– Il n'est pas sage⁴, – парировала девушка. В глазах графа зажглись озорные искорки. Он явно был доволен проявлением скрытого Аниного таланта.

– Warum ist das so⁵? – отлично, теперь он перешёл на немецкий. Ну Ане и тут было, чем его удивить.

– Porque la tentación es una trampa del diablo, pero si usted lo llama, es poco probable que usted se atreve a caer en la propia trampa⁶, – заявила она. Ральф на мгновение застыл на месте, и девушка дёрнулась, чтобы воспользоваться его замешательством и пройти к дверям. Но как только она это сделала, граф решительно преодолел расстояние между ними и преградил ей путь, вынуждая снова попятиться назад.

– Ты ведь понимаешь, что эта игра не может длиться вечно?

– Как мило со стороны хищника предупреждать жертву о грозящей ей опасности, – с еле сдерживаемым гневом, сказала девушка.

– И как мило со стороны жертвы игнорировать предупреждение, сделанное из лучших побуждений.

Аня как раз собиралась ответить, что не верит в существование у графа таковых, но тот уже склонился над ней, не спуская взора с побледневшего овала её лица, и коснулся губами её губ. Девушка ударила руками ему в грудь, всеми силами стараясь сопротивляться и противостоять его слащавой надменности, но Ральф схватил её дрожащие запястья и, больно сжав их, опустил обратно, не выпуская из своих цепких рук. Аня чувствовала, как поцелуи становились всё более страстными и глубокими, но, одолеваемая невероятным ужасом, ощутила полное бессилие перед несгимаемой стеной желания этого самоуверенного человека. Колени подкосились, казалось, ещё секунда, и она точно потеряет сознание. Мысли в голове путались, застилаемые беспросветным туманом, в который тянул её светловолосый дьявол. Шансов на спасение почти не оставалось, и Аня мысленно произнесла полное отчаяния «Господи, помоги мне», хотя уже не верила в чудесное спасение. И напрасно. В этот момент послышался скрип открываемой двери, и раздался серебром звенящий голос:

– Приветствую тебя, Ральф!

      Граф мгновенно отпустил девушку и, грозно сдвинув брови, обернулся:

– Ровер? Какого чёрта ты тут забыл!?

      Ральф явно был недоволен и даже взбешён из-за непредвиденного вмешательства. Аня же, восстанавливая дыхание, ухватилась за комод, придерживающий её сзади, испытывая неимоверное облегчение.

Коварство лисы столь же опасно, как и жестокость волка; мы должны остерегаться в равной мере и того, и другого.

(Томас Пейн)

– Не слишком радушный приём ты оказываешь единокровному брату, – продолжил вошедший. Он прошёл в глубь комнаты и устроился в кресле у камина, небрежно забросив ноги на круглый столик. Ровер внешне ничем не отличался от своего наглого братца: такие же ярко-синие глаза, оживлённые загадочным блеском и скрываемые тенью густых ресниц, высокие скулы, прямой нос, волевой подбородок и светловолосая гордо поднятая голова, отливающая золотом, хотя черты лица его казались более мягкими, а, быть может, это впечатление создавалось только благодаря более молодому возрасту. Широкие плечи Ровера обтягивала чёрная рубашка с коротким рукавом, её пуговицы были расстёгнуты на груди, выставляя загорелую кожу со светлыми, чуть заметными волосками, а тёмные джинсы облегали его сильные ноги.

– Если вспомнить, какой приём ты оказал мне в Манчестере два месяца назад, то мой покажется просто королевским.

– Не моя вина, что леди Ингрэм не пустила тебя на порог своего дома, по понятным нам причинам, а я был всего лишь гостем. Но неужели ты ожидал гремящие звуки фанфар и танцующий зоопарк?

– Я склоняюсь к тому, что всего этого ожидал ты, – теряя терпение, отозвался Ральф.

– Надо же, теперь ты охмуряешь замужних девиц. Теряешь сноровку, братец, – бросив оценивающий взгляд на Аню и приметив обручальное кольцо на её пальце, съязвил юноша. Он оставил прежнюю перепалку с братом и вступил в новую. Аня, увидев увлечённость завязавшейся перебранки, сделала шаг к двери.

– Ты здесь нежеланный гость, – отрезал граф, осторожно кладя девушке руку на талию. Ей снова не удалось покинуть эту злосчастную комнату.

– Ты теряешь не только сноровку, но и хорошие манеры, – пропустив замечание брата мимо ушей, продолжал Ровер. Ральф как будто только что опомнился и, сузив глаза, но тем не менее признавая правоту брата, ответил:

– Эту прекрасную даму зовут Анна.

      Ровер наклонился, чтобы поцеловать руку девушки, и та, не сразу сообразив, несколько секунд испуганно таращилась на него. Едва коснувшись губами её нежной кожи, Ровер ощутил лёгкую дрожь её пальцев и нахмурился.

– Похоже, этот неотёсанный мужлан напугал тебя, о юное создание? – каким-то поэтическим тоном проговорил Ровер, обращаясь к Ане.

– Вовсе нет,– вырывая руку, пролепетала девушка.

– Ты что же, хотел заполучить девушку в бессознательном состоянии? Не думаю, что это доставило бы тебе хоть малейшее удовольствие, – потешаясь над старшим братом, усмехнулся Ровер. Аня, которая сперва обрадовалась появлению нового перcонажа, вдруг осознала, что опасность ещё не миновала. А, может, второй граф своими резкими и едкими словами стремился полностью переключить внимание брата на себя? Нет, наверное, это было бы слишком благородно с его стороны.

– Какая жалость, что все сегодня сговорились поливать меня грязью, – откликнулся Ральф.

– За всю жизнь ты должен был уже привыкнуть к этому,– Ровер внезапно убрал ноги со стола и покинул кресло, – Впочем, предлагаю не утомлять твою гостью пренеприятным зрелищем схватки двух неблагоразумных вельмож. Более того, раз уж фанфары мне не светят, угости хотя бы выпивкой.

      Ральф учтиво кивнул брату и громко окликнул слугу. Через секунду на пороге появился тот же черноволосый мужчина, который какое-то время назад провожал Аню. Теперь она знала его имя – Сеймур. Он принёс вторую бутылку одного из лучших французских вин, Шато дю Барай, и бокал для вновь прибывшего, а затем, вручив всё это Роверу, удалился, не проронив ни слова. Кстати, возвращаясь к теме времени. Девушка совершенно забылась и потеряла счёт часам. Ей оставалось только гадать, сколько она пробыла в резиденции коварного графа.

– Какая же птичка нашептала тебе о моём местонахождении?

            Ровер сперва открыл бутылку, налил вино, поставил бутылку на стол и только после этого, пригубив немного тёмно-вишнёвой жидкости, удостоил брата ответом:

– Это не то, что сейчас имеет значение. Гораздо важнее разобраться в твоём далеко не примерном поведении.

– Ты действительно не хочешь ублажить зрительницу безрассудным противоборством или преследуешь прямо противоположную цель? – задумчиво потирая подбородок, спросил Ральф.

– Если на этом настоит дама, я не в силах буду отказать ей, – опустошив бокал, Ровер стал рядом с братом, при этом скосив взгляд на Аню. Ральф тоже посмотрел на неё, ожидая её реакции. Но Аня колебалась, ведь она не знала, как конкретно должна была отреагировать. По сути дела, оба брата намеревались сражаться друг с другом у неё на глазах. Но было ли её согласие столь необходимо, если они заранее пришли к единственно возможному для них решению?

– Я полагаю, роль рыцарей вам не к лицу, – постаралась пошутить девушка, хотя её полушутка вряд ли успокоила их.

– Ты права. Рыцари – благородные, честные и великодушные воины, так резко контрастирующие на фоне нас, невоспитанных, наглых и бесцеремонных толстосумов, – снова растягивая слова в своей привычной манере, проговорил Ральф. Аня мысленно поддакивала, в то же время теряя суть произнесённого, – Поэтому оружие должно быть соответствующее.

      Что? Оружие? Они собрались сражаться по-настоящему? Девушка жутко испугалась и предприняла новую попытку остановить братьев: