Ободренный успехом, воин пополз к третьей жертве. На него упала тень Люция.

— Возьми лучше этого, — посоветовал мечник, бросив к Маату перепуганного подростка. — У него тело моложе и выносливее, чем у прочих.

Кивнув, адепт погрузил обе ладони в живот плачущего паренька. Хатхор сбрасывал мутации в узника, пока тот не превратился в мешок плоти, который даже отдаленно не походил на человека, но продолжал хныкать и неразборчиво бормотать.

— Еще, — произнес павонид. — Мне нужно еще.

Ставень с лязгом опустился. Еще недавно он служил дверью в грузовой отсек, теперь — в покойницкую. Внутри остались только мертвецы.

Гладкая кожа Хатхора Маата блестела от распирающей его жизненной энергии. Он обрел тело легионера в расцвете сил и ни в чем не уступал Люцию. Его переполняла та же самая мощь, что и в первый день возвышения до Астартес, когда воину казалось, что он способен в одиночку победить любого врага в Галактике.

Глубоко вздохнув, Хатхор вытянул руки перед собой.

— Трон, я просто ожил! — объявил он.

Мечник включил на пульте управления автоматическую продувку трюма. В отсеке зашумело очистительное пламя, испепеляющее сотни трупов, и струя жаркого воздуха выгнула ставень. Через пару мгновений дверь вогнулась: внутри открылись заслонки, и улетучившаяся атмосфера унесла груды праха в пустоту.

Маат покрутил кистями, проверяя, не упустил ли хоть мельчайшее проявление мутаций. Ничего не отыскав, он широко улыбнулся.

— Я снова прекрасен, — подытожил Хатхор.

— Да, — неохотно согласился Люций, — но мы с тобой оба знаем, что у красоты есть своя цена.

— Называй любую.

Отпрыск Фулгрима гортанно усмехнулся.

— Оно знало, что ты так скажешь. Только имей в виду: когда придет время вернуть долг, не вздумай нарушить обещание. От такого заимодавца не сбежишь.

— Не бойся, — с уничтожающим презрением улыбнулся Маат, — какой бы ни оказалась чертова цена, я заплачу ее с радостью.

Люций вплотную подошел к нему.

— Проклятая книжища, которую таскает с собой Ариман, — произнес мечник.

Хатхор отступил на шаг.

— «Книга Магнуса»? Зачем она тебе?

— Мы перепишем ее.

Йасу Нагасене не нравилась «Аретуза».

Звездолет окружала маскировочная завеса лжи; корабль скрывал свое предназначение, будто стыдился его. Агент почувствовал это, как только впервые поднялся на борт, и с тех пор ощущение не исчезло — пожалуй, даже усилилось.

«Аретуза» во всех смыслах была холодной и безжизненной: за работой ее систем наблюдала команда, в основном состоящая из автоматонов, с минимально допустимым количеством смертных членов экипажа.

Ни Йасу, ни Пром не желали задерживаться на Аг-хору, поэтому их космолеты отправились в путь сразу же после того, как разбомбили исполинскую гору и стерли в порошок амфитеатр Циклопа. Сейчас «Аретуза» и «Дорамаар» висели на низкой орбите безымянного газового гиганта в соседнем субсекторе. Их хозяева не знали, куда отправляться дальше.

С проводником, который довел их до Агхору, они уже не могли советоваться без риска.

Во всяком случае, пока.

По пути из посадочного отсека Нагасену эскортировали два киборга — безоружные, но агент все равно не сводил с них глаз и держал правую руку на кобуре волкитного пистолета. Измена автоматонов на арене дорого обошлась имперцам. Умвельт Икскюль уверял, что очистил ядро памяти каждой машины, однако Йасу знал: предавший однажды может предать вновь.

Нагасена прибыл на «Аретузу» по запросу Диона Прома. Йасу не знал, что нужно бывшему библиарию Ультрамаринов, но, какая бы сцена ни разыгрывалась здесь, лишние зрители агенту не требовались, поэтому он прилетел один.

Наконец пара киборгов остановилась на одной из верхних палуб корабля возле неприметной двери со ставнем. Автоматоны замерли по обеим сторонам от входа, будто молчаливые преторианцы.

Ставень поднялся. Дион в простой одежде для тренировок выглянул из двери и коротко кивнул, приветствуя гостя.

— Спасибо, что пришел, Йасу, — сказал он, отступив за порог.

Агент ответил на поклон и вошел в каюту средних размеров с практичной и строгой обстановкой. Типичные покои легионера, воспитанного в Ультрамаре.

Безыскусная разборная койка, выглядящая так, словно ею никогда не пользовались; несколько верстаков, прикрытых ветошью; пюпитр и столы-планшеты. Вся мебель сдвинута к переборкам. По центру лежит обычный гимнастический мат, в углу комнаты валяется груда механических конечностей — останки полудюжины разбитых сервиторов для спарринга.

Нагасена уловил запахи пота, машинного масла и крови.

— Ты активно упражнялся.

Пром кивнул.

— Битва с Магнусом вскрыла множество изъянов в моей технике. Больше я не потерплю такой неудачи.

— Причина поражения не в том, что мы плохо владеем клинками, — возразил Йасу, — а в том, что положились на воинов из металла и страшно недооценили Алого Короля. Но не казни себя, Дион: мы сразились с примархом и выжили. Я не знаю никого, кто мог бы похвастаться тем же.

— Тоже правда, — согласился Пром. Он указал на стул для обычных людей возле своего огромного стола: — Садись, надо поговорить.

Нагасена подтянул стул к себе, развернул и осторожно уселся, скривившись от резкой боли в боку. Тот казался одним сплошным синяком.

— Есть какие-нибудь изменения? — спросил он, положив локти на спинку стула. — Лемюэль еще не заговорил?

— То существо в карцере — не Лемюэль Гамон, — заявил библиарий.

— Я знаю, Дион.

— Думаю, нам нужно уничтожить его. Вообще не следовало привозить осколок на «Аретузу», он слишком опасен.

— Менкаура утверждает, что рунические метки, вырезанные им на груди летописца, будут удерживать дух Магнуса неограниченно долго.

— И мы должны верить слову изменника? — поинтересовался Пром. — Даже если он действительно хочет помешать братьям, старающимся восстановить примарха, ему нельзя доверять.

— Конечно, нельзя. Однако Бъярки изучил эти сигилы и сказал, что они сильнее любых его заклятий. Ты тоже исследовал руны, так что же — правильно ли рассудил Бёдвар?

— Да, — признал Дион, устало вздохнув. — Я не до конца осознаю, что именно сотворил чернокнижник, но его чары связывания как минимум не слабее оберегов, вплетенных в кладку Храма Исправления.

— Значит, мы еще успеем, — заключил Нагасена.

— Успеем что?

— Допросить Магнуса и узнать, где воины Тысячи Сынов будут искать следующие осколки.

Пром зашагал по гимнастическому мату, нервно потирая руки. Йасу понимал, насколько тяжело сейчас библиарию. Дион уже совершил почти немыслимое деяние, отказавшись от темно-синих геральдических цветов Ультрамара, но сколько еще шагов ему придется сделать по дороге, ведущей прочь от идеалов, которые раньше служили ему путеводной звездой?

«На один больше, чем нужно?»

— Сущность ничего нам не расскажет, — произнес легионер. — Она только бьется в цепях и выкрикивает угрозы.

— Тогда нужно заставить ее сообщить все необходимое.

— Как? Добровольно осколок ничего не откроет, а сила, влившаяся в тело Гамона, защитит его даже от самых действенных хим-неводов — «сывороток правды» магоса Икскюля.

— Есть госпожа Веледа, — напомнил Йасу. — Ее карты прочтут Алого Короля, как прочли Лемюэля Гамона.

Резко остановившись, Пром обернулся и посмотрел Нагасене в глаза. Лицо библиария отчетливо выражало несогласие.

— Картомантия?

— Так мы узнали об Агхору. Уверен, колода укажет нам и следующую цель.

Легионер снова вздохнул.

— Что же с нами стало, если мы прибегаем к столь нечестивым ухищрениям?

— У нас нет выбора, Дион.

— Насколько я понимаю, для подобного гадания нужно прикоснуться к разуму в теле Гамона. Готова ли госпожа Веледа к такой опасности? Это тяжелейшее бремя непросто вынести в одиночку.

— Готова, — ответил Йасу. — И она будет не одна. Та женщина с Просперо, Чайя, поможет ей.