "ну конечно-конечно, со всем моим бесконечным уважением к нему".

Когда проморгался от непроизвольно выступивших слез и смог нормально дышать — хочется верить, что отделался трещиной ребра без перелома — бросил взор на своего мучителя.

Мда, проблема. Упрямо поджатые губы, полный злобы косой взгляд. Зрачки совершают микродвижения в область фантазирования. Похоже, у человека одна радость в жизни — мучить людей. Я назначен крайним в состоявшемся публичном унижении. И данный участок пути сей индивид проводит в размышлениях как бы так поправдоподобней крикнуть "господи, да это же побег!", чтобы нанести удар уже боевой частью копья.

Прикинул свои возможности в области "увернулся, ухватил копье и смертоносно метнул его обратно" и загрустил. Бил мой приятель, конечно, неторопливо и, наверное, смогу засечь момент удара. А вот увернуться в телеге со связанными за спиной руками или тем более достойно ответить — это уж вряд ли. Чего же делать-то?

Хотя, в принципе, очевидный и простой план лежал на ладони. Распределение ролей в отряде конвоиров в общих чертах понятно. Не ясно только отчего Седой так наплевательски относится к моему возможному смертоубийству. Надеюсь, это банальное нежелание возиться с обузой, помноженное на простоту местных нравов. А не затаенная личная обида. А то ведь план развалится, только усугублю проблемы.