Редхард вывел своих лошадей за ворота, проверил подпругу и вскочил на лошадь, почему-то боком, по-женски. Стража, любопытные и староста в недоумении переглянулись. А Редхард, демонстративно обстучал сапоги один о другой, отряхивая прах сего селения с ног своих, сел уже нормально и, не оборачиваясь, очень прямо держась в седле, поехал на восток. Вскоре до все еще стоявших у ворот крестьян донеслось:

Крестьяне омахнулись пальцами и поплевали за левое плечо, не особенно глядя, куда, и кое-кому из них мигом позже досталось в зубы от оплеванных соседей.

Всадник с заводной лошадью исчез за поворотом дороги и крестьяне разошлись.

Заказ не нравился Редхарду с самого начала. Он не мог бы объяснить — чем, но чем дальше, тем сильнее он ему не нравился. Не нравился уже тем, что работа предлагалась в Веселом Лесу, а в своем уме там было делать нечего сразу после четырех часов по полудню. Не нравился тем, что заказчики его искали по всему краю — как оказалось, во все крупные населенные пункты, куда он теоретически хотя бы мог бы заглянуть, были разосланы приглашения — одинаковые, вежливые, с тяжелой золоченой печатью в самом низу листа пергамента. Солидная была печать и намекала на сотрудничество с солидными людьми. Оплата тоже предлагалась более, чем достойная, но не заоблачная, что тоже вселяло, по идее, уверенность, что это вряд ли какая-то подстава. Словом, выглядело все по отдельности прекрасно — а вот вкупе просто не желало укладываться в пристойную картину. Он понял, что ему не нравится — слишком все было правильно, что ли, слишком хорошо. Веселый Лес, говорите… И задача не самая сложная — надо было добыть для публичной казни любую ведьму с окраин Веселого Леса, не требовалось лезть в чащу, но, но, но. Какое-то «но» мешало Редхарду по прозвищу «Враг нежити».

Но, подумав, он решил принять заказ. А потому на одном из листов он оттиснул свой большой палец на капле крови, выдавленной из булавочного укола на том же пальце за миг до того. Лист с подтверждением был упакован в легкую трубочку и почтовый сокол легко ушел в небо. Почтовых голубей давно никто не водил, так как была высокая возможность, что голубя просто съедят, и пропадет важное письмо.

Веселый Лес, Веселый Лес… Кажется, там водился, или ему приписывали, весь бестиарий Черной Пади, как называли люди свой мир. Да, это был целый огромный мир, без стран, без государств, с морями, реками, лесами, горными хребтами, бескрайними степями и горячими пустынями и централизованной властью, которая, как ни странно, не была чисто номинальной, порой ловко снимая головы возомнившим о себе графам и баронам. Но в целом, ее вмешательство в дела майоратов было почти незаметным, пока там, как было сказано, не начинали много мнить о себе.

Веселый Лес… Редхард задумался — не обратиться ли за помощью к своему приятелю, Ролло Огоньку, но передумал. Ролло уже старел и давно уже сулил осесть и заняться хозяйством. По завершению их последнего дела, Ролло повторил это в очередной раз и на этот раз Редхард поверил пожилому, украшенному шрамами, охотнику на нежить. Они простились и больше не виделись с тех пор, только порой Ролло слал письма, а Редхард (тоже порой) отвечал. Ушедший на покой охотник завел огромный фруктовый сад и торговал фруктами и саженцами. Скота он не держал, мяса тоже не ел, говоря, что и кровь, и мясо уже давно ему опротивели.

Жаль, что Огонек не с ним. У него было феноменальное, выше звериного, чутье на опасность. Вот бы кому недурно прочесть присланные Редхарду письма! Но и тут не получалось — если послать письмо Ролло, ответа придется ждать месяц, скорее всего. А сроки выполнения задания, оговоренные в письме, уже начинали торопить Врага ехать в сторону Веселого Леса, который, честно говоря, неплохо было бы переименовать в Покойницкую Чащу или Мертвец-бор.

Странно. Срок в письме. Словно его всеми силами торопили приехать. Но к чему такая спешка? Ведьм в Веселом Лесу хватит лет на пятьсот, а задание поймать и покарать одну из них — чистая показуха для селян. Может, просто обитатели Веселого Леса так измучили жителей городка, что бургомистру (а на сей раз это был настоящий бургомистр) просто необходимо было проявить прыть и смекалку во избежание бунта, в процессе которого первой полетела бы его личная голова? Вроде бы, сходится.

Редхард отхлебнул чаю, осмотрелся. На этот раз он остановился в приличной гостинице, где обычно останавливались богатые торговцы или путешествующие дворяне, не успевшие до ночи попасть в родовые гнезда. Чай был превосходен, Редхард сделал себе заметку купить тут чаю перед отъездом, прислуга вышколена, пол чист, огонь горел в полную силу в камине. Ни пьяных криков, ни безобразных в убогости своей драк не было. Идеальное место подумать и спокойно отдохнуть перед новым делом. Ролло Огонек умер бы тут со скуки, подумал Редхард, он бы завыл еще в передней и убежал бы в самый громко гудящий кабак для грузчиков и возчиков. Он любил споры, шум и драки, любил крепко выпить и хорошо поесть, а в той обстановке, в которой сейчас сидел Редхард, ему бы кусок в горло не пошел, хотя и готовили тут отменно.

Что-то много нынче думается про Ролло. Что это, страх оказаться в Веселом Лесу одному? Страх? Редхард сморщился. Он не был самоубийцей, но страха был лишен почти начисто, болезненное бесстрашие его волновало Ролло, когда они работали в паре. Со временем он научился не лезть зря на рожон, а еще чуть позже — четко понимать, где рожон, а где нет, а где верное самоубийство.

Редхард пальцем поманил к себе симпатичную служанку, спросил, сколько с него. Кинул на стол серебряную монету, отказался от сдачи, дав тем самым девчонке на чай около тридцати медяков, почти половину стоимости своего ужина. Взял со стола чайник с жаровенкой и поднялся наверх, где были комнаты для гостей.

Он посидел у камелька в своей уютной комнатке с широкой кроватью. Странно. Он никогда не хотел иметь свой дом. Перекати-поле, он всегда рассчитывал на гостиницы, постоялые дворы, кабаки, дома добрых людей, но своего угла у него не было и не хотелось. Он долго, не мигая глядел в угли камелька, попыхивая своей изящной черной трубкой с чашечкой в виде головы смеющегося сатира (даже с маленькими рожками!), потом встал, сунул трубку в карман, проверил, заперта ли дверь, заглянул в шкап для одежды, посмотрел под кровать, подергал ставни. Скинул сапоги и кафтан и, не раздеваясь дальше, лег на спину, как можно выше пристроив подушки. Он полусидел на кровати. До рукоятей меча и шпаги тоже было рукой подать. Так спал по ночам Редхард по прозвищу «Враг нежити». Он задремал.

Окно с грохотом распахнулось, пламя прикрученной лампы мигнуло и чуть не сорвалось с фитилька. Враг открыл глаза — в ногах его, казалось, прямо из ночного полумрака соткалась фигура женщины умопомрачительной красоты. Она лукаво, хищно улыбнулась, показав ослепительно сверкнувшие в свете лампы, острые зубки и протянула руки в сторону Редхарда. «Ведьма» — автоматически отметил событие мозг охотника.

— Стой на месте, если не хочешь получить фунт серебра себе в сиськи, — грубость была настолько нарочитой, стремящейся согнать поневоле возникшее очарование, что ведьма даже на миг не рассердилась, а гортанно рассмеялась, расстегнула корсаж платья, обнажив две большие, крепкие и одновременно пышные, острые груди с большим, темным ореолом вокруг крупных сосков.

— Стреляй! — подзадорила она.

— Не бойся, с этим всегда успеется, — успокоил ведьму Редхард, — женской красотой меня пронять трудно, поверь мне. Хотя тебе это почти удалось. Но, думаю, если сдернуть с тебя личину, появившееся вызовет азарт только у вурдалака.