— Я тоже. — Отодвинув костяк, Алый Король поднял проволочную модель планетной системы. — Тебя это удивляет?

— В любой иной ситуации я поразился бы, — признал Амон. — Сейчас, зная, какую тяжкую рану нанес вам Русс, я не удивлен, но напуган тем, что из этого следует.

— Для меня?

— Для всех нас. — Легионер взял с полки из черного ясеня толстую конторскую книгу. — Именно поэтому я просил вас прийти сюда.

Смахнув с ближайшего верстака расколотые линзы и хрустальные лупы, советник положил на него гроссбух. Подойдя к Амону, примарх взглянул на бесконечные столбики цифр и зашифрованных слов.

— Это «Liber Prospero»? — уточнил Магнус.

— Да, указатель всех знаний, спасенных нами с Просперо. И всех сведений, которые, как я верю, нам удастся спасти.

— Зачем ты показываешь мне каталог? — спросил Алый Король.

— Даже если мы вернем каждую мелочь, перечисленную в нем, то обретем лишь толику накопленной нами мудрости. — Воин поднял глаза. — Но вы и так это сознавали, верно?

Вздохнув, примарх закрыл «Liber Prospero».

— Разумеется, сознавал.

Амон вернулся к Алтарю Корвидов и обошел вокруг камня, держа ладонь на включении темной шпинели в его центре. Над поверхностью возникло изображение колоссального строения из переливающегося стекла, хрома и стали, настолько реалистичное, что к нему хотелось прикоснуться.

— Пирамида Фотепа, — сказал Циклоп.

На ее мерцающих скатах играли солнечные лучи, и стекло казалось янтарным, как в часы заката на Просперо. Когда по зеркальным граням скользнули тени облаков, легионер увидел в отражении чудесные здания Тизки из мрамора и золота.

Сейчас та же самая пирамида — ее ржавеющий стальной каркас — оседала и рассыпалась в пустошах, заселенная призраками и грустными воспоминаниями о погибшей родине.

Советника пронзила боль потери, какой он не испытывал с момента прибытия на эту жуткую планету. До сих пор Амон занимался восстановлением библиотек, что помогало ему справляться с горем.

— Я помню, как ее возводили, — сказал воин, и в мастерской зазвучали крики морских птиц, а диаграммы на стенах затрепетали, потревоженные теплым сирокко. — Вы, мой господин, могли бы сотворить пирамиду за одну ночь, но, как обожает говорить Азек, полезно бывает поработать руками.

Магнус обошел мираж по кругу. Фокус изображения сместился к фундаменту, где исполинские наклонные балки из посеребренного адамантия скреплялись огромными болтами и стальными скобами.

Корвид поднял фантомную пирамиду над камнем, поворачивая ее изящными движениями пальцев.

— При постройке любого огромного и сложного объекта тщательнее всего следует вычислять расположение и фиксацию опор в его основании. Допустимый предел погрешности здесь минимален. Любая неточность на данном этапе — например, отверстие, просверленное в паре миллиметров от нужной точки, или угол схождения, определенный с ошибкой в долю градуса, — приведет к серьезнейшим проблемам.

Легионер перенес точку обзора вверх по зданию, туда, где поперечные распорки нивелировали компрессионное воздействие основных элементов конструкции.

— Пятьюстами метрами выше эти незначительные огрехи превратятся в двадцатиметровые расхождения. Порой мы игнорируем или не замечаем крошечные возмущения, считаем мелкие изъяны несущественными… Но все они имеют далеко идущие последствия. «Как вверху, так и внизу».

— С пирамидой Фотепа ничего подобного не произошло, — указал Циклоп. — Она была идеальна.

— Да, была, — согласился Амон. По его жесту изображение сложилось внутрь себя и исчезло.

— Тогда к чему твои рассуждения?

— Я знаю, что с вами происходит, — ответил советник. — Мне известно, что вы умираете.

За время отсутствия Аримана его башня из эфирного вещества изменила свою форму. Изначально Азек создал витой белокаменный рог, но оставленная без присмотра цитадель превратилась в уродливое напластование невозможных многогранников.

Внутри нее возник запутанный лабиринт с бесконечными переходами, ведущими в пустоту дверями и неисчислимыми фрактальными залами, которые гнездились один в другом, нарушая все законы перспективы.

Ариман медленно ходил по кругу в самом верхнем помещении твердыни, атамом с черным клинком вычерчивая на стенах символ Тутмоса. Если ему удастся совершить чудо, пусть оно пока что останется тайной.

С плеч корвида ниспадал вороновый плащ его братства; помимо него, Азек использовал в ритуале все накопленные им артефакты прорицания: алую рясу, вытканную ийялаво[52], матерями-оракулами; агат из Отражающих пещер; деревянное око, вырезанное из корпуса левантийского барка, и восковую печать с текстом из «Mirabilis Liber»[53].

Отполированный базальтовый пол прорезали девять концентрических кругов. Хатхор Маат и Санахт, облаченные в одеяния своих братств и скрывавшие лица под капюшонами, передвигались по этим бороздам в противоположных друг другу направлениях и от внешних колец к внутренним. Они засыпали в углубления порошок «адского камня».

В центре защитных кругов стоял заиндевелый стазис-контейнер. Помещенный туда Собек не изменился с тех пор, как Ариман последний раз видел его на «Торкветуме». Искаженное ужасом, замороженное чарами павонидов, лицо практика застыло, могучей технологией принужденное замереть в бесконечном мгновении.

Возле откидной дверцы в боку контейнера стоял на коленях апотекарий Пентху, только что закончивший лечить Менкауру. Изолированные кабели соединяли его нартециум с внутренними системами устройства.

— Готово. — Санахт отряхнул руки от последних крупинок порошка. Все девять окружностей, озаренные пламенем парящих над полом хрустальных кадил, сверкали подобно алмазной пыли.

— Ты уверен? — уточнил Азек, убрав атам в ножны.

— Это же простой защитный круг, — ответил атенеец.

— Ошибки здесь недопустимы.

— Сказал адепт, который нарушил собственный защитный круг, — вмешался Хатхор Маат. — Помнишь, как легко Астенну спровоцировал тебя?

Ариман кивнул, признавая правоту собрата. В прошлом Азек действительно совершил глупый промах, недооценив воина, искаженного перерождением плоти.

— Больше такого не повторится.

— Надеюсь, — отозвался павонид. — Иначе я велю Санахту всадить тебе в брюхо пару его прелестных мечей.

Пропустив угрозу мимо ушей, Ариман повернулся к Пентху.

— Апотекарий?

Тот щелкнул последним рычажком и кивнул, увидев, что ряды гемм-индикаторов сменили цвет с зеленого на янтарный.

— Все готово. — Выпрямившись, он обернулся к Азе-ку. — Встроенный медицинский модуль заработает сразу же после отключения поля, но имей в виду, что я не одобряю твой план.

— То есть ты не хочешь участвовать?

— Напротив. Если тебе не удастся остановить деградацию Собека, я подарю ему легкую смерть, избавив от гибели в огне Пирридов.

— Я одобряю твои намерения, но до такого не дойдет, — заверил его Ариман.

Хмыкнув, Пентху все равно вытащил из кобуры болт-пистолет.

— Санахт, Хатхор Маат, вы готовы? — спросил Азек.

— Да, — подтвердил мечник, вставая прямо перед контейнером.

— Пора начинать, — бросил павонид. Заняв позицию слева от Санахта, он повел плечами, как будто готовился к бою.

Ариман остановился справа от атенейца. Мыслительный процесс корвида стал более плавным и абстрактным: он старался покинуть то-что-есть и воспринять то-что-будет.

— Вы оба, переместите разум во второе Исчисление, — скомандовал мечник. Дымка варп-энергии заволокла ему глаза, заструилась изо рта.

— Не третье? — переспросил Азек.

— Нет, во втором мы сможем почти мгновенно обмениваться мыслями. Я так понимаю, что действовать нужно быстро, да?

— Совершенно верно, — согласился Ариман. — Скорость жизненно важна. Хатхор Маат, ты должен немедленно следовать полученным от меня образам.