В номер Аня вошла крадучись, полагая, что Дима спал в столь ранний час, но парня нигде не было видно, о его пребывании говорили лишь сваленные на диване кучей одеялка и две подушки. На столике у дивана лежал грубо брошенный ею вчера телефон. Девушка задумчиво вздохнула. Наверное, всем было бы лучше, если бы она вообще не вернулась.

– Нет, спасибо, я расспросил всех, кого мог, – раздался мелодичный голос Димы. Аня насторожилась. Судя по доносящимся звукам, парень находился в ванной комнате. В правила девушки не входило подслушивание чужих разговоров, но что-то ей подсказывало, что Дима говорил о ней.

– Если до завтра она не объявится, мне придётся звонить в полицию… Конечно, я верю в лучшее… Как ты думаешь, может, она сбежала?… Да, звучит бредово, но ведь я нарочно тянул время, чтобы помочь ей справиться с её безумной любовью… Согласен… Ещё раз спасибо, Ксюша. Я перезвоню, пока.

      Из обрывков сказанных парнем фраз Аня сложила своеобразный пазл, благодаря которому узнала, во-первых, имя второго собеседника, во-вторых, факт того, что Дима всё-таки пытался её отыскать, и, в-третьих, он обнаружил её стремление к Джеймсу и, более того, посмел пытаться противостоять этому. Девушку буквально трясло от сдерживаемого гнева.

– Анюта! – увидев девушку, обрадовался парень, – Где ты пропадала всю ночь? Я уж было подумал, что ты вернулась домой.

– Я ходила по делам, – холодно отозвалась Аня.

– Да брось, неужели ты не перестала дуться на меня?

– А ты ничего не хочешь мне рассказать? – девушка боялась признаться Диме, что подслушала его телефонный разговор, поэтому принялась задавать наводящие вопросы, чтобы он сам во всём покаялся. Парень слегка оторопел, соображая, что конкретно имела в виду Аня.

– Ну есть кое-что вообще-то, – чуть слышно произнёс Дима, но сделал паузу, как бы собираясь с духом, прежде чем позволить мыслям превратиться в слова, – Сначала я этого не осознавал, мне казалось, что тёплое чувство, которое ты во мне вызывала, было обычной заботой о друге. Но потом до меня вдруг дошло, что обычные друзья не женятся, пусть и фиктивно, и не живут вместе.

– Я не об этом тебя просила, – начала Аня, чувствуя, что парень неверно истолковал её просьбу рассказать что-то, но Дима оборвал её:

– Да, я признаюсь, я стремился удержать тебя рядом с собой подольше в надежде, что в тебе тоже проснутся какие-то чувства ко мне.

– Я не понимаю, – прошептала девушка, хотя она прекрасно всё поняла. Но одно дело было просто иметь представление о неохладевающем отношении парня, и совсем другое – услышать о нём собственными ушами.

– Что тут непонятного? Я втрескался в тебя без памяти, – с жаром выкрикнул Дима. Наступила напряжённая тишина. Аня в недоумении хлопала глазами. Она понятия не имела, как нужно ответить парню, чтобы не причинить ему боль и в то же время показать, что его надежды были напрасными. Внезапно в сознании всплыла фраза, которую девушка недавно услышала из уст Ральфа: «Моя жизнь – мои правила», а за ним последовали несвязные кусочки предложений: «вырваться из капкана», «усыпить бдительность», «показать, что смирилась с участью». Как утопающий хватался за соломинку, так и Аня вцепилась мёртвой хваткой в проплывающие в голове выражения, невзирая на то, что пока не решила, как правильно воспользоваться ими.

– Ты молчишь, – тяжело вздохнул Дима, нарушая тревожное безмолвие, – Конечно, я идиот. Прости, что затронул эту тему. Я чувствовал, что ты ещё не готова, но оно само вырвалось.

– Кто тебе сказал, что я не готова? Я лишь попрошу у тебя несколько дней, чтобы разобраться в себе.

– Несколько дней – ничто в сравнении с месяцами, на протяжении которых я тщетно втаптывал свою влюблённость на дно души.

***

Отношения молодых людей изрядно испортились. Они перестали разговаривать, изредка обмениваясь короткими репликами. Натянутость и напряжение круглосуточно держали их в своих крепких тисках. Однако наступил тот день, когда Аня точно знала, что ей делать для того, чтобы увидеть Джеймса, и девушку не покидала уверенность, что никто не заставит её передумать. Это была её жизнь, правила которой устанавливались только ею самой. Вот, что пытался тем загадочным вечером пояснить ей граф. Жалко, что тогда она была чересчур напугана, чтобы уразуметь его слова.

      И вот, на третий вечер молчания, Аня всё-таки заговорила. Она долго лежала в постели, не сводя застывшего взора с Димы, который беспрестанно вертелся на неуютном диване, и решила, что более подходящего шанса ей могло не представиться в будущем.

– Тебе, должно быть, ужасно неудобно спать там?

– Нет, вполне сносно, – с силой ударив подушку и возвращаясь в прежнее положение, в котором он пребывал до начала беседы, оветил парень.

– Я же не эгоистка какая-нибудь. Впрочем, мне и в голову не приходило, что я валяюсь в мягкой и уютной кровати, а ты ютишься на жёстком диване.

– Сейчас уже не к чему что-то менять.

– Ложись со мной, – девушка откинула край одеяла, подвигаясь в сторону и освобождая побольше места. Дима вскочил, как ошпаренный, будто происходящее казалось чрезмерно сказочным, чтобы походить на правду.

– Давай, пока я не передумала, – с недовольными нотками в голосе проговорила Аня. Дима поколебался ещё секунду и быстро шмыгнул под одеяло, удобно устроившись рядом с девушкой. Правда, он забился на самый край кровати и лежал неподвижно, избегая лишнего прикосновения к Ане. Она продолжала разглядывать тёмный силуэт Димы, собирая всю волю в кулак, чтобы решиться на рискованный шаг. Затем девушка резко придвинулась к парню и начала медленно гладить его лицо, поворачивая к себе.

– Что ты делаешь? – встрепенулся Дима.

      Ответа не последовало. Аня, обхватив плечи парня, с жадностью приникла к его губам. Сперва Дима постарался отстраниться, но девушка прижалась к нему ещё сильнее. Парень не устоял перед её напором,. Так изголодавшемуся по влаге путнику трудно пережить затяжную изнуряющую засуху, когда он чувствует первые освежающие капли готовой разразиться бури…

***

            Аня лежала и уныло смотрела в потолок. То коварство, с которым она готовилась провести не чужого ей человека, не шло ни в какое сравнение с тем фактом, что в её поступке прощупывалась явная жестокость: использовать чувства другого, чтобы усыпить его бдительность и сбежать. Но она не считала себя виноватой, ведь Дима сам не оставил ей выбора, к тому же, вряд ли он отпустил бы её и после истечения тех дней, которые она попросила для раздумий.

      Тихий стук в дверь прервал колесницу мыслей, со стремительной скоростью метающихся в голове. Девушка мгновенно вскочила на ноги и, накинув на голое тело белый халат, отворила дверь. За порогом стоял высокий кудрявый шатен с добродушными карими глазами.

– Вы всё сделали, как я просила, так ведь, Оливер?

– Вот билеты на самолёт, – Оливер в одной руке протянул ей два клочка цветной бумаги, а в другой новый айфон, – А этот телефон – личный подарок графа. Карина ждёт внизу. У неё все наличные, которые мы сняли с карточек.

– А что с мамой? – обернувшись на безмятежно спящего Диму, шёпотом спросила Аня.

– Не волнуйтесь, ей передали вашу просьбу.

– Спасибо, – улыбнулась одними глазами девушка. Оливер удовлетворённо кивнул и, не прощаясь, зашагал прочь. Аня без лишнего шума закрыла дверь и кинулась одеваться.

      Перед выходом она бросила последний взгляд на Диму. Он раскинулся на животе, облокотив голову на левую руку и громко посапывая. Правая рука смиренно покоилась на подушке, оставляя впечатление того, что парень спал не один.

      Аня вздохнула и покинула номер. Сегодня она перерезала все мосты, связывающие её с жизнью, которая никогда ей не нравилась и казалась не очень-то привлекательной, и ей оставалось прокладывать новые, чтобы воссоединиться с Джеймсом. Уверенность в том, что однажды Дима её поймёт и простит, не волновала её душу. Ей было всё равно. Теперь Аня вольна сама выбирать свой путь. И за это благодарить надо только Ральфа.