— Ты цепляешься за старые привычки, Азек, — бросил павонид, — но прошлое мертво.

«Прошлое мертво…»

Хатхор Маат обожал язвить, и Ариман уже привык к его утомительным дерзостям, но эта небрежная издевка глубоко засела в душе.

Он прошел в десантный корабль, где находились трофеи с «Торкветума»; раньше пассажирский отсек заполняли бы боевые братья, но в последнее время такое происходило редко. Внутреннюю поверхность фюзеляжа, согласно давнему обычаю легиона, покрывали вырезанные острием ножа строчки — тысячи заклинаний, которые воины копировали из личных гримуаров во время перелетов к полям битв.

По центру отсека вертикально стоял Железный Окулюс, закрепленный в сети проволочных растяжек. Ближе к носу в бронированных ковшеобразных креслах неподвижно сидели три ёкая и дюжина сервиторов с позолоченной кожей. Киборги слепо таращились в переборку напротив, автоматоны не смотрели ни на что. У каждого из них голова свесилась на грудь, сигилы призыва безжизненно потускнели.

Ариман сам не до конца понимал, зачем привез ёкаев с «Торкветума». Без движущей силы эфирных сущностей от автоматонов остались только почти бесполезные доспехи-оболочки.

Преодолев тревогу, вызванную видом саркофага, Азек прошел в кабину пилотов. Турбины запустились быстро — машина жаждала вознестись на ветрах эмпиреев. Заработали пусковые рельсы, поднимая ее корму с соплами двигателей и опуская нос к проему в борту космолета.

Легионер толкнул рычаг управления, и «Громовой ястреб» ринулся в пустоту. Резко бросив его вниз, Ариман совершил разворот на 180 градусов, чтобы не столкнуться с выступающими варп-лопастями и блоками пассивных ауспиков. То, как головокружительно перевернулся горизонт планеты, напомнило Азеку о вызывающих дурноту видах «Торкветума».

Удалившись от борта, Ариман решил немного развлечься и направил машину по траектории, совпадающей с вектором движения «Кемета».

Фрегат типа «Нова», украшенный золотом и слоновой костью, обладал чертами, характерными для кораблей с верфей Сатурна: отклоненной назад верхней частью корпуса и более узким профилем, чем у других легионных звездолетов. Между рогами раздвоенного носа, изогнутыми подобно мечу-хопешу, выступал прикрытый лучевыми щитами ствол лэнс-орудия. Очень немногие корабли легиона могли сравниться с обтекаемым «Кеметом» в изяществе.

Раньше на его палубах располагались полдюжины специализированных библиотек с незаменимыми текстами, но сейчас книгохранилища пустовали — их содержимое перевезли в запасники Обсидиановой Башни. Азека печалила мысль о том, что его корабль утратил накопленную мудрость.

Ариман отвалил в сторону от фрегата, который взял курс на причалы в нижних слоях атмосферы. Там стояла на якоре флотилия Тысячи Сынов — жалкие остатки прежней армады. Слегка отклонив ручку управления вниз, воин повел «Громового ястреба» через облака и направил восприятие вовне.

Кто знает, как поменялся рельеф планеты за время его отсутствия?

Дополнительную опасность при снижении представлял тот факт, что границы владений чернокнижников непрерывно сдвигались. Братства всегда подчеркивали различия между собой, но после того как Магнус уединился в своей цитадели, начали открыто и свирепо бороться за территорию. Так, после усиления огненных течений Великого Океана адепты Пирридов перебрались ближе к твердыне примарха и агрессивно защищали недавно обретенные позиции.

Машинный дух «Громового ястреба» потянул ручку управления, настойчиво предлагая Азеку дать полную тягу и устремиться ввысь. Десантный корабль хотел полететь прямо к Алому Королю, будто сокол, возвращающийся на руку хозяина, но Ариман твердо вел машину прежним курсом.

Обсидиановая Башня господствовала над пейзажем, но определить расстояние до цели не удавалось — земля и небо вокруг нее жили по законам снов. Иногда, подняв взгляд от приборной панели, легионер видел, что черный шпиль заполняет весь фонарь кабины. В другие моменты о цитадели напоминала только черная трещинка на мерцающем горизонте. Как обычно, пристанище Магнуса само выбирало, когда позволить посетителю войти.

Под десантным кораблем тянулся беспокойный ландшафт. Отвесные ущелья и скалистые регионы кишели новыми обитателями, которых, словно обломки кораблекрушения, выбросили сюда псионические ударные волны, до сих пор терзающие Просперо. Впрочем, уцелевшие жители сожженного мира были не единственными смертными, что поселились на Планете Чернокнижников.

Присутствие Циклопа влекло сюда изгоев Галактики: обездоленных, преданных, брошенных, заблудших и проклятых. Каждый день здесь появлялись беженцы из неведомых мест и эпох.

На горизонте вышагивала стая громоздких охряных исполинов — титанических богомашин с атомными сердцами, которым удалось отомкнуть замки на своих душах и ожить. Скорбному реву их боевых горнов, что разносился над пустошами, отвечали прямоходящие звери.

Эти покрытые мехом клыкастые чудовища обитали в исторгнутом из недр мира гигантском городе мегалитов, напоминавшем развалины Рамессеума[42]. Твари в броне из кусков металлолома били себя в грудь когтистыми кулаками: они салютовали богомашинам, подражая угрюмым безымянным легионерам из базальтового оплота, расположенного высоко над примитивным поселением мутантов.

Никто не знал, кто такие эти воины или откуда они взялись. Однажды сотни их выступили из шторма ужасающей силы и возвели на иссеченном молниями нагорье черную крепость. Провидцы распознали в пришельцах космодесантников, но всевозможные символы на рваных знаменах и поврежденных в боях наплечниках незваных гостей не были известны Тысяче Сынов.

Заметив, что из фрактального тумана выплывает башня Амона, Ариман совершил крутой разворот влево. Честно говоря, слово «башня» здесь не подходило, так как советник примарха создал для себя колоссальную механическую пирамиду, увенчанную кристаллическими лопастями, комплексами искрящих линз-окулюсов и замысловатыми хронометрами.

Амон, как и Азек, принадлежал к ордену Корвидов. Раздосадованный тем, что их провидческий дар слабеет, помощник Магнуса изучал все более хитроумные способы предсказания будущего.

ТЫ ДОЛЖЕН ПОНИМАТЬ, ЧТО ОН ЗРЯ ТРАТИТ ВРЕМЯ.

На протяжении обратного перелета с «Торкветума» захваченный оракул безмолвствовал, но Ариман почувствовал, что теперь их беседы возобновятся.

— Амон редко применяет свою силу напрасно, — возразил легионер. Хотя они с советником все чаще расходились во мнениях, Азеку не понравился насмешливый тон Железного Окулюса.

АМОН? ТЫ ХОТЕЛ СКАЗАТЬ, НАУМ?

— Нет, — бросил воин, уже сожалея, что поименовал брата.

Из саркофага донесся скрипучий смех.

МАРКИЗ АДА[43]… Я ЗНАЮ ЕГО ИМЯ, ДАЖЕ ЕСЛИ ТЕБЕ ОНО НЕВЕДОМО.

Ариман ничего не ответил. Летающая пирамида меж тем скрылась из виду, и пестрые облака разошлись, открыв взору громадное вулканическое плато. Под его растрескавшейся поверхностью колыхался зловещий оранжевый свет, схожий с подземным океаном магмы.

Из центра плоской возвышенности росла Обсидиановая Башня — стройный пик, в равной мере восхитительный и монструозный, по которому влажно извивались ручейки огненно-жидкого сияния. Потянув ручку на себя, Азек набрал высоту и облетел цитадель своего владыки. Точек входа при первом осмотре не обнаружилось, поэтому Ариман кружил над цитаделью, дожидаясь, когда грандиозный разум внутри разрешит посадку. Твердыня казалась ему неоконченной, будто кусок кремня для наконечника копья, отколотый от камня со дна реки.

ТЫ ПОНИМАЕШЬ, ЗАЧЕМ ПРИВЕЗ МЕНЯ К НЕМУ?

— Конечно.

СКАЖИ МНЕ.

— Ради знания.

И КАКИМИ ЖЕ ЗНАНИЯМИ, ПО-ТВОЕМУ, Я НАДЕЛЕН?

— Это должен выяснить примарх. Знание суть единственное благо, и единственное зло есть невежество.

ТЫ ГОВОРИШЬ ИСКРЕННЕ?

— Да.