Но вода на больших глубинах становится тяжелее не только потому, что температура ее понижается. Под действием глубинного давления она сжимается, делается более плотной, а следовательно, еще более тяжелой. И, хотя способность воды к сжатию на первый взгляд весьма невелика, даже слабое уменьшение ее в объеме на глубинах порядка 4000 или 6000 метров может весьма чувствительным образом повлиять на «облегчение» веса батискафа.

Однако оба эти фактора «облегчения» играют очень незначительную роль по сравнению с третьим фактором, утяжеляющим вес самого батискафа. Дело в том, что от колоссального давления на больших глубинах сжимается не только вода, но и бензин, заполняющий поплавок «корабля глубин». А способность к сжатию у бензина гораздо выше, чем у воды. Сжимаясь, бензин уменьшается в объеме, и на освобождающееся место в поплавок проникает вода. Она, как известно, значительно тяжелее бензина, и вес батискафа резко увеличивается.

Из трех перечисленных нами факторов, влияющих на изменение веса батискафа в толще воды, решающее значение принадлежит третьему. Значение его настолько велико, что, если «корабль глубин» при погружении не будет сбрасывать время от времени часть балласта, чтобы замедлить скольжение вниз, скорость спуска будет непрерывно возрастать, и батискаф в конце концов с такой силой врежется в океанское дно и так глубоко увязнет в придонном иле, что рискует навсегда остаться там.

Но сегодня, в чудесный, очень жаркий летний день, при абсолютно спокойном море, обстановка совершенно иная: солнце сильно нагрело поверхность моря, и «Триест», погрузившись, сразу попал в холодный слой воды, температура которого резко отличалась от температуры поверхности. Что же касается бензина, то на такой малой глубине сжатие его почти не ощутимо. И в какой-то момент «Триест» сделался слишком «легким», чтобы продолжать спуск. Придя в полное равновесие с окружающей его средой, он неподвижно повис в толще воды.

Изложив всё это своему сыну Жаку, профессор Пикар предлагает ему на выбор три выхода из создавшегося положения.

Либо ждать, пока холодная вода охладит бензин; он уменьшится в объеме и станет тяжелее. Но для этого нужно набраться терпения.

Либо выпустить некоторое количество бензина, чтобы немедленно увеличить вес батискафа. Но бензин стоит дорого.

Либо вернуться на поверхность и загрузить батискаф дополнительной порцией железной дроби.

Немного поразмыслив, они признают третий выход наилучшим.

На этот раз «Триест» быстро достигает дна на глубине 40 метров. Вокруг — пустынная илистая равнина без всяких признаков жизни. Нет, подождите, что-то виднеется впереди. Увы! Это всего лишь потерянный кем-то резиновый ласт, наполовину погрузившийся в ил. Батискаф медленно дрейфует над самым дном.

«Что вы видите?» — спрашивают Пикара с поверхности.

«Ржавую банку из-под консервов и пустую раковину».

Тем временем Уо и Вильм готовятся к третьему глубоководному погружению. Но поначалу дело оборачивается плохо: ФНРС-3 ни за что не желает уйти под воду! Между тем вес его точно такой же, каким был позавчера, в день триумфального погружения на 1500 метров. Быстро принимается решение: выпустить 1800 литров бензина. И что же? Сбросив почти две тысячи литров, батискаф погружается всего лишь на шестьдесят… сантиметров!

«Ситуация становилась гротескной, — вспоминает Уо. — На глазах у многочисленных представителей прессы подводный аппарат, претендующий на покорение двухкилометровой глубины, отказывается попросту скрыться под водой!»

К поплавку спешно подвешивают две чугунные чушки весом по 50 килограммов каждая. Никакого результата!

Наконец кто-то догадывается, в чем дело: в колодце остался воздух. Трубопровод, выводящий его наружу, засорен. Действительно, сразу же после прочистки труб батискаф уходит под воду. Он стремительно скользит вниз, так как вес его значительно — увеличился.

Вскоре Вильм замечает удивительных рыб, которые держатся в воде вертикально, словно стоя на своих хвостах. Ему кажется, что он узнает в них «радужных» рыб, описанных когда-то Бибом. Странные рыбы довольно долго сопровождают ФНРС-3, видимо загипнотизированные ярким светом его прожекторов. Однако на глубине 1300 метров они выходят из игры.

Результат, достигнутый два дня назад, превзойден.

Так как глубина моря в этом месте равна примерно 2300 метрам, Уо и Вильм, достигнув 1950 метров, решают пустить в ход ультразвуковой эхолот, который должен предупредить их за двести метров о близости дна. Но эхолот не работает! Уо лихорадочно пытается исправить его, в то время как Вильм, сбрасывая балласт, замедляет спуск. Внезапно на конце отвертки, которой орудует Уо, проскакивает искра. Короткое замыкание! Увы, оно не способствует исправлению прибора. Ну что ж, придется обойтись без эхолота.

Однако «посадка» на невидимое и неведомое дно Средиземного моря — весьма рискованное предприятие. Между тем оба офицера обязаны повиноваться приказу о величайшей осторожности, полученному от морского министерства. Скрепя сердце они вынуждены отказаться от мысли о «приземлении» и останавливаются на глубине 2100 метров в толще воды, на достаточно безопасном расстоянии от морского дна. 2100 метров — это ведь тоже блестящее достижение!

Случай с эхолотом, равно как и все другие неполадки и аварии, лишний раз доказывает, что батискаф с его многочисленными и разнообразными приборами очень капризный и чувствительный аппарат.

В Дакаре, во время испытаний первого батискафа, аварий и неполадок было больше, вот и вся разница! Но пройдет еще не один год, пока бесперебойная и слаженная работа всех без исключения приборов и механизмов станет нормой поведения на «корабле глубин».

Вспомним, какой долгий и тяжелый путь пришлось пройти нашей авиации, прежде чем самолеты полностью утвердили свою победу в воздухе!

Писатель или киносценарист непременно предоставил бы теперь возможность профессору Пикару с его «Триестом» сделать очередной ход в игре. К тому же в Неаполе начиная с 18 августа все готово для продолжения испытаний. Но злая судьба словно нарочно испортила погоду в этой части Средиземного моря. Поэтому весь мир, не имея никаких новостей о Пикаре, вполне мог поверить, что Уо и Вильм являются единственными «королями глубин», если воспользоваться нелепым выражением, которое мы вычитали в одном спортивном журнале.

Но профессор Пикар после блестящих успехов ФНРС-3 (который ведь, в конце концов, ему тоже не совсем чужой!) еще сильнее уверился в своем «Триесте». Стальная кабина, которую по его заказу выковали в Италии для «Триеста», способна выдержать гораздо большее давление, чем та, прежняя, отлитая когда-то в Бельгии и использованная ныне для ФНРС-3. К тому же инженер Гемп проектировал свой подводный аппарат с расчетом на глубины до 4000 метров, между тем как работы в Триесте, Умбрии и Неаполе велись с мыслью о покорении глубочайших впадин Мирового океана.

В настоящий момент, однако, речь идет лишь о пробном погружении на 1000 метров. К югу от прославленного острова Капри, жемчужины Неаполитанского залива, под синими волнами Средиземного моря простирается широкая подводная долина с глубинами до 1100 метров. Погружение «Триеста» произойдет здесь.

28 августа погода наконец улучшается.

Великолепной лунной ночью «Триест», буксируемый вспомогательным судном «Тенас» («Стойкий»), в сопровождении корвета итальянского военно-морского флота «Фенис», на борту которого разместились пятьдесят репортеров и журналистов, пускается в путь к месту, намеченному для погружения.

На рассвете начинаются приготовления.

И сразу же — крупная неприятность. Один неверный маневр — и гайдроп навсегда расстается с батискафом, чтобы досрочно и вполне самостоятельно отправиться на дно Средиземного моря.

Каждый знает, что на свободных аэростатах перед самой посадкой из корзины спускают вниз длинный толстый канат. Когда до поверхности еще остается двадцать или тридцать метров, конец каната уже волочится по земле. Он постепенно облегчает вес снижающегося аэростата, тормозит спуск и делает приземление более плавным, а главное — безопасным для пассажиров. Этот благодетельный канат называется гайдропом.