– Даааа! Просто… просто я впервые насла что-то, сто хотю! Совсем хотю! А мне не дают! Потому сто долг семьи! Потему все так складывается?! Потему я раньсе не насла это?! Потему сейтяс?! Я еще не успела насладиться, и теперь у меня сразу отбирают это! – судорожно всхлипывала моя Атсуко. Температура ее тела подскочила, я трогала ее лоб и боялась, что она разболеется. – Это так не справедливо, Карина! Да, сто я говорю?! Кому, как ни тебе знать, как больно, когда не справедливо?..

– Да, я знаю. – прошептала я, губами касаясь ее лба.

Она подняла лицо, закрыв глаза, и я поцеловала закрытые веки. Ее пальчики потянулись к моему лицу. Она открыла глаза и долго смотрела на меня, потом улыбнулась, и наши губы слились вместе. И снова она не позволила мне ласкать себя, и снова унесла в дальние дали наслаждения. По поцелуям, по движениям, я поняла, что нравлюсь ей. Она была со мной такой, что я чувствовала всеми фибрами души, что она действительно наслаждается мной. А по мне все было видно итак. Я не умела скрывать что-либо, и это вызывало в ней улыбку, полную триумфа.

*****

Мы ехали в аэропорт, держась за руки. Поверить не могу – я лечу в Италию! Не могу описать то, что чувствую. Какое-то ощущение нереальности. Как будто вот сейчас проснусь, открою глаза, и окажется, что я снова в Питтсбурге. Конечно, с переездом в Нью-Йорк жизнь была не сахар, и столько всего произошло за эти шесть недель, сколько не происходило за всю жизнь! Я встретила много замечательных людей, и несколько ужасных. Но теперь, кажется, все наладилось.

В аэропорту Атсуко обнимала меня за талию, разглядывая так, как будто пыталась запомнить. Странно, ведь мы будем вместе весь месяц! У нее столько планов! Я еще не запомнила, куда она хочет повести меня, потому что «крутых» мест в ее списке было очень много. Я спросила по поводу дел, касающихся ее отца, тех самых, из-за которых она плакала, а она ответила:

– Справлюсь, по ходу пьесы. Главное, сто ты со мной. Я люблю тебя, Карина. Позалуйста, запомни это навсегда. И если обидисся на меня из-за тего-то, просто помни, сто я завису от семьи, а зизнь моего аца зависит от меня.

– Я не обижусь. Никогда. – пообещала я.

– Хоросо, если так. – грустно улыбнулась она.

На какое-то мгновение даже показалось, что мне грозит опасность. Но это глупость. Какая опасность рядом с Атсуко?! У нее есть охрана, ее здоровые ребята целый день с нами. Потом я подумала, а не решила ли она бросить меня? Но если так, зачем везти в Италию и планировать наши совместные каникулы? Нет, это глупости. Она не бросит.

Я прижимаюсь к ее плечу, а она мурлычет:

– Ты ласковая, как коска. Люблю тебя!

Даже Реми и Сабрина не были так близки мне, как стала Атсуко. Реми покорила меня внешностью, мне хотелось касаться ее. Сабрина была уютной, теплой, нежной. А Атсуко… она не красавица, но ее кукольная харизма, честность и прямолинейность покорили меня. Сейчас я смотрю на нее, и вижу, что она красива. Красивее Реми, теплее Сабрины. Внешность никогда не играла для меня важной роли, если не считать фиаско с Реми. Но этого больше не повторится.

Спустя десять часов,  мы прилетели в Неаполь на собственном самолете отца Атсуко. Я впервые видела такие самолеты. Невероятно роскошно, комфортно, просторно! Внутри была даже кровать и огромный, плазменный телек. Мы валялись в постели, под одеялом и хрустели чипсами, запивая их вишневой колой. Потом занимались любовью, а после вместе принимали душ. Потом вместе смотрели карту, где пролетает наш самолет. В этот момент я подумала, вот здорово было бы побывать в кабине пилота, и она сразу предложила это! Кажется, она научилась читать меня, как книгу, написанную на родном языке.

Боже, сколько кнопок на панели управления пилотов! Как они разбираются во всем этом?! Такие молодые ребята, я не ожидала. Почему-то в голове сложилось устойчивое мнение, что пилот должен быть как минимум лет пятидесяти, с благородной сединой в волосах, а тут парни лет тридцати. Увидев Атсуко, оба побледнели, напряглись. Как странно. Неужели она строга к подчиненным? Отчего они боятся ее?

Десять часов полета, а я нисколько не устала. И все благодаря Атсуко. Я чувствовала себя так, как будто отдыхаю в роскошном отеле. А чем не роскошный отель? Частный самолет, класса люкс, и кровать, и ТВ, и наедине побыть можно. Отель в воздухе. Шикарно! Поскорее бы увидеть Италию!

– Кстати, почему ты выбрала Неаполь? – спросила я. – Ты не хотела бы посетить столицу? Рим?

– Хотела бы, Карина! – состроила рожицу подруга. – Но атец требует срочно прилететь. Он там, поэтому. Я ресу дела, и потом поедем везде, куда захотес, ладно?

– Да, ок.

Самолет приземлился в аэропорту Интернатионале ди Наполи. Нам выделили отдельную полосу.

– На самом деле не выделили. – покачала головой Атсуко. – Просто в каздом аэропорту, я про больсые, есть полосы для тястных самолетов.

На двух машинах, вместе с охранной, мы полчаса ехали до места, которое называлось Кумы. Господи, как красиво в Неаполе! Такие милые домики, прямо, как в моих мечтах! Узкие улочки, едва ли не исторические строения на каждом шагу! Мы ехали на возвышенности, и я даже увидела вдалеке океан! А между нами в ущелье стелились деревья. Иногда дорога шла чуть ли не вспарывая узкие тонели, прорезанные прямо в горе, и над нами нависали холмы, а на них белели домики. Каких только видов пальм я не увидела! И каких только видов кактусов! Мы проезжали мимо довольно бедных домиков, и мимо шикарных вилл. И везде, везде цвели кусты, и цветы в аккуратных горшках, расставленных, развешанных повсюду! В итоге мы заехали в какое-то удаленное от центра место, чуть ли не деревню. Здесь стояли пустые автобусы, они ждали своих туристов. Видимо, это какое-то место с достопримечательностью. Хочется спросить у Атсуко, но она не в настроении, смотрит в окно, грызет ногти, часто вздыхает. Наверное, волнуется из-за отца.

На этой крошечной улочке примостился ларек с напитками и закусками, и крошечное «кафе», на два столика с четырьмя стульчиками на каждый. У кафе, под деревом, спала собака, а сбоку от него стояли три мотоцикла. Здесь были и частные машины, но людей практически не было. Атсуко вышла из машины и подошла ко мне. Она через силу улыбнулась.

– Хотес посмотреть, сто туристы покупают? – спросила она, кивнув на ларек у «кафешки».

– Хочу. Если не торопишься. – кивнула я.

– Ой, Карина. – покачала головой Атсуко. – Я вообсе не тороплюсь. Ты не голодная? Поедим? Настоясяя итальянская еда в Италии, а?

– Мы же только ели. – покачала головой я. – Идем, просто посмотрим, что там покупают туристы?

Я взяла ее за руку, мы пересекли стоянку, и подошли к ларьку. В общем-то, ничего интересного, магнитики, солнцезащитные очки, панамки, открытки. Когда из ворот повалили туристы, Атсуко тяжело вздохнула и потянула меня туда, откуда вывалилась толпа. Мы прошли несколько узких улочек, поднялись по нескольким узким ступенькам, и взобрались, наконец, на какую-то возвышенность. Мне показалось, что я попала в древний, полуразрушенный дворец.

– Что это за место, Атсуко? Это замок? – спросила я, не понимая, зачем мы пришли в туристическое место. Разве дела решаются в таких местах?

– Это место было обнарузено в 1932 году. Здесь есть песера, Карина, в которой зыла Кумская Сивилла. Именно в Кумах была первая гретеская колония, появивсаяся здесь, на Итальянском поберезье. Эта колония была основана примерно в VIII веке до н.э. здесь сохранился храм Юпитера и остатки храма Аполлона. А неподалеку отсюда, в вулканитеском кратере, находится знаменитое озеро Авернус, для римлян и греков являвсееся входом в ад. Но мы с тобой не пойдем на то озеро. Огранитемся песерой Сивиллы, ладно?

– Да, конечно. – кивнула я, гадая, где именно она собирается встретиться с отцом.

Мы прошли к прямоугольному порталу, ведущему в пещеру, и Атсуко снова заговорила:

– Знаес, интересно то, сто песера совсем не похоза на строения римского стиля, но имеет невероятное сходство с туннелем, ведусем к гробнице короля майя, а Паленке. Кроме того, именно такой стиль есть у многих строений, разбросанных по всему миру. Тем самым возникает вопрос, как именно люди, зывусие на разных континентах, и в разное время, смогли прийти к одному и тому зе уникальному архитектурному стилю?