Фрида не случайно выбрала разных по комплекции и возрасту рабов. Казнь должна была стать полноценным представлением. Она дождалась, пока беглецы преодолеют половину пути и махнула рукой. По этому сигналу надсмотрщики спустили с поводков трех питбулей. Громадные псы понеслись вслед за беглецами.

Отставший мальчишка, услышав за спиной рычание питбуля, обернулся. Это его т спасло. Мальчик споткнулся и упал, а пес, наметивший его своей жертвой, перепрыгнул через лежащего на земле пацана и, не сбавляя темпа, погнался за вторым беглецом. Он настиг его в несколько прыжков и сбил с ног.

Когти питбуля рвали тунику, а чел, сопротивляясь, перевернулся на спину, принялся молотить кулаками пса по морде. И совершил ошибку, оставив открытым горло. Клыки сомкнулись на кадыке человека, питбуль затряс головой. Вопль чела сменился клокотанием. Фонтан крови ударил псу в морду. Не обращая на это внимания, питбуль, под одобрительные возгласы русов, стал вгрызаться в живот агонизирующей жертвы.

Вторая трагедия разыгралась очень скоро. Два питбуля настигли первого беглеца. Поняв, что добежать до кустов не удастся, чел остановился и развернулся, чтобы встретить псов. Прыжок первого питбуля завершился неудачей. Пес получил сокрушительный удар кулаком в морду и с визгом откатился на несколько метров. Однако силы были неравны. Второй питбуль вонзил клыки в лодыжку человека и мощным рывком повалил чела на землю. Он пытался встать, но вторая, успевшая очухаться собака, присоединилась к собрату.

Наблюдая за расправой, все позабыли о мальчишке, а тот бросился к кустам, но не прямиком, а по диагонали. Когда Фрида вспомнила о пропавшем из поля зрения пацане, то уже успел добраться до кустов. Пришлось спускать еще одного питбуля, который пулей полетел за мальчишкой и исчез в зарослях. Истошный вопль пацана. Плотоядное урчание питбуля и… Тишина.

Прошла минута. Другая. Притихшие русы ожидали возвращения пса. Вместо этого из кустов вылетел и шлепнулся на землю какой-то предмет. Им оказалась голова питбуля. Она привлекла внимание трех его собратьев, которые оставили мертвых челов и занялись отрезанной головой.

– Он там! – закричала Фрида, указывая на кусты. – Он все время был там и наблюдал за нами!

– Не волнуйся, – попытался успокоить подругу Фишер. – Мы пошлем в погоню…

Договорить он не успел. Фрида наотмашь ударила дружка по лицу.

– Гнаться надо было сразу! Я говорила тебе об этом, но ты не послушался!

– Стерва!

– Придурок!

Иван тронул плечо Георгия. Губы его кривила едва заметная усмешка.

– Вот это по-нашему. Отрезать псу голову – это от души. Я бы пожал руку тому парню. Пойдем. Думаю, ничего интересного здесь уже не произойдет. Руки у них коротки…

Пользуясь суетой, охватившей лагерь русов, Ивану и Георгию удалось уйти по-английски. Скинам было не до них. Дерзкий побег раба и вызов, который он бросил своим мучителям вместе с головой питбуля, заставил надсмотрщиков по-другому взглянуть на челов.

Стали они организовывать погоню за Рашидом, Мальцев так и не узнал. Перед тем, как выйти на дорогу, он успел увидеть, как челов погнали на работу. Фрида и Фишер, конечно кипели от ярости, но были достаточно умны для того, чтобы не накалять и без того взрывоопасную обстановку.

Наступивший день рассеял ночные страхи. Идти по дороге было легко. Георгий увидел, что ночной ливень, именовавшийся змеиным, не нанес серьезного ущерба построенному на совесть дорожному полотну.

Дорога вилась среди пальмового леса. Кое-где можно было различить поросшие бородавочником, лопухами и папоротником руины зданий, но внимание Георгия привлекли не следы безвозвратно ушедшей цивилизации, а результаты деятельности новых хозяев мира.

Например, аккуратно сложенные в поленницы чурки на обочине. Располагались они через равные расстояния. Понять их назначения Мальцев не мог и решил, что дрова, возможно, предназначены для костров. Вот только зачем готовить дрова заранее, если ты находишься в лесу и при необходимости можешь набрать их сколько душе угодно?

– Думаю, к вечеру доберемся до поселка либерейцев, – сообщил Иван. – Там ты увидишь, что не все мы такие, как банда Фишера.

– Ты ведь ненавидишь русов, Иван…

– Есть такое. К ним, вообще, большой любви никто не испытывает.

– Так почему вы терпите эту мразь?

– Гм… Они приносят пользу. Не позволяют чужакам шляться по Базису. Охраняют преступников. Строят дороги. Заготавливают дрова. Точнее руководят всем этим. Выполняют грязную работу, за которую я бы, например, ни за что не взялся. Русы, гм… Часть системы. Старики рассказывали, что после Великой Войны наступила смута. Жуткая неразбериха, когда люди убивали друг друга по малейшему поводу. Порядок достался нам слишком большой ценой и мы его оберегаем.

– Но отношение русов к челам! Они же на положении рабов! И кто определяет кому быть челом?

– Изначально челами были преступники. Воры и убийцы, которых охраняли русы. Потом люди Фишера начали брать в плен бродяг, вторгшихся на их территорию из других земель. Даже Вондра говорит, что рабы – движущая сила Базиса, а некоторые народы предназначены для рабства. Как видишь, русы предпочитают обращать в челов тех, у кого волосы и кожа темнее. Такая у них система.

– Беспредел это, а не система.

Иван остановился. Внимательно посмотрел на спутника и криво усмехнулся.

– А раньше, до Великой Войны, было по-другому?

– Откуда мне знать? – соврал Георгий.

Он знал. И понимал, что не имеет права выступать в роли обличителя общественных язв нового мира. В прошлом гастарбайтеры тоже немногим отличались от рабов. А если копнуть глубже, то древние греки и римляне тоже строили свое благополучие на рабстве рас, считавшихся низшими. Вот и речь Фишера о правах и обязанностях, можно было бы с успехом толкать и в прошлом, двадцать первом веке. Нашлись бы те, кто поддержал бы ее бурными аплодисментами.

– А как часто бывают змеиные ливни? – сменил тему Мальцев.

– Никогда не задумывался об этом, – пожал плечами Иван. – В общем-то серьезной угрозы для людей они не представляют. Нужно лишь вовремя заметить их приближение и укрыться. Если порассуждать то, дождевики ничем не хуже русов. Тоже приносят пользу. Пожирают разных тварей, которым не место в этом мире, уничтожают падаль. В общем, поддерживают баланс…

– И порядок!

– Ну, да. Пусть наш порядок нельзя назвать совершенным, но к чему привел ваш? Разве Великая Война не затея олдов? Не ваша ошибка?

Георгий не смог дать достойного ответа. Он был дважды побит в споре всего за несколько минут. Доводы Ивана, по сути дела первобытного человека, были просты и элегантны. Софистика и словоблудие, столь популярные у погибшей цивилизации, были здесь бессильны.

Мальцев собирался сменить тему в очередной раз, но его прервал шум, который доносился из-за поворота дороги и становился все громче. Это был рокот автомобильного двигателя и сопровождавший его странный лязг.

Из-за поворота дороги действительно появился автомобиль – видавшая виды «копейка» с почти ажурным от ржавчины и латаным-перелатанным кузовом, что определить ее первоначальный цвет было невозможно. Лобовое стекло у машины было заменено набором стальных полос, образовывавших жалюзи, колеса опутывали ржавые цепи, которые при движении по мощеной бетоном дороге издавали тот самый невообразимый лязг и, по всей видимости, предназначались для бездорожья. Стекла в дверях машины были заменены проволочными решетками.

За рулем восседал Фишер, собственной персоной, а на заднем сиденье развалилась Фрида. Доехав до путников, «копейка» сбавила скорость. Фишер высунулся из окна.

– И не надоело тебе, Ванька, передвигаться на своих двоих? Когда газгеном обзаведешься-то?

– На своих двоих – надежнее.

– Это, конечно. А еще надежнее будет, если ты будешь сообщать мне о том, что собираешься покинуть мою территорию.

Фишер дал газу и громыхающая колесница скрылась из вида, на прощание окатив Ивана и Георгия сизым облаком выхлопных газов.